Анна Малышева - Лучше бы я осталась старой девой
– Дешевым? – тихонько переспросила Лена. – Это как?
– Ну мы, например – дорогие девушки, – охотно пояснила та. – А есть дешевые. Они получают всего двести-триста долларов в месяц! Это обычно в каких-нибудь ресторанах на окраине… Вот и я была такой. Потом перешла сюда и не жалею. Правда, тут тоже не бог весть что… – Она пожала точеными плечами, по-прежнему глядясь в зеркало. – Иногда густо, иногда пусто…
– Инна, пойдем, – в дверь просунулся ведущий. – Тебя зовут.
Она вдруг быстро пожала руку Лене, встала и вышла, высоко подняв голову и заранее улыбаясь. Лена так и осталась сидеть, подавшись вперед, глядя вслед подруге. На душе у нее было тяжело. «А что же он? – подумала она о Сергее. – В конце концов – Инна его девушка, он с нею спит, они вместе развлекаются… И – ничего?» Сергей, казалось, дремал.
– Меня Ира зовут, – представилась ей девушка, наконец, повернувшись лицом. Она уже была накрашена.
– Лена. А ты давно здесь работаешь?
– С весны. Всего два месяца.
– А вообще давно танцуешь?
– О… Я стала работать в шестнадцать лет. Что? Рано?
– Не знаю… – Лена уловила в ее вопросе вызов.
Тот же самый жалкий вызов, маскирующийся под цинизм, который она уже видела и у Инны. – Тебе, наверное, всего семнадцать?
– Пока нет, – рассмеялась та. – Да это фигня, возраст. У нас и двадцатипятилетняя работает. Так ей точно так же тяжело, как нам с Инкой. Она еще придет сегодня. Ее Наташей звать.
У Иры было милое круглое личико, веселые темные глаза; волосы – очень густые, черные как смоль и, наверное, грубоватые на ощупь, придавали ее облику что-то восточное.
– Моя кличка – Шахерезада, – она словно угадала мысли Лены. – У нас у всех тут клички, так нас и объявляют. Инка, например, – Эммануэль. Наташа – Пантера. А этот все спит?
Она подошла к Сергею и презрительно сказала:
– Не занимай мебель, нам отдыхать негде.
– Я не мешаю, – мгновенно откликнулся тот, хотя, казалось, и правда, дремал.
– Мешаешь! Хватит с меня тех мужиков, что в зале сидят!
– Разбирайся с Инкой, она меня сюда притащила.
Быстрый обмен ненавидящими взглядами – и девушка отвернулась. Теперь она переодевалась, не стесняясь Сергея, не обращая больше на него внимания. Ее костюм был так же сложен и затейлив, как у Инны, но в другом роде – восточном. Колготки она надела на голое тело, без трусиков. Наклонилась, поднимая с пола туфли, стоя спиной к дивану, и Лена вдруг заметила, что Сергей жадно смотрит на открывающуюся перед ним картину – нежную округлость ягодиц, рассеченных посередине швом. На бедра Ира надела что-то вроде юбочки, состоявшей из двух рядов черной и золотой бахромы. Стоило ей сделать шаг или просто немного выставить вперед одну ногу, как бахрома расходилась в стороны, открывая ее почти обнаженное тело. Лифчик тоже был восточный – черный, с бахромой внизу, расшитый золотом и совсем прозрачный. На шее – пышное боа из перьев. На голове – золотой тюрбанчик, из-под которого выбивались тяжелые черные локоны.
– Танец с питоном, – весело сказала Ира, повертев в воздухе концами боа. – Я там такое показываю…
– А кто придумал тебе этот костюм? – спросила Лена. Несмотря на то что наряд был очень откровенный и конечно совершенно непристойный, он понравился ей – уж очень Ира была в нем хороша – настоящая восточная принцесса.
– О, это не мы сами придумываем. Есть специальный человек, стилист. Он решает, как мы должны быть одеты, какие у нас будут образы на сцене. Ведь нужно разнообразие.
– А танцы кто ставит?
– Никто… – засмеялась та. – До этого наука еще не дошла. Говорят, в Париже стриптизерши делают только то, что хореограф придумывает. А мы всегда придумываем свое. Я, например, просто наряжаюсь в эти тряпки, слушаю музыку и танцую как бы для себя… Фантазия на тему Востока, понимаешь?
– Но кто-то же научил тебя этому?
Ира помрачнела – как-то вдруг, бросила вертеть боа, взяла со стола сигарету и сунула в рот.
– Кто-то да научил, – коротко ответила она. – Что там делает Инка? Мой выход.
Едва раскурив, сунула сигарету в пепельницу и пошла к двери – легко, царственно, словно шла к любимому человеку на свидание, а не в зал, где ждут ее потные, разгоряченные, нетрезвые и совершенно чужие мужчины. Когда дверь за ней закрылась, Сергей вдруг обратился к Лене:
– А история-то у нее самая банальная.
