Сэйтё Мацумото - Черное евангелие
Прислуга гостиницы принимала Торбэка за американца. Держался он с горничными приветливо, иногда угощая их жевательной резинкой или шоколадом.
Сэцуко же считали здесь женщиной определенной профессии. Еще бы, кто же придет в гостиницу с иностранцем? И все же она была как-то не похожа на тех женщин. Уж очень у нее было нежное и невинное лицо. Да и держалась она не нагло, как те, а удивительно робко и застенчиво. Все это в сочетании с непринужденностью Торбэка производило приятное впечатление на гостиничную прислугу.
Сэцуко просто молилась на Торбэка. она была готова посвятить ему всю жизнь, хотя, разумеется, знала, что на брак со своим возлюбленным рассчитывать не может.
Иногда они устраивали своп встречи в доме Ясуко.
Как-то Сэцуко пришла туда, условившись с Торбэком, что он будет там ее ждать, но, к удивлению, застала там одного отца Билье. Он сидел за столом и что-то писал.
— Здравствуйте, отец Билье! — краснея, поздоровалась Сэцуко. Ей было неприятно, что этот священник является свидетелем их встреч, и она решила тотчас же уйти.
— Добрый вечер, присаживайтесь, пожалуйста. — На лице священника появилась приветливая улыбка. — Ясуко скоро придет.
Сэцуко заколебалась. Если она уйдет, они с Торбэком могут разминуться. Да и неудобно как-то сразу бежать.
Отец Билье говорил по-японски очень хорошо. Он начал рассказывать что-то смешное, и Сэцуко осталась.
Время, назначенное Торбэком для встречи, прошло, а его все не было. Не появлялась и Ясуко.
Сэцуко забеспокоилась.
— Вы кого-нибудь ждете? — спросил отец Билье и, прищурившись, посмотрел на Сэцуко.
— Да, — Сэцуко опустила глаза.
— Торбэка?
Сэцуко покраснела.
— О, Торбэк способный молодой священник. Вы, наверно, его очень уважаете.
— Да, очень!
— Что ж, он прекрасный молодой человек, мы возлагаем на него большие надежды. Церкви нужны такие люди. — И отец Билье стал подробно перечислять достоинства Торбэка.
Сэцуко было приятно, что этот почтенный патер так расхваливает ее возлюбленного. У нее даже увлажнились глаза. А отец Билье, забыв о своей работе, продолжал расхваливать молодого собрата.
— Пить даже захотелось, — вдруг сказал он. — Кажется, я слишком увлекся.
— Я принесу воды, — предложила Сэцуко.
— А вы знаете, где ее здесь найти?
Сэцуко развела руками.
— Я вам покажу, где кухня. — Отец Билье поднялся.
Странный дом. Днем он заперт. Сейчас свет горит только в одной комнате, где они сидят. Все раздвижные двери между комнатами плотно сдвинуты.
Отец Билье показал Сэцуко кухню, но, когда она попыталась туда пройти, на нее зарычала овчарка.
От страха Сэцуко приросла к месту.
— Ой! — невольно вырвалось у нее.
— Не бойтесь, — сказал Билье и прикрикнул на собаку.
Но Сэцуко боялась сдвинуться с места. И вдруг она почувствовала, что Билье обхватил ее сзади. Не успела она охнуть, как он запрокинул ей голову и впился поцелуем в ее губы.
16
Наступила осень.
В церкви святого Гильома особых перемен не произошло, только вот отца Городи внезапно по указанию главы миссии епископа Мартини перевели в Осака.
Вскоре после этого Мартини вызвал к себе Торбэка.
— Ну как, брат Торбэк, — обратился к нему Мартини, — все ли у тебя в порядке?
— Да, ваше преосвященство, все в порядке, — почтительно ответил Торбэк.
— А как связь с господином коммерсантом?
— В порядке.
— Ты еще молод, — сказал епископ наставительно. — Будь осторожен. И еще раз осторожен! Осторожность никогда не бывает излишней. Ты понимаешь, о чем я говорю?
— Да, ваше преосвященство.
— Брата Городи нет больше в Токио. Это повышает твою ответственность. Это тебе тоже понятно?
— Да.
— В случае каких-либо затруднений советуйся с отцом Билье.
— Я всегда так поступаю.
Торбэк стоял перед главой миссии в почтительной позе, чуть-чуть склонившись.
— Одну церковь — на Синбаси — полиция уже привлекла к ответу за спекуляцию долларами.
Епископ поднялся из-за стола и заходил по ком, — нате. Он был явно не в духе.
— Это большой промах, — сказал он таким тоном, словно в этом виноват был и Торбэк. — В той церкви старшего священника понизили в сане, а отца казначея освободили от обязанностей и назначили на черные работы. Но разве этим делу поможешь? Попались они из-за пустяков. Еще раз повторяю, брат Торбэк, надо быть очень осторожным.
