Наталья Солнцева - Шулер с бубновым тузом

– Вы решили предупредить меня? – улыбнулась Глория.

– Почему бы нет. Единомышленники должны поддерживать друг друга.

– Вы полагаете, у нас общие взгляды и убеждения?

– Я рассчитываю на это, – серьезно сказал граф. – Старая история всплыла там, где не ждали. Знаете, милая дама… я искал в России рукопись царя Соломона. Но не знаменитое колье Дюбарри.

– Удалось обнаружить рукопись?

– Почти. Она покоится где-то в подвалах Ротонды Елагинского дворца[4]… я не успел точно определить место. На моем мистическом сеансе один бедняга тронулся умом, и подвалы приказали засыпать. А меня выслали, если вы помните.

– Почему вы пришли именно ко мне?

– Я сам в некотором роде прорицатель и ясновидец, – скромно потупился Калиостро. – Обязан сообщить, что скоро к вам обратится за помощью человек, который… В общем, будьте осторожны!

– О чем этот человек собирается просить меня?

– Не стоит забегать вперед…

Застрекотала газонокосилка. Глория повернулась в сторону сада и с досадой окликнула слугу:

– Санта! Дай же нам спокойно поговорить!

Тот, видимо, не услышал и продолжал косить.

Когда она перевела взгляд на Калиостро, на скамье, где он только что сидел, никого не оказалось.

«Он мне привиделся, – мысленно рассудила она. – От скуки».

Карлик стоял в тени яблони и наблюдал за ней.

– Ты создан моим воображением, – разочарованно сказала Глория. – Так же, как граф Калиостро.

– Тебе было приятно с ним познакомиться?

– Мне было интересно…

Великан закончил выкашивать траву и отнес газонокосилку в сарай. Глория зевнула, глядя ему вслед. Она в самом деле заскучала без пищи для ума и тренировки для своих новых способностей. Хоть бы Лавров приехал, что ли, развеселил ее.

За забором, как по команде, раздался настойчивый сигнал автомобиля. Санта торопливо пересек двор и открыл ворота. На проселке стоял запыленный «туарег».

Легкий на помине Роман Лавров прикатил в Черный Лог проведать хозяйку, на чьей фирме он работал начальником охраны.

– Привет! – радостно воскликнул он, шагая навстречу Глории. – Выглядишь великолепно.

Он по-дружески коснулся губами ее щеки. Сколько раз в мечтах он целовал эту молодую женщину как любовник, а не сотрудник! Сбудется ли его мечта?

Глория, несмотря на вдовство, кажется, не нуждается в мужском плече и мужской ласке. Впрочем, Лавров уже подставил ей свое плечо. А вот принимать его ласки вдова не спешила.

Усевшись на теплую от солнца скамейку, начальник охраны принялся жаловаться на притеснения Колбина.

– Загрузил меня под завязку. Проходу не дает! Стоит на полчаса отлучиться из офиса, начинает трезвонить. Хоть сотовый вырубай! Так я же не могу. По службе не положено.

– Он просто ревнует, – улыбнулась Глория.

Тонкое облегающее платье из светлого льна подчеркивает ее красивую фигуру, волосы собраны на затылке, серые с прозеленью глаза блестят. Она посмеивается над ним.

– Колбин хочет жениться на тебе, – выпалил он. – Только не по любви.

– Браки по расчету бывают крепче любовных союзов.

– Ну да, – нервно кивнул Роман. – После смерти твоего мужа акции компании распределились поровну между Колбиным и тобой. Почему бы вам не объединить бизнес?

– Я не собираюсь замуж.

– Это сегодня. А завтра?

– Ты приехал повидаться или по делу?

Лавров никак не мог успокоиться. Между ним и Колбиным разгоралось нешуточное соперничество. Причем компаньон Глории являлся, по сути, первым лицом в компании. Зато вдова явно отдавала предпочтение Лаврову. Фактически она сделала его своим помощником в таком щекотливом деле, как частный сыск.

– Я отвечаю за твою безопасность, – нахмурился он. – Это моя служебная обязанность.

– Хочешь проинструктировать Санту? – рассмеялась она. – Позвать его?

– Пусть лучше принесет холодного чаю. Пить хочется.

Но слуга уже сам позаботился об угощении. Он подошел к беседке с подносом, на котором стояли графин с охлажденным вишневым компотом, два стакана и тарелка с большими бутербродами. Вечно голодный начальник охраны набросился на еду.

– Твоему аппетиту можно позавидовать.

– Шутишь? – с полным ртом буркнул Роман. – Или издеваешься?

– Влюбленные не уписывают бутерброды за обе щеки, – скептически заметила она. – Они теряют сон, бледнеют и худеют, не в силах проглотить ни крошки. А по ночам вместо того, чтобы дрыхнуть без задних ног, сочиняют стихи о предмете своей страсти.

