Юлия Алейникова - До последнего удара сердца
– Что, еще и вас накормить? – возмутилась Женя, наткнувшись взглядом на две пары укоризненно глядящих на нее глаз.
– Шляешься! – сердито крикнул ей вслед попугай, набравшийся разного словесного мусора от бывшего Жениного парня и никак не желающий расставаться со скверными привычками.
– Помолчи, а то в клетку посажу, – пригрозила ему девушка и выскочила за дверь.
Утром Женя страшно спешила. Подруга Марины Виктория Стрижелецкая оказалась дамой занятой и властной. Нетерпеливо выслушав Женино приветствие и цель ее звонка, она в ультимативной форме сообщила, что может уделить ей не больше получаса, и исключительно в двенадцать тридцать. Остальной день до вечера у нее был плотно расписан. Учитывая, что часы показывали одиннадцать, а Женя после ночных прогулок по каналам только-только поднялась с кровати и лениво размышляла, стоит ли принимать ванну или ограничиться душем, беседа с Викторией ее здорово подстегнула. Она встряхнулась, перестала разыгрывать светскую львицу и, быстро приведя себя в порядок, выскочила из дома. На обоих мостах, как назло, были пробки, а ехать предстояло на Московский, там у мадам Стрижелецкой располагался офис.
Женя нервничала, злилась, и, вероятно, от этого по закону подлости машины в потоке еле тащились. А Стрижелецкая вызывала у Жени все более острое чувство антипатии.
Кем она себя вообразила? Депутатом Госдумы? Замминистра?
– Только полчаса, с двенадцати тридцати, весь день расписан, – кривляясь, цитировала ее сердитая Женя, пытаясь перестроиться в соседний ряд, который неожиданно оживился, но пока она перестраивалась, как это обычно бывает, ряд встал, а пошел как раз тот, из которого она с таким трудом выбралась.
– Зараза! – Девушка хлопнула ладонями по рулю.
Страшно хотелось сорвать на ком-нибудь раздражение или хотя бы испортить настроение.
Вот доберется она до этой королевы парфюма и туши и покажет, кто на самом деле чего стоит. И Женя невольно начала представлять себе противную бабу. Наверняка крашеная блондинка, думала она, тискаясь в соседний неожиданно оживший ряд. Наверняка с пышным бюстом, огромным декольте и пухлыми, намалеванными губами. Да, тонна косметики на физиономии должна быть обязательно. Хотя бы в рекламных целях.
Дергаясь в потоке, Женя мельком взглянула в зеркало на отражение своего свежего, едва тронутого косметикой лица и удовлетворенно улыбнулась.
К Стрижелецкой она успела вовремя, минута в минуту.
Офис заносчивой дамочки, как с удовлетворением отметила про себя девушка, располагался во дворе жилого сталинского дома, в него вела дверь с маленькой металлической вывеской под железным неказистым козырьком. На двери было установлено переговорное устройство.
– Я к Виктории Дмитриевне, – сказала в ответ на гнусавый неразборчивый вопрос Женя.
Дверь отворилась, и она оказалась в коротком окрашенном светлой краской коридоре. Ни охранника, ни ресепшен здесь не имелось. Вдоль стен высились составленные друг на друга коробки с товаром. «Рога и копыта», усмехнулась про себя Женя и двинулась на звук голосов. За углом, в большой заставленной столами комнате сидели несколько теток и дружно говорили по телефонам.
– Мне к Стрижелецкой, – не обращаясь ни к кому конкретно, крикнула теткам журналистка.
Ей махнули рукой в конец коридора, и она отправилась на поиски. Коротко постучав, решительно распахнула дверь кабинета «высокого начальства».
Стрижелецкая сидела за столом и тоже беседовала с кем-то по телефону. Она кивнула Жене, указала рукой на стул и продолжила разговор. Кабинет Виктории Дмитриевны был так же безлик, как и офис в целом. Да-а. Не «Летуаль», еще раз не без ехидства отметила девушка, которую прямо-таки переполняло чувство антипатии к заносчивой Стрижелецкой.
– Извините, – закончила тем временем разговор хозяйка кабинета. – Сегодня просто сумасшедший день. Вы Евгения?
– Евгения Потапова. Тринадцатый канал, – официально представилась Женя и протянула Стрижелецкой визитку.
По рассказам Марининых родителей, Виктории было около сорока, но выглядела она явно моложе. Густые каштановые волосы чуть длиннее плеч, округлое лицо с мягкими чертами и аккуратным слегка вздернутым носиком. Губы у Стрижелецкой действительно были большие и пухлые, словно собранные бантиком, но такими они были от природы. К тому же, на Женин взгляд, выглядели такие губы несколько вульгарно, для женщины с интеллектом, пожалуй, даже непристойно. А вот глаза у нее были весьма заурядные, к тому же дамочка носила очки. Одета Виктория Дмитриевна была в ярко-розовый костюмчик, пиджак и узкую юбку-карандаш. Возможно, для человека, торгующего косметикой, подобный наряд и уместен, на Женин же взгляд, Стрижелецкая выглядела в нем просто глупо.
– У нас сегодня крупная презентация в известной сети салонов, постоянно приходится уточнять какие-то детали, – пояснила Виктория Дмитриевна, в свою очередь внимательно разглядывая гостью. – По телефону вы сказали, что хотите поговорить о Марине, и сослались на ее родителей. Признаться, вначале я насторожилась, но Галина Тимофеевна мне все объяснила. Так что не сердитесь за мою первоначальную резкость, – улыбаясь, примирительно попросила она. – Поймите, Марина сейчас находится в такой ситуации, что интерес журналистов к ее персоне был мной расценен неверно. Отсюда и резкий тон.
Женя согласно кивнула, хотя неприятный осадок все же остался.
– Что вы хотели узнать? Точнее, чем я могу помочь Марине? – выходя из роли деловой женщины и становясь сразу дружелюбнее и еще моложе, проговорила Стрижелецкая.
– Даже не знаю. Просто расскажите мне о своей подруге и ее отношениях с мужем. Что вам известно об их разводе? Давно у них испортились отношения? Почему у супругов не было детей?
– Ничего себе, «не знаю»! – рассмеялась Виктория Дмитриевна. – Ладно, начнем по порядку. Кстати, чаю хотите? Нет? А я выпью, – оборачиваясь к стоящему на тумбочке позади стола электрическому чайнику, проговорила она. – Если сейчас чего-нибудь не съем, потом неизвестно, когда смогу перекусить. – Итак. С Мариной мы познакомились три года назад на Кипре. Познакомились в ресторане отеля. Я была одна, Марина тоже. Стали общаться, вернулись из отпуска, общение продолжилось. – Виктория Дмитриевна сняла очки и потерла переносицу, этот жест почему-то понравился Жене. Стрижелецкая из напыщенной бизнесвумен превратилась вдруг в обычную уставшую женщину. – С Марининым мужем я познакомилась в тот же год на ее дне рождения. Я стала бывать у них время от времени, иногда приезжала к ним на дачу в выходные. Правда, Сергея почти никогда не было дома, наверное, поэтому Марина так и привязалась ко мне. Ей просто было одиноко, – крутясь вправо-влево в рабочем кресле, размышляла Виктория. – По театрам и выставкам мы тоже преимущественно ходили вдвоем. У остальных Марининых подруг были семьи, дети, а я девушка одинокая.
– А почему? – умышленно проявила бестактность Женя, но Стрижелецкая не обиделась.
– Я была пару раз замужем, не сложилось. А сейчас и времени на поиски нет, бизнес активно развивается. То, что вы видите, мой офис, а еще мы арендуем большой склад для хранения товара, у нас много партнеров среди крупных салонов красоты, некоторые из них полностью перешли на нашу продукцию, сейчас мы готовимся развернуть сеть розничной торговли, – привычно уверенно рассказывала Виктория, чувствовалось, что работа занимает в ее жизни главное место.
– А Марина, ее работа так не увлекала? – решила вернуть разговор в интересующее ее русло Женя.
– Нет. Она просто тянула лямку, проводила время.
– Хорошо. Вы говорите, что Кольцов редко бывал дома, уделял жене мало времени, что же тогда их связывало? Привычка? Удобство? – предположила журналистка.
– Ну почему? Марина очень любила мужа. Вначале, насколько я понимаю, ее огорчала такая занятость, потом она, наверное, привыкла. К тому же в последнее время Марина все чаще заговаривала о детях.
– А кстати, почему у них не было детей? – оживилась Женя.
– Первые годы после замужества, – проговорила Виктория, наливая себе чай и доставая пачку крекеров, – Марина сама мне это говорила, она хотела просто пожить для себя, потом как-то не получалось, а в последнее время она стала очень остро ощущать пустоту своей жизни и, насколько я знаю, даже начала проходить обследование, – пояснила Виктория.
– А ее муж, он как относился к вопросу потомства, неужели ему не хотелось иметь наследника?
– Скажем так, он не возражал. Но никогда не давил в этом вопросе, оставляя решение за Мариной. Она как-то рассказывала мне, что спрашивала Сергея, что будет, если она не сможет родить? Он довольно спокойно ответил, что на свете множество пар живут без детей, в крайнем случае, можно попробовать воспользоваться современными технологиями. А если не получится, завести собаку, – невесело усмехнулась Стрижелецкая, и Женя с удивлением заметила, что она начинает ей нравиться. Были в ней какое-то скрытое обаяние и мягкость. Даже фигура у нее была вся какая-то округлая, ни одной резкой линии. Поймав на себе вопросительный взгляд Виктории Дмитриевны, Женя встряхнулась и, оторвавшись от созерцания округлой Стрижелецкой, спросила:
