Ирина Глебова - Честь дома каретниковых
Однако недаром у молодого человека был опыт и выучка. Он отступил за угол, перевел дыхание, подавляя панику, взял себя в руки. Нет, нет, еще неизвестно, что произойдет в номере у Андрея Каретникова, как встретятся брат с сестрой, о чем будут говорить. Как бы ему все это узнать?
Костя юркнул в незапертый Настин номер, проскользнул на маленький балкон. Одного взгляда на длинную арочную веранду было достаточно. Не раздумывая, легко и ловко он перескочил туда, пригнувшись, пробежал к стеклянной двери третьего от края номера. И сквозь неплотно прикрытые шторы увидел и услышал все то, что видела и слышала девушка.
Как ни торопился он обратно, но, перепрыгнув на балкончик, тут же услышал, что хлопнула дверь номера. К его удаче, Настя пробежала прямо в спальню, раздались рыдания. Неслышно проскользнул он в гостиную, к двери — открыл и вновь закрыл ее. Сейчас Настя все ему расскажет, он сделает вид, что удивлен, укорит ее и утешит. Но, главное — выведает, не столкнулась ли дочь с отцом…
Однако девушка повела себя странно: ни слова о случившемся, только бледность и слезы в глазах. Он с трудом удержался от вопроса, а когда вернулся к себе и поразмыслил, даже восхитился. Какая выдержка, какая гордость! Это необыкновенная девчонка!
Но если так, не опасно ли связывать себя с ней надолго? Сейчас самое время хорошо все обдумать и решить окончательно…
Но времени у Константина уже не было. Небесное колесо судьбы мчалось, набирая скорость; его бесшумный бег не тревожил ленивого послеполуденного покоя, но в маленьком гостиничном номере молодому человеку как будто бы все тяжелее и тяжелее дышалось, и сердце его колотилось сильнее. Он не мог понять, что с ним происходит, и, когда раздался стук в дверь, вскочил, отирая пот со лба и переводя дыхание. «Настя! — подумал он. — Решила мне все рассказать. Как быть?» Но сам уже шел к двери и отворял ее. На пороге стояла Антонина.
После, когда все уже произошло и когда они с Антониной спешно бежали из Саратова, она сказала ему, зачем приходила и что хотела. Иван Афанасьевич сказал ей, что «твой любовник к моей дочке женихается». Обругал Костю последними словами и ее поддел. Насмехался: «Наш пострел везде поспел! Всех обкрутить вокруг пальца хочет! Ну вас, баб, — тебя да Настьку, — это нетрудно. А вот на меня зря он нарвался. Вишь как! — то понемногу щипал мои денежки, через тебя, Тонька! А тут решил совсем обобрать, наследником сделаться!»
Этот разговор случился всего лишь за день до их отъезда сюда, в Саратов. Что Антонина испытала — и обиду, и ревность, и злость! — трудно самой передать. Каретникову сказала:
— Да какой же он «мой», Ванечка? Как ты тогда его прогнал, наказал не знаться, так и не знаюсь!
А себе самой добавила:
«И знать мерзавца не хочу!»
Но вот через два дня увидела в ресторации «Паласа» — такого красивого, изысканного, — и сердце заболело. А он, Костинька, так томно глядел на свою спутницу, так улыбался ей! И девушка, эта Настя, так была хороша! Антонина в ту минуту невольно перевела взгляд на Андрюшу. Уж она-то могла понять Костю: сама млела, глядя на этого мальчика, сладостно ныло внизу живота, набухали соски… Но отпустить вот так, просто, своего красавца-любовника!.. И не увидеть больше никогда!.. Ведь уезжает тайком, крадет невесту! Ни один, ни другой Каретников их не заметили, не догадываются. А коль суждено ей Костю потерять, так хоть не даром! Она-то ему ничего не жалела, ни души, ни тела, ни денег! Пусть вернет, хотя бы деньгами…
— Что, Костинька, думал, не видала я тебя? Ан нет, от меня так просто не убежишь!
Она стояла на пороге — рыжеволосая, зеленоглазая тигрица, высокая грудь колыхалась от возбужденного дыхания, улыбка приоткрывала хищные зубки. И хотя Костя обомлел от неожиданности, и мысли его заметались в поисках выхода, он глаз от нее оторвать не мог и чувствовал, как деревенеют мускулы от внезапного восторга. Так эта женщина действовала на него всегда, потому так долго не мог оставить он Вольск, уехать. Только Настя сумела…
Мысль о Насте отрезвила его. Подскочив к двери, он испуганно выглянул в коридор, судорожно захлопнул ее. Антонина расхохоталась.
— Боишься, миленок? Невеста может застать? А я, может, хочу с ней встретиться…
Костя рванул ее за руку в комнату:
— Тише, ты… — удержался с трудом. — Чего тебе надо? Давно пора нашим дорогам разойтись.