С этими словами она окинула взглядом спортивный торс Лаврова и его румяное лицо довольного жизнью здоровяка.

Гость перестал жевать. Он понял, какой камешек полетел в его огород, и рассердился.

– Глупости, – возразил он, снова принимаясь за еду.

– Любовь – это болезнь, Рома. Человек становится рабом своего чувства, готовым на безрассудный поступок. Ослепленный и оглушенный своим безумием, он может причинить вред себе и другим. Еще Авиценна предлагал лечить людей, одержимых страстью.

– Хочешь сказать, что…

Он поперхнулся, и продолжение фразы застряло у него на языке.

– Я врач, – напомнила Глория, пряча смешинки в уголках губ. – Мое призвание исцелять, а не потакать болезни.

– Вот и лечи Колбина. Он точно помешался. Любовь к деньгам – та еще хворь! Попробуй, выпиши от нее лекарство.

– Ты неисправим, – вдохнула она, поднимаясь. – Ладно, угощайся… а я пока схожу в дом. Погляжу на кувшины.

– На что? – не понял начальник охраны. – Зачем?

Но Глория уже шагала по вымощенной плиткой дорожке к дому. Она скрылась за дверью, а Лавров все продолжал смотреть ей вслед. Недоеденный бутерброд привлек пчел, и они с жужжанием закружились над тарелкой.

– Это мое! – отогнал их гость и откусил кусок булки с холодным мясом. Но есть расхотелось.

– Болезнь, – повторил он, откидываясь на спинку скамейки и подставляя лицо солнечным лучам. – Точно болезнь. Как увижу Колбина, так руки и чешутся надавать ему по физиономии. Явные признаки любовного психоза…

Глория вернулась спустя четверть часа и застала его в беседке дремлющим.

– Просыпайся, мой рыцарь, – шепнула она в ухо начальника охраны. Тот вздрогнул и открыл глаза. – У нас проблема.

– Какая? – спросонья пробормотал он.

– Я была в мастерской. Один из кувшинов упал с постамента.

– Разбился?

– Нет, конечно. Он же медный.

– Который?

– С головой человека в египетском уборе. Идем, покажу.

Лавров послушно поплелся за ней в цокольный этаж, в святая святых бывшего хозяина коттеджа, умершего карлика Агафона. В подвальном помещении, уставленном бархатной мебелью и разными колдовскими атрибутами, он устроил что-то среднее между рабочим кабинетом и лабораторией алхимика.

Теперь в мастерской хозяйничала Глория. Она проводила много часов за книгами или изучением записок своего предшественника.

– Вот, полюбуйся…

В прохладном сумраке кабинета-лаборатории пахло сандаловыми палочками и французскими духами, белели семь постаментов в виде колонн, на которых поблескивали медные кувшины с эмалевыми вставками. Одного не хватало.

Роман в недоумении уставился на пол, где лежал на боку упавший сосуд. Каким образом тот свалился? Сквозняков здесь не бывало по причине отсутствия окон.

– Может, ты сама его уронила?

– И не заметила? Кстати говоря, кувшин жутко тяжелый. Должен был раздаться грохот, когда он падал. А я не глухая.

Начальник охраны наклонился и потрогал кувшин. На удивление, сосуд оказался горячим. Он отдернул руку и воскликнул:

– Что за черт?!

С эмалевой вставки на Лаврова смотрел смуглый египтянин в полосатом головном уборе. Почудилось, тот подмигнул ему густо подведенным глазом…

Глава 11

Продолжение истории Николая Крапивина

В Москве я не счел возможным поселить Анну в нашей с матушкой квартире и снял для нее вполне приличное жилье в Раменках.

Две комнаты и кухня, с хорошим ремонтом, чистые, на четвертом этаже панельного дома обошлись мне в приемлемую сумму. Я заплатил хозяевам за полгода вперед, забил холодильник продуктами и только потом привел туда новообретенную сестру.

– Здесь ты будешь жить, – сказал я, пропуская ее вперед. – О регистрации я позабочусь. Тебе не о чем беспокоиться.

Она не выразила восторга, на который я рассчитывал. Три дня, пока я подыскивал квартиру, она провела в гостинице и успела привыкнуть к комфортным условиям. По сравнению с ее старокрымской хибарой обычный гостиничный номер выглядел роскошными апартаментами. Смею заметить, арендованная мной двушка ничем ему не уступала, кроме обслуги. Здесь Анне придется самой наводить порядок, стирать и готовить себе еду.

– Да, кстати… вот деньги на карманные расходы, – я положил на полочку в прихожей несколько купюр и предложил выпить за новоселье.

Маленькая кухня была уютно обставлена и снабжена всем необходимым. Я достал шампанское, два фужера и открыл коробку конфет.