Джеймс Чейз - Том 12. Ты будешь одинок в своей могиле. Дело о задушенной «звездочке». Это не мое дело

— Точно не скажу. Лет пять. Она тогда работала в мюзик-холле. Во Фриско. А что с этим фото? Вы его забрали?

— Да. И не рассчитывайте больше его увидеть.

Он жмет плечами.

— Ничего, я не огорчен. У меня полон ящик подобных сувениров. Женщины навязчивы. Как только увидишь их тело…

Я прерываю его — он мне порядком надоел. Соблазнители замужних женщин вызывают у меня спазм в животе.

Я встаю.

— Если мне понадобится что-то еще, я вас найду.

— Вы собираетесь что-нибудь предпринять в отношении этих ботинок? — небрежно спрашивает он.

— Не думаю. Вы можете сказать, что ничего о них не знаете.

Я собираю вещи Даны и киваю Керману. Мы, не оборачиваясь, спускаемся по ступенькам. Статуи смотрят нам вслед.

Пересекаем сад, выходим за ворота и направляемся к стоянке.

— Ты хорошо сделал, что побил его, — прерывает молчание Керман. — Такой тип заслуживает хорошей трепки.

— Это нас не продвинуло вперед, Джек. Нет никаких причин в чем-то подозревать его. Вернемся к Милсу. Если это он спрятал здесь вещи Даны, то ради чего он возвращался сюда сегодня днем?

Я сажусь за руль и нажимаю на стартер.

— Все же не мешает проверить алиби Беркли. Мы не можем принимать на веру все, что он сказал. Ты не хочешь встретиться с этой дамой?

— Сегодня вечером отправлюсь, — с энтузиазмом говорит Керман. — Китти Уинчерс, а? Я знавал как-то раньше одну рыженькую, которую звали Китти. Она была секретаршей. У акробатов… — Джек вздыхает. — Послушайте, если эта кукла Уинчерс позволяет какому-то Беркли, то как в отношении меня?

— Она позовет фликов. Господи, Джек, постарайся хотя бы на работе не думать о женщинах! Мы никак не можем похвастаться результатами, а ты все об одном!..

Глава 3

Я останавливаюсь перед своим домом и замечаю, что внутри горит свет. Значит, человек, который ожидает меня, не прячется, и это уже хорошо. Но для большей уверенности я бесшумно подхожу к окну и заглядываю внутрь. Мисс Болус лежит на моей кровати с иллюстрированным журналом в одной руке и стаканом моего виски в другой. Сигарета свисает с ее тонких губ, трогательная морщинка пересекает лоб. На ней надето шелковое платье, не скрывающее ее прелестных форм. Я останавливаюсь у двери и спрашиваю себя, не галлюцинация ли это.

Она поднимает голову, роняет журнал и недовольно качает головой.

— Я уже думала, что вы никогда не вернетесь, — возмущенно говорит она. — Я жду вас несколько часов!

— Если бы я знал, что меня ожидает такой сюрприз, я бы поторопился, — только и могу я сказать в свое оправдание. — Что произошло?

— Торопитесь, мы должны идти.

— Без шуток? Куда?

— Я нашла «паккард».

— В «Звезде»?

— Разве вы не попросили, чтобы я поискала его там? Он в дальнем гараже.

— И вы нашли его просто так? — обеспечив себя бутылкой виски, я сажусь на край кровати. — Это было трудно?

— Не садитесь на мое платье, дикарь, — говорит девушка. — Нет, это было нетрудно. Я лишь поговорила с механиком. — Она искоса поглядывает на меня. — Мужчины обожают смотреть на меня.

— В этом, я не сомневаюсь. Вы не были чересчур откровенны?

— Нет, — она опорожняет стакан, ставит его на пол и растягивается на кровати. Она действительно самая соблазнительная девица из всех, которых я когда-либо видел.

— Хорошо, очень хорошо. И мы сейчас пойдем туда?

— Да. Я думаю, что заметила все, что было нужно, но никогда нельзя быть в этом уверенным. — Она спускает ноги на пол. — Вы видели Беркли?

— Я его видел; но он не представляет никакого интереса. У него стопроцентное алиби. Мои надежды связаны главным образом с Анитой Серф.

— Может быть, сегодня вечером вы и встретитесь с ней. Идите переоденьтесь.

Я пошел переодеваться и уже завязывал галстук, когда она открыла дверь моей комнаты.

— У вас есть револьвер? — ошарашивает она меня вопросом.

Я смотрю на нее через плечо и отрицательно качаю головой.

— Вы считаете, что он может понадобиться?

— Возможно. В этом месте имеются типы, с которыми лучше разговаривать, имея при себе оружие. Я полагаю, что они встретятся нам сегодня вечером. Все зависит от того, собираетесь вы участвовать в игре или нет. Если да, то возьмите револьвер.

— Я никогда не играю и не нуждаюсь в револьвере. Зачем? Разве это кабак? Я думал, что это ультра-шикарная ночная коробка.

— Так оно и есть. Но там идет крупная игра, и все члены клуба несут ответственность за своих приглашенных. Бенвистер — жестокий человек. Он держит двух типов, которые занимаются наведением порядка. Предупреждаю: если вы туда попадете, то не сможете делать все, что вам вздумается.

— Я всегда могу попробовать, — говорю я, приглаживая волосы. Пересчитываю, сколько при мне денег, сую их в карман и объявляю, что готов. — Вам никто не говорил, что вы умопомрачительны?

— Вы находите? — мисс Болус смотрит на меня сквозь полуопущенные ресницы. — И все-таки не намерены ничего предпринять?..

Я подхожу к ней. Она отстраняется, чтобы быть вне досягаемости моих рук.

— Сберегите свои эмоции для дождливого дня!

И она небрежной походкой направляется к двери. Никогда она не выглядела так элегантно. Я гашу свет и следую за ней. В тот момент, когда она усаживается в машину, я сообщаю:

— Сезар Миле был сегодня днем у Беркли. Он шарил повсюду.

— Сезар Миле меня не интересует, — холодно произносит она.

— Может быть, но у меня такое чувство, что вы знаете о нем гораздо больше, чем рассказали.

Она достает из сумочки портсигар и закуривает.

— Мне нечего рассказать о Милее, — начинает она немного погодя, спокойным голосом. — Он меня не интересует. Я же вам это говорила…

— Я считал, что у вас к нему свои счеты, поэтому вы и пришли ко мне.

— Нет, мне не нужна посторонняя помощь, чтобы свести счеты с Милсом. Я могу уничтожить эту паршивую маленькую тварь, когда захочу.

— Очень хорошо. Что ж, раз не будем говорить о Милее, поговорим о вас. — Я сворачиваю налево и направляюсь к Океан-бульвару. — Что скрываете вы, мисс, за печалью ваших глаз?

Она делает непроизвольный жест, но ничего не произносит.

— Ну, не будьте же такой скрытной, — я бросаю взгляд на выдвинутый вперед подбородок. — Скажите же что-нибудь. Я умираю от любопытства. Вы появились неизвестно откуда и обращаетесь со мной, как с другом детства. Кроме того, вы занимаетесь моим делом, которое, как вы утверждаете, вас совершенно не интересует. Что кроется за всем этим? Кто вы?

— Это нетрудно, — говорит она с легким смехом. — Я никто. Все, что во мне есть хорошего, — это внешность. Остальное… У меня было необычное детство. Мой отец выпрашивал милостыню у людей, стоявших в очереди перед бюро найма театра варьете в Нью-Йорке. Он набирал до десяти долларов в день. Когда я кончила школу и мне было лет двенадцать, я взяла каскетку и пошла вдоль очереди за милостыней. Уже тогда мужчины обращали на меня внимание, предлагая двадцать долларов…

Моя мать сбежала с каким-то продавцом, когда мне было три года, и я ее не осуждаю. Нелегко быть замужем за таким кретином, как мой отец. Но для меня он был примерным отцом, и ничего плохого о нем я сказать не могу. Он не щадил сил, чтобы мне хорошо жилось. Самое забавное, что я могла достаточно легко получить все, чтобы нам хватило на двоих, но он не хотел этого. Возможно, он считал, что я достойна лучшей участи…

— Зажгите мне сигарету, — попросил я, — и передохните. Что-то мне не особенно хочется слушать дальше…

Она принялась смеяться.

— Никто бы этого не хотел, но вы просили меня, и я пойду до конца. Мой отец умер, когда мне было пятнадцать лет. С этого времени я научилась хорошо защищаться. Я не могу сказать, что мой путь был усыпан розами и что я смеялась, как ребенок, но, во всяком случае, я жила неплохо. — Она закурила сигарету и вставила мне в губы. — Теперь слушайте: если вы не хотите, чтобы я вас возненавидела, не предлагайте денег, потому что я их возьму. А я боюсь людей, предлагающих деньги.

— Тогда зачем же их брать?

— Из суеверия. Отказываясь от двадцати долларов, я боюсь потерять один.

— Во всяком случае, у меня их недостаточно, чтобы удовлетворить вас, — успокаиваю я ее, вглядываясь во мрак ночи. — Если вы попробуете вырвать что-либо у меня, дорогая, вы плохо кончите.

— Не будьте идиотом, — агрессивным тоном начинает она. — Я ничего от вас не жду. Я всегда могу получить немного денег, если захочу. Я умею играть в покер и всегда заработаю себе на жизнь, отправившись на ночь в «Звезду». Мой отец, бедный дурак, и мечтать не мог заработать столько. Теперь о другом: никогда не играйте со мной в карты, я не могу удержаться от плутовства и обдеру вас, как липку.