Дик Фрэнсис - Миллионы Стрэттон-парка

Тут же выстроились пятеро молодых помощников, попавших в беду и защищаемых милой, но беспомощной перед лицом власти миссис Гарднер.

Пронзительный голос Марджори изрекал:

— Вы все прекрасно вытащили, ну что же, теперь тащите все назад. Здесь ничего не останется.

Бедная миссис Гарднер, заламывая руки, говорила:

— Но, миссис Биншем, я только хотела, чтоб они освободили гараж…

— Такая грязь просто невыносима. Делайте, что вам сказано, мальчики. Несите все назад.

С отчаянием осматриваясь по сторонам, Кристофер обрадовался моему с Дартом приезду так, словно его спасли в последнюю минуту от самого страшного фильма ужасов.

— Папа! — Он обрадовался нашему появлению. — Мы очистили гараж.

— Вижу. Молодцы.

Марджори повернулась на каблуке и обрушила свое недовольство на нас с Дартом, при этом осознание того, что я родной отец этой рабочей силы, на какое-то время лишило ее дара речи.

— Мистер Моррис, — поспешила воспользоваться передышкой жена Роджера Гарднера, — ваши дети просто замечательные. Поверьте мне.

«Смелая женщина, — подумал я, — если учесть, насколько уязвим ее муж перед капризами стрэттоновского семейства». Я от всего сердца поблагодарил ее за то, что она занимала ребят, пока я сидел на собрании акционеров.

Марджори не сводила с меня сверлящего взгляда, но говорила, обращаясь к Дарту, и воздух звенел от ее возмущения.

— Ты что здесь делаешь с мистером Моррисом?

Дарт испуганно залепетал:

— Ему хотелось посмотреть Стрэттон-Хейз.

— Да, в самом деле? Стрэттон-Хейз его не касается. А вот что касается Стрэттон-парка, то это твой ипподром, так я по крайней мере думала. Твой и твоего отца. А что вы оба сделали, чтобы присматривать за ним? Это мне пришлось объехать его, чтобы проверить, все ли в порядке. Полковник Гарднер и я, а не ты с твоим отцом, произвели полную инспекцию всего ипподрома.

И мне, и, вне всякого сомнения, Марджори трудно было понять, что Дарту никогда не приходило в голову, что он отвечает за состояние ипподрома. Это никогда не было его епархией. Он два-три раза открыл и закрыл рот, но так и не промолвил ни слова возражения или оправдания.

На джипе подъехал вконец измотанный полковник и, выпрыгнув из него, тут же заверил Марджори, что ее указания о том, чтобы зрители держались подальше от препятствий и больше не попадали под копыта лошадей, выполнено.

— Разве это мое дело? — пожаловалась Марджори Дарту. — Все, что нужно, это несколько столбов, кусок каната и внятное разъяснение держаться в стороне от препятствий. Об этом должны были подумать вы. Слишком много ненужных разговоров пошло о нашем ипподроме. Мы не можем больше позволить себе таких происшествий, как в субботу.

Никто и слова не сказал, что причиной печального происшествия были кони, а не люди, не зрители.

— Вот еще что, — продолжала Марджори. — Вы с отцом должны избавиться от этих, которые там, у ворот. Если вы этого не сделаете, они соберут вокруг себя всех экстремистов со всей округи, и никто не захочет приехать сюда, на ипподром, они кому хочешь настроение испортят. Это прикончит ипподром едва ли не быстрее, чем бредовые планы твоего дяди Кита или отца. Не говоря уже о Ребекке! Ты, наверное, заметил, там, у ворот, в этой кучке людей есть женщина, как две капли воды похожая на Ребекку. Сейчас это только кучка людей. Вы дождетесь, эта кучка станет толпой.

— Хорошо, тетя Марджори, — промямлил Дарт. Задание было ему не по силам, как оно было бы не по силам и любому другому.

— В их планы не входит добиться своих требований, — пояснила Марджори. — Им нужно демонстрировать. Пойдите и скажите, чтобы они лучше ратовали за улучшение условий для помощников конюха. О лошадях-то заботятся, а вот до помощников конюха никому дела нет.

Никто не вздумал возразить, что помощники конюха, как правило, не погибают.

— Вы, мистер Моррис, — она сверкнула глазами в мою сторону. — Мне нужно поговорить с вами. — Она показала на свой автомобиль. — Там.

— Ладно.

— А вы, дети, немедленно уберите это безобразие. Полковник, просто не знаю, о чем вы думаете. Это же какая-то свалка.

Она энергично зашагала к машине, не подумав и оглянуться, чтобы убедиться, иду ли я за ней, что я и сделал.

— Марк, — сказала она шоферу, сидевшему за рулем. — Прошу вас, погуляйте.