Мартини подошел к нему, встал рядом и остановил на нем строгий взгляд.
— Твоя ответственность очень велика. Ты не имеешь права делать промахов, иначе повторится то же самое, что в церкви на Синбаси. Малейшая ошибка грозит непоправимой бедой. Надеюсь, ты это понимаешь.
— Да.
— Ну и прекрасно, — заключил епископ. — Все это я говорю тебе с одной лишь целью: чтобы в дальнейшем ты был еще осторожнее и внимательнее. А связь с господином коммерсантом прошу осуществлять по-прежнему.
Когда Торбэк вышел из кабинета епископа, возле него как из-под земли вырос отец Билье.
— О чем беседовал с тобой его преосвященство? — спросил он.
— Велел быть осторожным.
— Да, надо все время быть начеку. При японцах ни о чем ни слова. Как ты разговариваешь по телефону?
— Всегда стараюсь брать трубку сам.
Отец Билье одобрительно кивнул.
— Правильно. Японец, конечно, языка не поймет, но голос может запомнить, а это тоже ни к чему. Всегда бери трубку сам!
Некоторое время они шли рядом молча. Вдруг отец Бнлье с улыбкой спросил:
— Что-то в последнее время не видно Сэцуко? Ты с ней встречаешься?
— Встречаюсь, но очень редко, — ответил Торбэк и слегка покраснел.
— Она почему-то перестала бывать и у Ясуко. Если увидишь ее, передай, пусть заходит.
— Хорошо, передам.
Торбэк догадывался, почему Сэцуко перестала ходить к Ясуко, она сама даже как-то призналась:
— Я боюсь туда ходить.
Так прошла осень. Наступила зима.
Торбэк и Сэцуко продолжали встречаться. И с каждым свиданием их чувство разгоралось с новой силой. Без Сэцуко Торбэк не мыслил прожить и дня.
Теперь он уже не молил господа о прощении и страха он больше не испытывал. Он решил, что всемогущий господь должен простить ему его грешную, но искреннюю любовь.
Однако жизнь, которую он вел, противоречила не одной этой божьей заповеди — он нарушал их теперь почти все.
Торбэк по-прежнему продолжал посещать господина Ланкастера. Эти посещения теперь входили в круг его обязанностей, были его «работой».
Однажды, придя к коммерсанту, Торбэк сразу почувствовал, что тот чем-то раздражен.
— В последнее время опасность возросла — нас могут накрыть в любую минуту, — заявил Ланкастер, — и я ломаю голову над тем, чтобы найти совершенно безопасный путь… — На обычно спокойном лице коммерсанта лежала тень тревоги. — И я, кажется, нашел этот путь… Понимаете, почтовыми пересылками больше пользоваться нельзя. Несколько моих агентов уже попались. Но, думаю, выход у нас есть…
Ланкастер бросил быстрый взгляд на своего собеседника. Торбэк вопросительно поднял брови.
— Простите, что же вы придумали?
Господин Ланкастер зашагал по комнате.
— Если меня разоблачат, это будет означать крах и вашего ордена, во всяком случае, здесь. Надеюсь, вы это понимаете, Торбэк! — Тут Ланкастер остановился и каким-то тяжелым взглядом посмотрел на молодого патера.
— Разумеется, господин Ланкастер. Но вы говорите о таких страшных вещах! Они приводят меня в дрожь. — И действительно, у Торбэка задрожали руки. — Неужели нас уже подстерегает беда?
Ланкастер ответил не сразу. Он опять зашагал по комнате, в которой сейчас стояла мертвая тишина. Слышалось лишь его тяжелое дыхание, да где-то вдали раздавались приглушенные гудки автомобилей.
— Мне нужен голубь! — неожиданно сказал Ланкастер.
— Голубь? — удивленно посмотрел на коммерсанта Торбэк.
— Да, голубь, но только прирученный.
Торбэк все еще не понимал.
— Вы хотите держать здесь голубя?
— Он нужен нам всем.
— Нам?
— Да, Торбэк, нам!
Господин Ланкастер уселся рядом с Торбэком, придвинув к нему кресло.
— Голубь — это самое безопасное… Надо лишь приручить эту миленькую птицу.
— Объясните, пожалуйста, господин Ланкастер, я вас не понимаю. Что вы имеете в виду?
Неторопливо вытащив сигарету, коммерсант щелкнул зажигалкой.
— В ближайшее время открывается регулярное воздушное сообщение между Гонконгом и Токио. Вероятно, сразу же с наступлением весны. И наш голубь должен курсировать на этой линии.
Торбэк восхищенно посмотрел на Ланкастера.
— Понял! Вы хотите по этому маршруту посылать своего человека? Так?
