Андрей Анисимов - Тариф на друга
– Ладно, давай. – Милостливо согласился он и с удовольствием принялся жевать. Вкус пирожка отвращение у подполковника не вызвал.
– Давно они там? – Ерожин кивнул в сторону гостиницы, продолжая усердно работать челюстями.
– Уже минут сорок.
– Попить не купил?
Глеб с полным ртом что-то промычал и отрицательно замотал головой. Ерожин понял, что Михеева сейчас лучше вопросами не тревожить. Двухметровый детина не страдал отсутствием аппетита, и видимо зверски проголодался. Поковчив с пирожком, Ерожин добыл двумя пальцами из куртки платок и тщательно вытер руки и губы:
– Дожуешь, пили в офис и прояви пленку. Портреты девицы и плешивого референта в рыжей ковбойке нам понадобятся. Я тут сам подежурю. – Приказал он помощнику и пересел в свою «девятку». Михеев отбыл через пять минут. Подполковник посидел в машине и подумал, что неплохо было бы взглянуть на обедающую парочку. Он уже решил покинуть машину, но не успел. Сазонов со своей спутницей вышел на улицу и взяв ее за руку, повел в сторону Ленинградского проспекта. Движение возле Советской было односторонним. Пока сыщик думал как поступить, Владимир Игнатьевич привычным жестом поднял руку и остановил сорок первый «Москвич». Ерожин уже хотел дать задний ход, но Сазонов в машину не сел. Он усадил туда свою темноокую спутницу, а сам остался стоять на углу. «Москвич» завернул к Советской и плавно прокатил мимо Ерожина. Подполковник не пошевелился. Он пристально наблюдал за Сазоновым, который продолжал беспечно топтаться на углу, праздно разглядывая проезжавшие машины. Дальше произошло все так внезапно, что Петр Григорьевич едва успел среагировать. Возле Сазонова притормозил опель берюзового цвета. Владимир Игнатович мгновенно уселся на переднее сидение рядом с водителем и машина рванула с места. Сыщик пытался разглядеть мужчину за рулем, но кроме короткой бородки ничего не запомнил. Он дал задний ход, но вырулить на проспект не давал плотный транспортный поток, мчавшийся по Ленинградке. Подполковник лишь сумел запомнить номер «Опеля» растворившегося в ревущей массе автомобилей и, матюгнувшись про себя, поехал за сорок первым «Москвичеком». Темноокую приятельницу Сазонова он нагнал возле площади Савеловского вокзала. Машина свернула на Новослободскую в сторону центра. Миновав Садовое Кольцо, «Москвичик» спустился по Петровке к площади Революции и замер возле авиаагентства. Тут продавали билеты на международные рейсы и Ерожин это агентство знал. Темноокая девушка отпустила частника и скрылась за стеклянными дверями. Ерожин не без труда нашел место для парковки, выбрался из машины и последовал за ней. Перед спутницей Сазонова, у окошка терпеливо застыли полная, нарумяненная цыганка и тощий высокий европеец. Ерожин сперва подумал, что это люди не знакомые. Но полная цыганка вдруг улыбнулась европейцу и нежно прижалась к нему. Мужчина положил ей руку на плечо и заглянул в глаза. После этого взгляда, в интимной форме отношений странной парочки сыщик уже не сомневался. Поджарая кассирша с лицом сотрудника спецслужб, долго сверяла на компьютере их паспорта, потом, что-то писала у себя в бланках и наконец выдала из принтера два билета до Тел-Авива.
Настала очередь темноокой девы Сазонова. Кассирша несколько раз переспросила ее фамилию, но Ерожин уже знал все данные девушки. Он успел заглянуть в ее паспорт, еще до вопросов из кассы. Девицу звали Елизаветой Аркадьевной и фамилию она имела Груздь. Столь грибная фамилия вовсе не подходила к ее томной и печальной внешности. Ерожин не смог сдержать улыбку и когда подошедший сзади толстяк спросил:
«Вы тоже за билетом?» Петр Григорьевич тихо ответил: – «Нет, за грибами» Толстяк обиженно засопел и отвернулся. Он решил, что перед ним хам. Елизавета Груздь желала лететь на Кипр. Подполковника заинтересовала одна деталь. Девушка требовала билет на определенный рейс и число. Никак иначе лететь на Кипр она не хотела. Зафиксировав в памяти дату и номер рейса, и с удовольствием уступив обиженному толстяку свою очередь, сыщик покинул агентство. Усевшись в машину, Ерожин взглянул на часы. Время двигалось к пяти. Он подумал и поехал на Петровку. Его друг, полковник Никита Васильевич Бобров не всегда досиживал до конца рабочего дня, но сегодня Ерожину повезло и начальника отдела по раскрытию убийств, Петр Григорьевич застал в кабинете.
– Молодому папаше громкое ура. – Сообщил Никита Васильевич усталым голосом.
