Наталья Александрова - Амулет снежного человека
– Опаньки! – проговорил капитан, сжимая грязную скрюченную руку. – Что это мы тут имеем? Статья сто восьмидесятая, карманная кража! До трех лет, а при отягчающих…
– Отпусти меня, дяденька! – захныкала бомжиха. – Я не хотела… сама не знаю, как это получилось… я евонный карман со своим перепутала, хотела платок достать…
– Ты, зараза, что удумала?! – возмутился Стасик. – Да ты мне туда микробов, наверное, мильон запустила! Мне теперь эту куртку в химчистку отдавать придется!
– А при отягчающих даже до пяти… – задумчиво протянул капитан.
– Не надо, дяденька… – захныкала бомжиха, – не хочу на зону, меня там обижают…
– Не хочешь? – удивленно переспросил Боровков. – А я думал, тебе там только лучше… Крыша над головой, и кормят…
– Да как там кормят… И главное, дяденька, я к свободе привыкла… К перемене мест…
– А если не хочешь – окажи помощь следствию. Ты ведь тут, небось, каждый день ошиваешься?
– Без выходных! – подтвердила тетка Стасика.
– Так не видела ли того мужчину, который килограмм картошки купил? Может, заметила, куда он отсюда пошел?
– Солидный такой? – деловито осведомилась бомжиха. – В светлом плаще? Нет, не видела!
– Как же не видела, если даже про плащ помнишь?
– Мало ли, что про плащ! А только все равно не видела. Или не запомнила. У меня память-то плохая – от плохого питания и от этой… как ее… ик-ологии! Вот если бы ты, гражданин начальник, про тот карман забыл, куда моя рука по недоразумению попала – тогда, может, я бы что-то и вспомнила…
– Ну, считай, договорились! – согласился Боровков. – Если ты что-то полезное вспомнишь – я на твои художества глаза закрою. Временно, конечно…
– И еще бы денег немножко… – вздохнула бомжиха, – хоть рублей пятьдесят, на поправку здоровья…
– Ну, ты не наглей! – одернул ее капитан. – Говори – или пойдешь на зону!
– Ну дяденька! – захныкала бомжиха. – Надо же, сердитый какой! Ладно, так и быть, расскажу, что помню… видела я его, приличный такой мужчина, лет, может, сорок, в светлом плаще… только он картошку ту выкинул, наверное, не понравилась. – Она бросила злорадный взгляд на тетку Стасика.
– Не может такого быть! – возмутилась тетка. – Моя картошка всем нравится! Тем более он ее и не попробовал…
– Очень даже может! – припечатала бомжиха. – Как от прилавка отошел, так и выкинул в мусорный бак, вместе с пакетом…
– Зачем тогда покупал, если сразу выбросил?! – продолжала возмущаться тетка Стасика. – Нет, никак не может такого быть! Все она врет!
– Да? Не может? – ехидно процедила бомжиха. – А тогда это что такое? – И она вытащила из своей драной сумки скомканный пластиковый пакет. – Вот он, пакетик! Так как – может или не может? И кто здесь врет, а кто истинную правду говорит?
– Ага! – Капитан Боровков выхватил пакет из рук бомжихи. – Значит, это тот самый пакет, который выкинул тот человек? Значит, ты его из мусорного бака вытащила?
– А что такого? – окрысилась бомжиха. – В мусоре рыться еще никто не запрещал! Нету на этот счет никакого закона! Почему хорошая картошка должна пропадать? Мы с друзьями моими ее в костре испекли и съели… Кроха и Степаныч, друзья мои старинные, можешь, дяденька, их спросить, они тебе все что нужно подтвердят… а что после нас осталось, то обезьяна доела…
– Ладно, судьба той картошки меня не очень интересует, – отмахнулся Боровков, и тут до него дошли последние слова бомжихи. – Постой, какая еще обезьяна?
– Да большущая такая обезьяна… Она в сарае пряталась, а потом вышла к костру…
– Ты что такое несешь? Здесь обезьяны не водятся!
– Ну, не знаю, водятся или не водятся, а только эта обезьяна нашу картошку доела!
– Ладно, капитан, что ты ее слушаешь? – вмешался в разговор Стасик. – Видно же, что у нее белая горячка! Сейчас она про обезьяну болтает, потом зеленых человечков увидит…
– Это у тебя, может, белочка, – возмутилась бомжиха, – а у меня пока с головой полный порядок! Если я говорю, что видела обезьяну – значит, видела! Большая такая обезьяна, ростом будет с Кроху, друга моего, и вообще на него похожа. Только волосатая вся…
– Видишь, капитан, явно у нее белка! – повторил Стасик.
– Вроде непохоже на горячку, – засомневался Боровков и снова повернулся к бомжихе. – Ладно, с обезьяной покуда замнем, тем более что это, небось, Митька Хватов. Опять допился до чертиков, жена хотела его на лечение определять, так он сбежал, две недели уже его не видели. В лесу жил, одичал совсем, оброс, ну, голод не тетка, вот он к людям и вышел. А пакет этот, значит, ты оприходовала?
– Значит, оприходовала! А что же пропадать хорошей вещи?
– Ваш пакет? Узнаете? – Боровков развернул пакет и предъявил его тетке Стасика.
– Нет, не мой, у меня вот такие. – Женщина показала на стопку одинаковых черных пакетов. – Это у него свой пакет был, я ему прямо в этот пакет картошку насыпала…
– Значит, это пакет того мужчины?
– Его, его! – в один голос подтвердили обе женщины.
– Ну, тогда я его конфискую! – сообщил Боровков. – Как вещественное доказательство…
Бомжиха проводила пакет разочарованным взглядом, но не посмела возразить.
Через час капитан Боровков сидел в своем кабинете и разглядывал пакет, добытый с такими большими трудами.
Это был обычный пластиковый пакет с изображением Медного всадника.
– Ага, – проговорил Боровков, – наш предполагаемый убийца приехал из Санкт-Петербурга… или, по крайней мере, недавно ездил туда и прихватил этот пакет в каком-нибудь магазине… не густо, но все же хоть что-то…
Сделав такой вполне очевидный вывод, капитан надел тонкие резиновые перчатки и вывернул мешок наизнанку, чтобы проверить, не осталось ли внутри каких-нибудь улик.
И тут ему удивительно повезло.
Внутри мешка, помимо картофельной трухи, обнаружился слипшийся бумажный комочек. Капитан вооружился пинцетом и осторожно развернул подозрительный комочек. И не поверил своей удаче: это оказался кассовый чек с отчетливо пропечатанными реквизитами!
Конечно, от этой находки было еще очень далеко до поимки преступника, но это уже была большая удача. По чеку можно установить номер кассового аппарата, а по нему, соответственно, магазин, в котором этот чек был пробит.
Разумеется, это тоже еще ничего не значит, в магазине наверняка не помнят каждого покупателя, а все же это ниточка… Пусть тоненькая, но это лучше, чем ничего…
Боровков включил компьютер и проверил кассовый чек по базе данных, в которой фигурировали все торговые предприятия города Воздвиженска. В свое время Боровков потратил на создание этой базы несколько дней своего личного времени.
В этой базе данных ничего подходящего не нашлось.
Значит, его предположение верно. Убийца, скорее всего, не местный, или, по крайней мере, недавно приехал из другого города. Предположительно из Санкт-Петербурга. Значит, нужно ехать туда и искать там следы преступника…
Правда, тут же Боровкова посетила безрадостная мысль.
У начальства он был на плохом счету, потому что всегда затягивал расследование, старался докопаться до самой сути, вместо того чтобы дело быстро закрыть и написать отчет. Из-за этого у него были низкие показатели раскрываемости.
И если теперь он попросит у начальства командировку в Петербург – наверняка ему откажут.
Можно, конечно, поехать туда в свободное время, прихватить к выходным пару отгулов или взять несколько дней за свой счет, но тогда у него не будет официального командировочного предписания, а это значит, что никакие государственные структуры не будут ему помогать. Да и ему просто не дадут сейчас дополнительных выходных, когда у него на столе несколько нераскрытых дел и, самое главное, над ним висит это самое убийство…
Капитан Боровков задумался.
И в этот момент у него на столе зазвонил телефон.
– Здорово, Боровков! – раздался в трубке голос дежурного по отделению. – Ты ведь у нас задушенной женщиной занимаешься?
– Ну, допустим, я… – осторожно проговорил Боровков.
Он не любил неожиданные звонки и не ждал от них ничего, кроме неприятностей.
– Тогда поговори, тут какой-то коллега из Санкт-Петербурга на проводе…
– Из Петербурга? – переспросил капитан, и настроение у него заметно улучшилось.
– В общем, сам с ним поговори…
В трубке щелкнуло, и раздался другой голос:
– Капитан Лебедкин, отдел по расследованию убийств. С кем я говорю?
– Капитан Боровков, воздвиженское городское управление.
Разговор еще не начался, но по непонятной причине два капитана внезапно почувствовали взаимное доверие. Может быть, потому, что оба по независящим от них причинам до сих пор пребывали не в самом высоком звании.
