Ирина Градова - Забытая клятва Гиппократа
– А можно узнать фамилию этого человека?
Старшая сестра выглядела озадаченной.
– Знаете, это будет нелегко, – проговорила она наконец. – Ведь сколько времени прошло-то! Но я постараюсь.
– Буду вам очень-очень признателен.
– Вы думаете, это он может оказаться тем маньяком, да? Ведь того так и не поймали…
– Все возможно, – неопределенно ответил Павел. – В любом случае необходимо проверить все варианты, верно?
* * *Я сразу заметила, что в квартире Татьяны и Вовки появилось много новых вещей, и все они явно предназначались для старшей дочери. Создавалось впечатление, что, потеряв одного ребенка, родители пытаются восполнить эту потерю, обратив всю любовь на другого. Я увидела новый компьютер, музыкальный центр, кое-какие дорогие игрушки, хотя благосостояние семейства было средним. Я понимала своих друзей и то, что они испытывают из-за утраты Эли, но немного беспокоилась, как бы чрезмерные любовь и опека не задушили оставшуюся в живых девочку.
Тем не менее я обнаружила и положительную динамику в отношениях Тани и Вовки. Часто случается так, что после смерти ребенка супруги отдаляются друг от друга, становятся чужими. С моими приятелями все произошло с точностью до наоборот: потеря дочки сблизила их, сплотила. Настроение Татьяны также изменилось. От черной меланхолии, в которую она погрузилась после смерти Эли, не осталось и следа. Она уже не плакала при каждом упоминании имени дочери, а говорила о ней с теплой грустью, и я поняла, что могу больше не беспокоиться: семья пережила кризис, и ее жизнь вернулась в нормальное русло. Не скрою, мне казалось, что на это должно потребоваться больше времени, но я не могла не радоваться тому, что моя подруга вновь обрела душевное равновесие. Тем не менее я не могла не отметить этого в разговоре с ней.
– Ты права, – кивнула Таня. – Поначалу мне казалось, что жизнь кончена, а уж Вовка-то вообще упал духом, стал раздражительным, с ним просто невозможно было разговаривать… А потом мы познакомились с этими людьми, и они убедили нас, что жизнь продолжается!
Я вскинулась. Словосочетание «эти люди» заставило меня здорово встревожиться, так как я решила, что речь идет о какой-то секте. А что, такое происходит сплошь и рядом: сектанты неутомимы в поисках людей, потерявших опору в жизни, отчаявшихся и сломленных, и легко затягивают их в свои сети невыполнимыми обещаниями – вспомнить хотя бы того же Гробового, обещавшего оживить детей Беслана! Но Татьяна поспешила меня успокоить.
– Это не то, что ты думаешь, Агния! – воскликнула она, рассмеявшись в ответ на мои опасения. – Просто мы стали членами клуба жертв врачебных ошибок. Он называется «Начни сначала». Знаешь, когда Элечка… В общем, нам с Вовкой казалось, что мы одни такие на свете, что только с нами произошла трагедия, преодолеть которую не под силу обычному человеку. И вот мы знакомимся с этими ребятами и понимаем, как нас, оказывается, много! Ты просто не представляешь, сколько подобных несчастий случается с людьми в одном лишь Питере: люди погибают из-за халатности, некомпетентности и просто равнодушия медиков… Извини, – покраснела она, вспомнив, с кем разговаривает, – конечно, к тебе это отношения не имеет, Агния! Ты должна понять, как важно в такое время встретить тех, кто пережил нечто в этом роде!
– Я понимаю, успокойся, – сказала я, похлопав подругу по руке. – И что же это за клуб?
– Ну, в принципе, ничего в нем необычного нет – за границей, например, тоже существуют такие общественные организации. Есть общества жертв сексуального и семейного насилия, общества жертв полицейского произвола, родителей пропавших детей и так далее. Наш клуб построен по тому же принципу. Все его члены так или иначе пострадали от российской медицины. Большинство, как и мы, лишились близких.
– И чем же занимается ваш клуб? – спросила я.
– Мы помогаем друг другу выжить, – улыбнулась Таня. Улыбка удивительным образом осветила лицо, разгладила горестные складки вокруг губ и глаз, делая ее гораздо более похожей на подругу моей юности.
– Как вы это делаете?
– Рассказываем о том, что с нами произошло, делимся своими переживаниями, и, знаешь, это действительно помогает! Кроме того, у «Начни сначала» есть свой форум в Интернете, и там мы пытаемся помочь тем, кто уже испытал трагедию или только боится, что она может произойти. На этом форуме мы выложили список плохих врачей и больниц, куда нежелательно попадать с подробным перечислением случаев, во время которых пострадали пациенты. Этот форум стал для нас с Вовкой частью обычной жизни, мы чувствуем себя полезными и надеемся, что таким образом поддерживаем добрую память об Элечке… Это кажется тебе глупым и бесполезным, да?
– Нет-нет, нисколько! – поспешила возразить я. – Это очень даже хорошо, что вам есть с кем разделить свое горе. Танюша, я и не представляла, что у нас в городе существует такая организация.
– Я и сама не представляла! Наверное, пока сам не столкнешься с несчастьем, не сможешь понять другого.
Я сделала вид, что не заметила завуалированного упрека, содержащегося в словах подруги. Люди, пережившие несчастье, – не меньшие эгоисты, чем те, кто никогда ничего подобного не испытал. Наверное, это в натуре человека: Таня, лишившись дочери, считает и меня косвенно виновной в этом несчастье, потому что мой ребенок, к счастью, жив и здоров и мне не пришлось стоять у его гроба с чувством полного бессилия. Кроме того, моя профессия с некоторых пор наверняка не может не вызывать у Тани аллергию, ведь Эля умерла от рук моей коллеги! И все же я немного волновалась за подругу. Несмотря на широкое распространение подобных обществ психологической помощи за границей, мне всегда казалось, что на российской почве они обретают несколько другую направленность, связанную скорее с материальным, нежели с моральным аспектом.
– Да не бойся ты! – рассмеялась Таня. – Если хочешь, сама приходи в клуб: ближайшая встреча состоится в эту субботу, и мы выезжаем на пикник в Павловск. Надумаешь – позвони.
Надо же – пикник! Мне казалось, что «Начни сначала» – объединение скорбящих людей, а это, оказывается, чуть ли не клуб по интересам… Надо бы и в самом деле туда наведаться и, если что, пока не поздно, вытащить приятелей из этой непонятной организации.
* * *Мы, как обычно, собрались «У Потапыча»: дело, порученное нам Карпухиным, официально не имело отношения к ОМР, поэтому Лицкявичус решил отказаться от встречи в офисе. Кроме того, наступил конец рабочего дня, и все были голодны, а лучшего места, чем «Потапыч», для утоления одной из основных человеческих потребностей и придумать нельзя. Как водится, я опоздала, и все уже находились на месте.
– Ну наконец-то! – сердито сказал Лицкявичус. – Теперь можно и поговорить!
– Ладно тебе, Андрюш! – отмахнулся майор. – Она же не с курорта приехала, а с работы.
Я благодарно улыбнулась Карпухину. С некоторых пор язвительные замечания главы ОМР перестали оказывать на меня сколько-нибудь серьезное действие. Поэтому я беззаботно поздоровалась со всеми и опустилась на свободное место между патологоанатомом и Никитой.
– Начинает тот, кто проштрафился, – сказал Карпухин, подвигая ко мне блюдо с пирогами, которое принесли в ожидании основного блюда. – Закусывайте, Агния, и рассказывайте!
Я кратко изложила присутствующим все, о чем мне удалось узнать, причем Лицкявичус начал хмуриться в тот самый момент, как я перешла к рассказу о своей встрече с мужем погибшей Устименко. Карпухин сделал вид, что к нему это не имеет отношения, но я подозревала, что глава ОМР еще проведет с майором «разъяснительную беседу» по этому поводу. Как только я закончила, Карпухин сказал:
– Я тут встретился с любовником Юлии Устименко, Егором Лычко. Он по-прежнему проживает в квартире, принадлежавшей Юлии, так как некому его оттуда выселить: мать Анатолия умерла, а сам он находится в колонии.
– Вот вам и мотив для убийства! – воскликнул Никита. – Юлю грохнул, свалил все на мужа… Конечно, этот Егор не мог предвидеть, что мать Устименко помрет, но что беспомощная старуха в любом случае могла бы ему сделать? Это Егор Лычко, точно говорю!
– Так-то оно так, – вздохнул майор, – но в этом случае, к сожалению, мы рискуем пойти на поводу у самой очевидной версии, как и было сделано в случае с Анатолием. А как, простите, быть с другими убийствами? Ты что, Никита, предполагаешь, что наш маньяк – это именно Егор Лычко?
– Невозможно! – тут же возразил Павел. – Если принять к рассмотрению версию Никиты, то выходит, Егор убил Юлию из корыстных побуждений, а всех остальных – просто потому, что они имели отношение к медицине? Или надо признать, что у него ко всем жертвам имелись материальные претензии, что, согласитесь, выглядит абсурдно!
– Особенно если принять во внимание, что все они опять же по какому-то странному стечению обстоятельств оказались медиками! – закончил Лицкявичус.