– Не слышу оптимизма – Пристыдил Ерожин и пожав полковнику руку, плюхнулся в кресло.
– Какой к черту оптимизм в конце рабочего дня? – Тоскливо возразил Бобров: – Чаю хочешь?
– Я есть хочу. – Оскалился сыщик.
– Опять дома не кормят? – Вяло поинтересовался Никита Васильевич.
– Я в няньках ходить больше не могу. Жену отправил к папочке в Самару. – Признался Петр Григорьевич.
– Устал? – В голосе друга наконец прозвучало искреннее сочувствие.
– Не в этом дело, Никита. Работа стоит. Так я все бюро посажу на мель. Пора шевелиться. – Пояснил подполковник: – Давай Никита, вместе пообедаем. Свояк классный ресторанчик мне открыл и цены вполне сносные.
– Пожалуй, я бы согласился, но Кира приготовила дома мою любимую утицу с яблоками, и будет нелюбезно с моей стороны пренебречь трудами ее рук. Поехали ко мне. Я в кабинете больше не высижу, блевать тянет. – Ответил Бобров и поглядел на часы.
– А что скажут сотрудники, заметив ранний уход шефа? – Ехидно спросил Ерожин. Он помнил, как Бобров как-то отчитывал своих подчиненных за опоздание.
– От них меня и тянет блевать. Упустили такого жирного карася. На нем три заказных убийства и один эпизодик с тяжкими телесными повреждениями. – Покривился полковник.
– Обидно.
– Не то слово. Так поедешь обедать ко мне?
– С удовольствием приму твое приглашение, но сперва помоги. Мне надо один пустячок уточнить. – Сказал Ерожин и по доброму посмотрел на друга.
– Так бы и сказал, что приперся по делу. А то разводишь тут лирику, голодом разжалобить меня пытаешься. Ты с моей помощью тыщи загребаешь, а мне хрен под нос. – Высказался Никита Васильевич, но особенного раздражения в его интонации Ерожин не заметил.
– Веришь Никита, ввязался в одно расследование совершенно бесплатно.
– Не верю. – Покачал головой Бобров: – Я знаю, что ты до денег не очень жаден, но что бы совсем бесплатно, не верю.
– Я когда-нибудь тебя обманывал? – Возмутился Ерожин.
– У меня была жена, она меня любила, изменила только раз, а потом решила… – Неожиданно оперным баритоном пропел начальник отдела по раскрытию убийств и философски добавил: – Все всегда начинается с первого раза. Выкладывай свой пустячок.
– Никита, тебе в Большом театре выступать! – Польстил другу подполковник: – Вот уж не думал, что менту бог такой голосище подарил!
– Уйду на пенсию и стану в подземных переходах арии петь. Тоже деньжат подработаю, а пока времени на пенье нет. Не тяни, выкладывай.
– Если по совести, то у меня не одна просьба, а две. Первая, поручи раскопать кому принадлежит бирюзовый опель «Омега» номер триста сорок два АУ семь семь.
Бобров записал и выжидательно поглядел в глаза Ерожина.
– Вторая просьба потяжелее. Мне на два дня нужны Маслов и Вязов.
– Хочешь наших лейтенантиков легкими деньгами развратить. – Притворно рассердился полковник.
– Денег у меня на это дело, как я уже сказал, нет. – Развел руками Ерожин.
– Еще того лучше? Чего же ради они на тебя пахать станут?
– Ты Никита не волнуйся. С ребятами я договорюсь. Мне от тебя согласие нужно.
– Так они Волкову подчиняются. С ним и говори. – Лукаво посоветовал полковник.
– Поговорю и скажу, что ты не возражаешь. – С тем же выражением поддержал Петр Григорьевич.
Следователя Тимофея Волкова Ерожин знал и мужчины друг другу симпотизировали. Поэтому, заручившись поддержкой его начальника, сыщик в успехе не сомневался.
– Так едешь со мной на утку, или так о голоде, для жалобности плел. – Никита Васильевич поднялся из за стола и выжидательно замер.
– С тобой… Жрать правда очень хочу. За весь день один пирожок умял. Но сперва об «опеле» прикажи узнать.
– Прикажу. Думаю, что к десерту информацию получишь. – Ответил Никита Васильевич и направился к двери: – Ты к Тимофею пока загляни. Договоришься с Волковым, двигай ко мне. Адрес знаешь. Я по-прежнему на Масловке живу. Да не гони как сумасшедший. Я быстрой езды не люблю, так что минут сорок на дорогу положи.
Как и предполагал Петр Григорьевич, с Волковым он договорился быстро. Диме Вязову и Коле Маслову полагались отгулы. Сами ребята с видимым удовольствием согласились поработать с Ерожиным. Они когда-то уже сотрудничали с подполковником, и знали не по наслышке, что он мастер. Петр Григорьевич сразу предупредил, что вознаграждение может оказаться символическим, поскольку он сам взялся за расследование на свой страх и риск:
