Татьяна Гармаш-Роффе - Легкое дыхание лжи
– Слушай, ты извини, что я погорячился… насчет девушки.
– Да я понимаю, па. Ты за меня волнуешься и все такое.
– Ага… Ну, давай, до связи.
В деревне
Он ехал аккуратно, повинуясь всем знакам об ограничении скорости: ни к чему привлекать внимание дорожной полиции. День догорал; вечерняя прохлада, остужая землю, словно выпаривала из нее разогретые солнцем ароматы, и теперь они загустели, переливались в воздухе, влетали в открытое окно, чаруя обоняние. По радио журчал джаз, удивительным образом соединяясь с запахами, – нота к ноте, образуя счастливое единство. Было б у Алексея побольше времени свободного, он колесил бы иногда по пригородным дорогам, – вот так, на вечерней заре, наслаждаясь природой и джазом…
Эпикурейство его, однако, долго не длилось: позвонил Громов. Друг времени не терял и нашел человечка в областной полиции, который охотно взялся докладывать Сереге о ходе следствия. Собственно, хода никакого не наблюдалось: Милу так и не нашли, ни живую, ни мертвую, а смартфон у нее отобрал отец, когда отправил дочь в ссылку.
Речь, понятно, шла об основном ее мобильном, не о том, что купил для нее Роман (полиция о нем знать не знает).
Алексей, в свою очередь, поведал о нашествии искателей сокровищ в виде его зубной щетки и бритвенного станка.
– Нет худа без добра, – мудро заметил Серега. – Зато можешь заняться сыском со спокойной душой. С чего начнешь?
– Уже еду в деревню, проведаю охрану. Мож, чего узнаю интересного.
– Ага… Слушай, Леха, я только домой пришел, Юлька заждалась, – усмехнулся друг закадычный. – Мы собираемся поужинать и… Сам понимаешь.
– «У меня-а-а жена, раскрасавица-а-а, ждет меня-а-а домой, – ой! – ждет-печали-и-ится», – пропел Кис.
– У тебя слуха нет, – заржал Серега.
– Эка новость. Зато есть правильное понимание семейных ценностей, как нынче любят выражаться. А ты вообще-то к чему про Юльку сказал? – вдруг озадачился он.
– Да к тому, что если ты не будешь меня доставать в ближайшие часы, то клево.
– Счастье расслабляет. Это не я, это кто-то другой умный изрек. Но я с ним согласен.
– Кис, у тебя все?
– Нет, еще Юльку поцелуй от меня. И еще… Мне нужны имена, адреса и номера сотовых охранников, а также кухарки.
– Так я же все выслал тебе по электронке! Посмотри.
– Серег, мой смартфон лежит дома, забыл? А этот, запасной, – обычный сотовый.
Алексей мог, конечно, просмотреть почту на своем портативном компе, но с ним на дело не пойдешь, а информация обычно нужна под рукой, в компактном мобильном устройстве в виде текстового сообщения.
Громов чертыхнулся и отключился. Через несколько минут он прислал пространное смс с запрошенной информацией. Надеялся, видать, что Кис ею удовлетворится и в ближайшее время не нарушит его семейные планы.
С Игорем они встретились у магазинчика, как договаривались, и Алексей посвятил ассистента в предстоящую операцию. Первым делом он намеревался поговорить с кухаркой, жившей в той же деревне, а затем навестить охранников, заступивших на пост в девять часов вечера, – как раз на них напали прошлой ночью.
Сумерки в это время года долгие, прозрачные, и, хоть время подбиралось к десяти, казалось, что все еще не поздно, все еще прилично наведаться в гости к одинокой женщине. Свет в ее доме горел, что приободрило детектива. Оставив Игоря в сторонке – не пугать же даму явлением двух незнакомых мужчин, – Кис поискал кнопку звонка у калитки. Не найдя, распахнул ее и направился к дому. Однако как только нога его коснулась ступеньки – та отозвалась ревматическим скрипом, – свет в окошке мгновенно погас.
У двери кнопка звонка имелась, и Алексей вдавил ее. Давил долго, упорно, – но нет, никто не отозвался.
– Я знаю, что вы дома, Любовь Ивановна, – вежливо произнес он. – Пожалуйста, откройте. Я частный детектив, не бойтесь. Хотите, покажу вам свое удостоверение в окно?
Тишина.
– Любовь Ивановна, у меня всего пара вопросов…
Напрасно прислушивался Кис – в доме стояла тишина. Казалось, что женщина и дышать перестала от страха.
Сверившись с эсэмэской, присланной Громовым, Алексей набрал номер кухарки. Он слышал, как трезвонил ее мобильный внутри дома… Женщина, судя по всему, отвечать на звонок не собиралась.