Он дотронулся до козырька своей шоферской фуражки и повиновался, как будто это было для него привычным делом, а его хозяйка остановилась у одной из задних дверей, поджидая, пока я открою ее.

— Хорошо, — сказала она, усаживаясь на просторном сиденье. — Залезайте сюда и садитесь рядом со мной.

Я сел на указанное мне место и закрыл дверь.

— Стрэттон-Хейз, — проговорила она, сразу беря быка за рога, — это то место, где ваша мать жила с Китом.

— Да, — произнес я, несколько ошеломленный неожиданным поворотом разговора.

— Вы попросили показать его?

— Дарт любезно предложил мне, и я согласился.

Она помолчала, разглядывая меня.

— После того, как Мадлен ушла, я так больше и не видела ее, — проговорила она наконец. — Я не одобряла того, что она уходит. Она говорила вам об этом?

— Да, говорила, но прошло столько лет, что она не держала зла против вас. Она говорила, что вы настроили брата закрыть перед ней двери, но все равно она очень любила вашего брата.

— Как же давно это было, — сказала она. — И сколько же прошло времени, прежде чем я разобралась, что за человек Кит. Его вторая жена покончила с собой, вы это знаете? Когда я сказала брату, что Киту не везет, он сказал, что дело не в невезении, а в характере Кита. Он сказал мне, что ваша мать не могла любить или нянчить младенца Ханну из-за того, как она была зачата. Ваша мать объяснила брату, что ее тошнит при виде этого ребенка.

— Этого она мне не говорила.

Марджори сказала:

— Я официально извиняюсь перед вами за то, как я вела себя по отношению к вашей матери.

Я задумался на миг, чтобы сообразить, как бы повела себя моя родительница.

— Принимаю, — сказал я, когда решил, чего бы хотела моя мать.

Я подумал, что на этом наш разговор закончится, но по всему было видно, что это не так.

— Третья жена Кита ушла от него и развелась с ним из-за невозможности совместной жизни. Теперь у него четвертая жена, Имоджин, половину времени она пьет.

— Почему же она не уйдет от него?

— Не хочет или не может признаться, что сделала ошибку.

Это настолько напоминало меня самого, что я не в силах был произнести ни слова.

— Кит, — продолжала Марджори, — единственный из Стрэттонов, у кого нет денег, сказала мне Имоджин. После шестой порции водки у нее неудержимо развязывается язык. Кит по уши в долгах. Вот почему он так торопится продать ипподром, ему позарез нужны деньги.

Я посмотрел на Марджори и представил себе, как она выглядит для посторонних: маленькая старая леди за восемьдесят, волнистые седые волосы, мягкая розовая кожа, темные ястребиные глаза. Острый, хваткий ум, выразительный язык — из всех Стрэттонов она, подумалось мне, больше всех остальных родственников походила на того финансового гения, который основал династию.

— Я буквально вышла из себя, когда мой брат дал Мадлен эти акции, — сказала она. — Иногда он бывал упрям. Теперь, через столько лет, я рада, что он так поступил. Я рада, — медленно договорила она, — что теперь есть человек, не принадлежащий к семье, который может заставить тепличные растения из стрэттоновской оранжереи почувствовать, что такое чувство меры.

— Не знаю, смогу ли.

— Это зависит, — проговорила она, — от того, хотите ли вы. Или, вернее, как сильно вы этого хотите. Если бы вам было все равно, вы бы сегодня сюда не заявились.

— Верно.

— Вы бы оказали мне услугу, — сказала она, — если бы выяснили, сколько задолжал Кит и кому. И что за отношения у Конрада с этим его архитектором, за которого он так держится и про которого полковник Гарднер говорит, что тот ни ухом ни рылом не смыслит в скачках и придумывает что-то неудобоваримое. Полковник говорит, что нам нужен архитектор вроде того, который построил ваш дом, но что ваш архитектор проектирует только небольшие сооружения.

— Полковник сказал вам, что был у меня?

— Это был его самый разумный поступок за этот год.

— Вы меня поражаете.

— Вы мне нужны как союзник, — произнесла она. — Помогите мне сделать бега процветающими.

Я попытался разобраться в мешанине охвативших меня чувств и под их воздействием, а не по здравому размышлению, дал ей ответ.

— Ладно, попробую.

Она протянула мне маленькую ручку, чтобы официально закрепить соглашение, и я пожал ее, взяв на себя обязательство.

Марджори уехала, не взглянув на опустошенный гараж, который находился в том же состоянии, в каком я его застал, мальчиков я нашел сидящими вместе с Гарднерами и Дартом в гарднеровской кухне, поглощающими пирог. Теплый, благоухающий фруктовый пирог, с пыла с жара. Кристофер спросил рецепт, «чтобы папа сделал его в автобусе».