– Да? – рассеянно переспросила Лена.
– Конечно, – он, казалось, проснулся – открыл наконец глаза, закурил и теперь говорил даже оживленно и с пафосом: – Танцевала в хореографическом кружке, как Инка…
– И как я.
– Да? Можно было понять… – Он пробежался взглядом по ее фигуре и снова остановился на лице. Так и говорил, не сводя с нее глаз: – Потом попала к одному типу, фамилию называть не буду, на подтанцовку. Ну он поет, а она пляшет с мальчиками и девочками. Тут-то, казалось бы, и конец ей, невинной крошке, но вышло по-другому. Попался ей некий господин, очень культурный, образованный, вежливый. Он предложил ей танцевать в шоу за границей. Но с шоу ничего не вышло – ей тогда еще и шестнадцати не было. А программа была вроде здешней – девочки танцевали голые в ночных клубах в Словении. Она не поехала, а он вот уехал с другими девушками. Тогда она поняла, что влюбилась. Ждала его и страдала. А когда он вернулся, отдалась. Естественно, залетела. Аборт, слезы, мама ругает, папа сердится… А кончилось все тем, что этому господину она надоела. Он ее прогнал – уж слишком часто малышка признавалась в любви, ревновала к танцовщицам… И вот – стриптиз. В знак протеста. «А вдруг он узнает?» И представь, вышло, как в дешевой мелодраме – кто-то его сюда привел, а девочка как раз танцевала. Ну узнавание, встреча за кулисами, «я вас любил, любовь еще, быть может…». А что делает Ирочка? Посылает его. Интересно?
Лена могла бы сказать, что да, но слишком ее возмутила интонация, с которой рассказывал Сергей – издевательская, презрительная.
– Если ты так их презираешь, почему же пришел сюда? – спросила она его.
– Должен же кто-то увезти Инку в пять утра домой, – неожиданно последовал ответ. – У меня трудовая повинность. Это все, чем я могу быть ей полезен. Впрочем, она часто просит меня уехать в середине ночи.
– Почему?
– По-твоему, она зря спускается в зал? Находятся добрые дядьки, которым лестно подвезти красавицу… Не всегда к ней домой, правда.
Он не договорил – грохнула дверь, и в комнату ворвалась Инна. Ее шубка была распахнута, грудь оказалась на виду, в руке она держала сорванный с головы убор из перьев, в глазах стояли злые слезы.
– Сволочи! – Она швырнула на диван перья, сорвала шубку, яростно метнула ее в угол. Нежный белый пух полетел, как снежный ком, и распластался на полу. Инна набросила халатик, уселась перед зеркалом и громко зарыдала. Все произошло так внезапно, что никто не успел сказать ни слова. Только теперь Лена нерешительно приблизилась к подруге и положила руку ей на плечо.
– Что случилось? – тихо спросила она. – Тебя обидели?
– Ничего! Ничего! – яростно выкрикивала Инна. – Они думают, что я проститутка! Да у них денег не хватит меня купить!
Схватила со столика носовой платок и, как будто разом успокоившись, стала осторожно промакивать в уголках глаз. Она часто и тяжело дышала, и в конце концов скомкала платок и бросила его на пол. Сидела сгорбившись, свесив между колен обнаженные руки, и уныло рассказывала. Пьяная компания из каких-то крутых пацанов. Вот именно – пацанов. Люди постарше так себя не ведут. Она подошла к ним, улыбаясь, ведь это входит в ее обязанности. Уселась рядом с одним, наименее противным – это значило, что она выбрала его для общения. Начала беседу – нет, вовсе не игривую. Это уже не входит в кодекс ее поведения, это ее собственная добрая воля. Попросила, как водится, заказать дорогие коктейли – себе и ей.
– Я получаю проценты за напиток… – пояснила она. – И выпила с ним, когда принесли коктейли. Мне дали легкий, так у нас уговорено с барменом. Дает мне сок или колу, а коктейль-то очень дорогой… Разница идет мне, да и танцевать в подпитии трудно. А этот сопляк налил мне вина, которое стояло на столе. Предложил, я отказалась. Сказала, что на работе. А он… Сунул мне руку между ног и спрашивает: «А эта штука у тебя как работает?» «Никак, – отвечаю и отталкиваю его руку. – Это не моя работа». Встала и хотела уйти, он стал меня материть… Едва не поднялся скандал.
– Боже мой… – Лена не могла опомниться. – Они не понимают, что ты только танцовщица?
– Никто не понимает… – Инна принялась пудриться. – И я никак не могу привыкнуть.
– Инночка, – в комнату заглянул ведущий. – Они ушли. Все в порядке?
– В полном.
– Плакала?
– Немножко…
– Мы наших девушек в обиду не даем… – сказал тот, почему-то обращаясь к Лене. – Все уже это поняли. А где Наташа?
– Откуда мне знать… – довольно невежливо ответила Инна. – Сейчас придет, наверное… Если у нее ребенок болеет, то может опоздать.
