Кисть ее руки. Книга 2 - Содзи Симада
Но я все-таки сохранил какое-то присутствие духа и не отпустил руку Митико. Я понимал, что не один хочу спастись. Да и иначе не было бы смысла следовать за ней на кладбище. Когда я столкнулся лицом к лицу с призраком Муцуо, перед моими глазами, как ни странно, внезапно появилось сонное лицо ребенка Митико. Девочка открыла глаза и сказала: «Пожалуйста, спасите мою маму».
Я подумал, как будет непереносимо тяжело, если мать погибнет и ребенок останется один. Хотя это напрямую и не касалось меня, я просто не смог бы этого вынести. Этого невозможно было допустить. Когда я представлял, как Митико погибает в окружении всех этих давно умерших людей и как я или кто-то еще стоим перед ее гробом, держа за руку Юки, сердце мое разрывалось. Вот почему я не отпустил руку Митико. Я даже подумал, что лучше было бы ей бежать впереди меня, чтобы я мог прикрывать ее от пуль.
И в этот момент, мчась бегом, охваченный смертельным страхом, я почувствовал желание отругать Митико. Возможно, страх смерти заставил меня это сделать. Меня поразила беспечность, с которой она оставила четырехлетнего ребенка одного в комнате и вернулась в такое место одна, хотя в нее тут уже стреляли. Я бежал, бежал и бежал, и, не знаю каким образом, оказался за домом, где жил настоятель Адати. Вдалеке виднелся знакомый курятник. Я, задыхаясь, оглянулся назад. Потом по сторонам. Повсюду было совершенно темно, и ни призрака, ни чего-то похожего не было видно.
Почувствовав некоторое облегчение, я наклонился вперед, положил руки на колени и некоторое время переводил дыхание. Я так выдохся, что не мог вымолвить ни слова. Митико, похоже, была в таком же состоянии. Она не говорила, но звук ее тяжелого дыхания громко раздавался в ночи.
– Это снова призрак, призрак убийцы тридцати человек, я вижу его уже второй раз. Или, может быть, он живой? – выдал я наконец, задыхаясь.
– Я тоже во второй раз, – сказала Митико, тоже тяжело дыша.
– Во второй?
– Да, я уже видела его на кладбище раньше.
Я все еще старался перевести дыхание и думал:
– Значит, он действительно существует. Не ушел в иной мир. Вы сейчас видели его лицо?
– Видела.
– Средняя часть его лица выглядела как зияющая пещера.
– Да.
– Пошли быстрее домой, я беспокоюсь за Юки и за вас.
– Да.
– И больше не смейте ходить в это место. Как быть, если вас убьют? Вы же мать, – сказал я шепотом, но с напором.
Но даже говоря это, я не терял бдительности и оглядывался по сторонам. Мы пошли дальше. Не потому, что я такой безупречный, просто страх заставляет меня это делать. Я трус, и жизнь мне дорога.
Ответа от Митико не последовало. Я снова взял ее за руку и вышел на широкое пространство двора. Страх снова вернулся. Мы шли вдоль забора, чтобы не дать убийце прицелиться. Я с силой тянул Митико за руку.
– Митико, не могли бы вы мне ответить? Вы собираетесь завтра снова пойти?
Честно говоря, я был раздражен. Я-то уж определенно не хотел завтра никуда ходить.
– Я поклялась, что буду ходить, несмотря ни на что. Если я прекращу это, я не смогу очистить свою карму.
– Пожалуйста, не говорите глупостей; что, если вас убьют?
– Я уже решила поставить свою жизнь на карту.
– Что вы собираетесь делать с Юки? Кто позаботится о ней, если вы умрете? Не говорите глупостей.
После этого Митико некоторое время молчала.
– Обещайте больше не приходить. Я не пойду с вами завтра, слышите? И за Юки не стану присматривать.
– Ну что ж, ничего не поделаешь.
– Что значит «ничего не поделаешь»?
– Тогда я пойду одна.
Я не нашел слов и какое-то время не мог продолжать.
– Вы спятили? И если бы речь только о вас шла. Но вы хотите, что ли, смерти и Юки?
– Господин Исиока, вы так говорите, потому что не знаете, какую карму я несу. Лучше уж пусть Юки умрет здесь, чем столкнется с чем-то подобным. Я смирилась со своей судьбой.
– Какой вы упрямый человек!
– Было бы лучше, если бы я вообще не рождалась. Я всегда боюсь, что могу кого-то убить или кто-то убьет меня. Вот почему я не получаю водительские права и не летаю на самолете, не прикасаюсь к ядовитым веществам, не подхожу к скалам. Не подхожу к краю железнодорожной платформы и по возможности избегаю прикасаться к ножам. Я прожила вот такую жизнь, и с нею можно сравнить посещение этого кладбища. Я нигде не чувствую себя в безопасности. Вы понимаете это, господин Исиока?
Митико почти кричала. Удивленный ее напором, я был вынужден замолчать.
– Я очень боялась рожать. Нет, я очень боялась забеременеть. У меня до этого был выкидыш. Врач тогда сказал, что у моего ребенка, возможно, порок развития. Понимаете, что я почувствовала? У меня началось кровотечение, и я упала в обморок в больнице. Я подумала, что мне выпало такое наказание. Бог до сих пор не простил меня.
Поэтому я старалась избегать беременности. Я все думала, что недостойна заводить ребенка и не должна рожать. Поэтому если я беременела, то каждый раз делала аборт. Но когда я забеременела этим ребенком, я решила, что это мой последний шанс, и врач тоже мне так сказал, поэтому я очень волновалась. От этих страданий я несколько недель не могла есть, не могла спать, все думала, что буду делать, если родится ненормальный ребенок: смогу ли я воспитать его одна. Думала, что вероятность родить больного ребенка у меня пятьдесят на пятьдесят. Бог наложил на меня наказание, поэтому ребенок может родиться с уродством, а сумею ли я такого воспитать? Но я решилась, пусть ребенок будет с уродством, но я должна родить. Раз такая у меня судьба, я буду рожать и докажу всем, что смогу его вырастить. Я приняла решение и родила.
Когда я родила, мне было так тяжело, медсестра не показала мне лицо младенца, и я подумала, что он точно родился с уродством. Они сделали томографию, но врач не сказал мне, что именно с ним не так. Лежа на родильном столе, я ко всему приготовилась. Пусть ребенок с отклонениями, но это моя судьба. Пусть он такой, какой есть, его ни за что нельзя убивать. Я поклялась себе, что воспитаю его правильно.
Произнеся все это