— Ишь, как запел! — Антонина подбоченилась вызывающе, голоса не снизила. — Можно и разойтись. Ништо! Только отходная мне, чай, положена. За все мои от тебя хлопоты.
Костя снова подошел к двери, прислушался. Уж он Антонину знал хорошо, понимал, что просто не отделаться. Сказал обреченно:
— Хорошо, поговорим. Да только не здесь.
— У меня, — легко согласилась Антонина. — Там тебя твоя… невеста, — покривила губы, — не найдет. Небось, знаешь, где это?
— Знаю. А Каретников?
— Не бойся, он ушел сейчас, надолго. Время будет… на все.
Костя отвел потянувшуюся к его плечу руку, вновь выглянул в коридор. Было пусто. Антонина вышла, придержала дверь, щуря насмешливо глаза, сказала громко:
— Не вздумай сбежать, не успеешь.
— Да иду я, следом за тобой, Господи!
Но разговора так и не получилось. Только уселись они в гостиной на диване, как в дверь постучали.
— Каретников! — Костя рванулся в другую комнату. Антонина остановила его:
— Нет, он не так стучит. Думаю, что Андрюша. Я отошлю его сейчас, назначу свидание.
Она с усмешкой повела плечами, но Косте было не до ревности.
— Не открывай! — испуганно попросил он.
— Да он телок, — Антонина уже шла ко входу. — Сейчас отошлю.
Но успела она сказать лишь одно:
— Андрюшенька…
Тот, видимо, оттолкнув ее, распахнул портьеру и очутился прямо перед Костей.
…Теперь, когда прошло время, Косте трудно было вспомнить, что кричал тогда молодой Каретников. Что-то о том, что он их выследил, что если они, мерзавцы, обманывают отца, то его обмануть не удастся… И почти сразу Андрей вцепился ему в ворот рубахи и сунул кулак в лицо.
Костя никогда не был богатырем. Высокий, гибкий — да, но не силач. А этот — Каретников-младший — и ростом пониже, и в плечах поуже. Но впился, как клещ, и так ловко угодил в переносицу, что боль обожгла Косте мозг, плеснула злостью. На миг показалось, что перед ним — лицо Насти: страшное, перекошенное, но ее. От этого почему-то еще больше полыхнула ярость. И он, одним рывком оторвав от себя Андрея, толкнул, а вернее отшвырнул его прочь. Злая, неуправляемая сила, которой сам от себя не ожидал, выплеснулась из него с этим рывком. Парнишка, как котенок, отлетел и грохнулся на пол, приложившись затылком о бронзовую обивку кофейного столика. Короткий крик его раздался одновременно с гулким ударом…
Не раз потом видел Костя в ночных кошмарах мертвое красивое лицо — Андрея ли, Насти? И каждый раз долго лежал в темноте ночи или в предрассветном сумраке, утихомиривая бешено колотящееся сердце и уговаривай себя: «Ведь это просто несчастный случай! Ведь не убийца же я!» И гнал от себя иное воспоминание — о грохоте подков и колес, о перекошенном страхом лице Ивана Афанасьевича, о его последнем вопле. Не хотел вспоминать, ведь тут невозможно было списать все на несчастный случай. Но когда память подводила и мучила, Костя успокаивал ее логическим построением: не противься Каретников его браку с Настей — не пришлось бы бежать; не бежал бы — не встретил их в Саратове; не случись встреча в Саратове — не было бы несчастного случая с Андреем; а не будь этой случайной смерти — не понадобилась бы и смерть Ивана Афанасьевича. Да еще отец и сын оба у Антонины в любовниках ходили — это уж совсем безобразно. Вот и выходило у Кости, что кругом виноваты только Каретниковы…
А в тот критический миг, когда мальчишка умер у него на глазах, почти мгновенно, он, Костя, повел себя, как мужчина. Привел в чувство Антонину, сказав:
— Видишь, что ты наделала?
— Я?! — взвизгнула она. — Убийца! — И протянула к нему скрюченные пальцы. — Все расскажу Ивану Афанасьевичу! На каторгу пойдешь!
Константин схватил ее за руки, тряхнул.
— В твоей комнате убит. Как объяснишь это? Он тебя с мальчишкой видел, соблазняла ты его. А вот меня никто не видел.
Женщина тут же смертельно испугалась, побелела.
— Костя, миленький! Как же так? Что же ты? Зачем?
Но молодой человек понимал, что испуг ее быстро пройдет, и ему не отвертеться. Все летит в пропасть — и планы его грандиозные, и жизнь сама. Если только…
Он подошел к балконной двери, открыл, шагнул на веранду. Она соединяла все три номера, он это уже знал.
— Попробую спасти тебя, — сказал он Антонине. — Отец ведь угрожал ему? — глянул быстро в сторону мертвого. — Грозился убить?
— Да, да, — она закивала, даже не задумываясь над тем, откуда Костя все это знает.