Полиции она сказала, что мужчина в маске заставил ее пойти в особняк под дулом пистолета. И грозился убить, если проболтается. Но о чем могла она проболтаться? Человек был в лыжной шапочке с дырками для глаз, лица его она не видела…
Роман прав, вспомнил он разговор с сыном. Кухарка голос его слышала, вот в чем дело! И голос ей этот знаком.
А раз голос знаком, то вряд ли мужик пришел к ней в маске, смысла нет. Натянул он маску позже, когда в ворота вслед за кухаркой проскользнул… Но не это важно, а другое: было ли дуло пистолета? Коли мужик знакомый, то не исключено, что не пистолетом ее на дело подвинул, а деньгами…
– Любовь Ивановна, я знаю: вы дома и не спите. И меня слышите, – проговорил он негромко. – А если не очень хорошо, то советую вам подойти к двери поближе: иначе придется кричать, и тогда услышат заодно все соседи… А это, сами понимаете, будет лишним.
Он уловил за дверью тихий звук шагов. Неплохо для начала.
– Еще лучше будет, если вы мне откроете. – Он подождал. – Ладно, воля ваша, поговорим через дверь. Вам ведь знаком человек, который вынудил вас пойти в особняк, не так ли?
Алексей не рассчитывал на ответ – так, на всякий случай спросил, мало ли, вдруг прорежется «тетя Люба», как ее звали охранники. И не ошибся: ответа не поступило.
– Он вас не на испуг взял. Он заплатить обещал. Сколько, скажите? Я дам в два раза больше.
За дверью послышался шорох, но тут же и затих.
– Не бойтесь, я ничего не скажу полиции. Просто… Из-за всей этой истории подозревают моего сына… Я отец, я должен его защитить… Мне нужно найти того, кто напал на Милу, иначе арестуют моего сына, поймите… – проникновенно добавил он.
– Уходите, я вам не открою, уходите! – тихо, но грозно проговорила женщина из-за двери. – Не то в полицию позвоню!
– Позвоните, – кивнул Кис, хоть хозяйка не могла его видеть. – Полиция приедет и подтвердит, что у меня есть право задавать вам вопросы.
Женщина некоторое время молчала. Затем нашлась:
– А право будить людей по ночам у вас тоже есть?!
– Ночь еще не наступила. И вы не спите. – Он немного подождал. – Я вас не обманываю: я заплачу. И никому ничего не скажу. Мне сына надо выручать, поймите…
– В маске он был, я его не знаю. И с пистолетом. Угрожал, заставил в дом идти… Ничего другого не скажу.
Действительно не скажет, понял Кис.
Что ж, придется ретироваться. Но он уже не сомневался: к кухарке приходил знакомый. И вовсе не угрожал ей, а заплатил (или обещал заплатить): Любовь Ивановна вела себя отнюдь не как жертва агрессии «вооруженного человека», – иначе б она детектива не только пустила, но и не преминула б еще раз живописать свой ужас при виде мужика в черной маске и с пистолетом. Нет, она вела себя как его сообщница, и если испытывала ужас, то лишь от возможного разоблачения.
Называть этого человека она не захочет: отдает себе отчет, что стала сообщницей преступника. И чистосердечное признание вряд ли входит в ее планы на ближайшее время.
– И вы считаете, что это был один из охранников? – спросил Игорь, когда Кис пересказал ему короткий диалог с кухаркой.
Они направлялись к дому Пилипкина.
– Эта версия не объясняет, при чем тут дочь Пилипкина, куда она делась, зачем охраннику было лезть в сейф в ее присутствии и прочие мелочи. Однако зерно в ней все же есть: человек, пришедший в дом за спиной кухарки, отлично осведомлен о привычках охранников.
– Фактов нам не хватает, – согласился Игорь.
– Что ж, пошли их добывать. Надеюсь, дежурные охранники будут не прочь поболтать с нами со скуки. К тому же с ними в прошлую ночь обошлись нелюбезно, током ударили и усыпили, – думаю, им захочется помочь нам найти того, кто это сделал. Полиция-то удовлетворилась версией, что виновен Роман, – а мы попробуем заронить в их мозги сомнения…
С этими словами Алексей позвонил в дом Пилипкина. Камера повернулась, изучила пришедших, после чего переговорное устройство ожило. Алексей с Игорем представились, объяснили цель визита, Кис протянул свое удостоверение поближе к глазку, и металлические ворота раскрылись.
Комната охранников оказалась узкой и длинной. И еще душной. Несмотря на открытую дверь, в ней воняло застоялым потом от ног, но обитателям помещения этот запах был, со всей очевидностью, нипочем. То ли придышались, то ли считали, что это нормально, когда от мужиков крепко несет.
Бутылки из-под воды, пива, кваса и напитков покрепче стояли и лежали под окном. Женщины сюда явно не заглядывали, а хозяин появлялся редко да и вряд ли интересовался бытом своих охранников, так что не для кого им было наводить чистоту и порядок – не для себя же, в самом деле.
