Джон Карр - Потерянная виселица (= Тень убийства)
- Или сто пятьдесят,- добавил сэр Джон.- Если вообще была. Вам понадобится целая армия знатоков старины, Толбот. А у вас есть лишь телефонное сообщение...
- Хорошо, сэр. Ладно. Согласимся. Я расспрашивал слуг, просматривал архивы, ничего не нашел. Допустим, улица поменяла название сто пятьдесят лет назад. Разве не вполне естественно для этого самого Джека Кетча называть улицу так, как она называлась в восемнадцатом веке? Ведь он сам жил в восемнадцатом веке...
- В семнадцатом,- поправил Банколен.- Знаете, я хорошо знаком с подобной литературой. Служивший в Тайберне палач всегда носил псевдоним Джек Кетч, в честь некоего Ричарда Джекетта, которому в 1678 году принадлежало поместье Тайберн.
- Больше того,- настойчиво продолжал Толбот, по телефону было сказано, будто некто повешен на виселице на Гиблой улице. Надо искать старые улицы, где некогда стояли виселицы. Скажем, сам Тайберн, начало Эджверроуд, не так ли?
Черт побери, старина,- раздраженно бросил сэр Джон,- неужели вы думаете, что он висит на Триумфальной арке?
- Я ничего не думаю, сэр! А происшествие с мистером Доллингсом, о котором я слышал? Он видел зловещую тень виселицы, и только сумасшедший подумал бы, будто какие-то праздные люди забавляются в час ночи виселицами по всему Лондону. Мистер Доллингс действительно ее видел. А раз он провожал домой мадемуазель Лаверн, это определенно случилось совсем неподалеку от Маунт-стрит. По крайней мере, в том районе. Тем больше оснований считать это правдой, ибо господин аль-Мульк направлялся именно туда. Толбот, явно озадаченный собственным красноречием, откинулся на спинку стула, скрестив руки. Пока он говорил, я не спускал глаз с Банколена и мог поклясться, что на его губах мелькала слабая улыбка.
- Браво, инспектор!- пробормотал он.- Боюсь, вы упустили одну мелочь, но, если я вам сейчас на нее укажу, мы еще глубже утонем в густой черной каше. Сэр Джон задумчиво смотрел на Толбота. Потом его тонкие губы смягчились в улыбке, вокруг глаз образовались веселые морщинки.
- Поздравляю вас, Толбот,- насмешливо молвил он.- Вы с поразительным послушанием следуете путем, указанным Банколеном. Суперинтендент Мейсон будет очень доволен. И академики из Скотленд-Ярда. Нас высмеют все лондонские газеты.
- Ничего не поделаешь, сэр. Это наш единственный шанс. И еще одно: я кое-что разузнал о докторе Пилгриме, проживающем в этом клубе. Он слывет одним из лучших знатоков старого Лондона. Может быть, он нам немного поможет?
- Мысль неплохая,- одобрил Банколен.- Мне, пожалуй, было бы интересно познакомиться с джентльменом, о котором нам рассказывал Джефф. Что вам о нем известно, сэр Джон?
- О Пилгриме?- тряхнул головой сэр Джон.- Не много. Только то, что я вчера вам рассказывал. Кажется, несколько не от мира сего... Одна его книга наделала шуму несколько лет назад. Его прозвали "детективом-историком".
- Детективом-историком?
- Да. Он взял несколько громких исторических дел об убийстве, так и не получивших убедительного объяснения, рассмотрел их в свете вещественных доказательств, представив в виде современных судебных протоколов. Некоторые результаты, весьма увлекательные, обвиняли давно умерших людей. Кажется, за это его чуть не выгнали из какого-то исторического общества...
- Мне известен,- пробормотал Банколен,- блистательный исторический принцип, согласно которому все интересное либо не имеет значения, либо ошибочно. То, что нам рассказывают о жизни средневековой Англии, списано, на мой взгляд, с современной английской жизни, с одной длинной речи в палате общин... Ну ладно. Пойдемте поговорим с камердинером аль-Мулька.
Когда мы вошли, Жуайе грел руки у камина в гостиной. Это был очень плотный низкорослый мужчина с красным лицом с тяжелыми брылами. На большой голове наискосок зачесаны редкие пряди в виде модного чуба. Масса морщин вокруг изумленно вытаращенных голубых глаз. Под картофельным носом немыслимые усы с затейливо и потешно загнутыми кончиками. С первого взгляда в глаза бросились живот, цепочка от часов и хриплая одышка.
- Ах, месье!- вскричал он утробным голосом, выпучивая глаза, пыхтя от волнения, шевеля усами.- Плёхо дело, а? Йя только што пр-риехал из Пар-рижа!- Внезапно раскланялся, как в менуэте, сделав широкий жест.- Плёхо говору по-англиски... Ви видите?
- Говорите по-французски,- предложил Банколен на своем родном языке.
Живот Жуайе энергично заколыхался, он звучно закудахтал, лицо просияло, заиграло морщинками.
- Хорошо, отлично, месье. Хочу говорить и никак не могу. А? Но...- Он помрачнел, потом быстро, взволнованно затараторил: - Вчера вечером я получил телеграмму с приказом вернуться...
- Что он говорит?- спросил Толбот.
- Вы послали ему телеграмму с приказом вернуться?
Толбот, с отвращением поглядев на француза, кивнул. Выразительные голубые глаза Жуайе враждебно сверкнули.
- Адрес узнал у Грэффина,- объяснил инспектор.
Жуайе готов был взорваться.
- Жена мне говорит,- растолковывал он,- Марсель, ты же в отпуск приехал, покуривай трубку, гуляй в саду... Видели бы вы мой сад, прекрасные цветы, как на первоклассных похоронах. Летом, конечно. Но я говорю, нет, сейчас же еду в Лондон!
Нас несколько озадачила энергичность камердинера, убедительно наивное поведение. Неудивительно, что служители клуба с трудом имели с ним дело. Было в нем что-то общее с Наполеоном; мы явно столкнулись с французским слугой-демократом, лучшим в мире другом. Поэтому Банколен предложил:
- Не желаете ли сигару?
Сэр Джон вытаращил глаза, но промолчал. Банколен сам взял сигару, не успел неуверенно поднести к губам, как Жуайе зажег спичку, пристально на него глядя.
- Раскуривать сигару - искусство,- болтал он, старательно манипулируя спичкой,- огонь должен вовремя вспыхнуть, вот так вот, месье!- И сразу задул его.- Дальше что, месье?
- Дальше вот что, Жуайе. Вам известно о случившемся?
- Догадываюсь, месье, из услышанного и прочитанного в утренних газетах. Значит, правда? Чего он боялся?
- Вы знаете?
- О да, месье, много.
Банколен быстро переводил его слова Толботу. Мы все неотрывно смотрели на Жуайе. Он все знал, в отличие от Грэффина. Банколен указал ему на кресло; беседу постоянно прерывал перевод для Толбота каждого вопроса и ответа. Жуайе попыхивал сигарой в пухлых губах, смахивая на сосущего леденец ребенка, в паузах хлопал по ручке кресла огромной ладонью.
- Надо вам сказать, месье, несколько месяцев тому назад господина аль-Мулька начал кто-то... преследовать. Очень часто - каждый месяц, каждую неделю, каждые несколько дней - по почте приходили посылки, или их самолично кто-то доставлял. Понимаете?
- Что значит - доставлял самолично?
- Это значит, месье, что кто-то беспрепятственно заходил в номер, оставляя на столе пакет и визитную карточку. Разумеется, в наше отсутствие. Не знаю, как он входил. Двери всегда были заперты.
- Клубные служители никогда никого не видели.
- Англичане! Чего от них ждать? Разумеется!- Жуайе яростно передернул усами, презрительно фыркнув.
- М-м-м... А лейтенанту Грэффину это известно?
- Фу! Этот тип вечно пьян! Вечно, вечно, вечно! Разумеется, он все знает. И только смеется... Я обещал месье, что лично выясню, кто это делает, и сверну ему шею.- Он взмахнул кулаком в густых клубах сигарного дыма.
- Вы привязаны к хозяину?
- Ах!- вздохнул Жуайе.- Более или менее.- И скорбно покачал головой.Он вечно недоволен... Характер у него плохой. Порой он бывает ужасен. Да мне-то что? Жалованье хорошее, условия хорошие, кроме того, он в еде знает толк. О, большой знаток! Есть в нем свои достоинства. Логика, месье,- тайна жизни.
Высказывая подобный афоризм, он подался вперед, с очень глубокомысленным выражением поднес палец к красному носу, потом, сияя от удовольствия, откинулся в кресле.
- Знаете, чем ему угрожали?
- Нет, месье. Он мне особенно никогда не рассказывал, хотя я его прямо расспрашивал.
- Есть у него здесь друзья? В Лондоне, я имею в виду.
- На это легко ответить,- нет. Он ходит в театр, на концерты, ведет свои исследования (и какие исследования!). Иногда встречается с мадемуазель Лаверн. Да-да, натурально. Я видел, как он разговаривал с доктором Пилгримом, живущим здесь джентльменом. И,- драматически зашептал Жуайе, многозначительно подняв палец,- скажу: не имею понятия, кто ему угрожает. Но, по-моему, сам он знает. По-моему, совсем недавно узнал.
- Что вы хотите сказать?
- Ну, вот как это было. Он беспокоился, понимаете, спать не мог. Я иногда вечерами заглядывал в большую комнату, видел, как он просто стоял в свете камина среди всех своих безделушек и трясся. Никак не мог успокоиться. Даже читать не мог. А мистер Грэффин пил виски, играл на рояле, сидел и смеялся над ним. Знаете, месье, я прочитал в газете об исчезновении месье аль-Мулька. Только, черт возьми, по-моему, если уже кому-то суждено исчезнуть или быть убитым, так скорее месье Грэффину. Я видел, как месье просто стискивал руки, чтобы не вцепиться в глотку месье Грэффину. Понимаете, он был в бешенстве! Хотя так ничего и не сделал...
