Флакон императора - Александрова Наталья Николаевна

Она решительно дернула вторую дверь – заперто, затем третью. Дверь открылась, и в щелочку Надежда увидела женские ноги в туфлях без каблуков. Ноги почти отрывались от пола, а их хозяйку не было видно, потому что ее закрывала мужская фигура. Мужчина душил Веру, зажав в углу, она же лишь бестолково махала руками и не могла вымолвить ни слова.

Ни секунды не колеблясь, Надежда распахнула дверь и с размаху огрела душителя сумкой. А сумка у Надежды Николаевны была вместительная. Сегодня с утра небо хмурилось, Надежда посмотрела на серые тучи и прихватила зонтик. Да еще детектив в твердой обложке, ключи, разные мелочи.

В общем, удар получился неплохой. Не то чтобы нападавший свалился без памяти, однако Веру отпустил и повернулся к Надежде. И тогда она, бросив сумку, угостила его хорошим ударом в скулу. Сама удивилась, до чего здорово получилось. Вроде бы никто ее не учил, а вот заехала этому типу по всем правилам.

От этого удара мужчина отлетел в дальний конец комнаты и сполз по стене на пол.

– Вызывай полицию! – крикнула Надежда. – Чем бы его связать, пока не очухался… Ну, чего стоишь? Ты цела? – спросила она, видя, что Вера не шелохнулась. – Ладно, сама вызову… – Надежда схватила мобильник.

– Не надо полицию… – хрипло сказала Вера и закашлялась. – Это мой муж…

– Муж? – оторопела Надежда. – Это – твой муж?

Нападавший, который теперь стал пострадавшим, отнял руки от лица, и Надежда увидела, что левая щека у него сделалась гораздо больше правой. Надежда почувствовала удовлетворение – хорошо она его приложила, качественно.

– Денечка! – подлетела к нему Вера. – Ты не ушибся? Вставай, тебе нельзя на полу сидеть…

Он оттолкнул ее руку и встал самостоятельно.

Надежда смерила его взглядом. Муж Веры был неказист – маленького роста, с маленькими руками и ногами, светлый хохолок топорщился на затылке, и глаза детские, серо-голубые. На первый взгляд он походил на мальчика из старых советских фильмов – умненький такой мальчик, вежливый со взрослыми, говорит тихим голосом, слова правильные употребляет, старушек через улицу переводит, кружок авиамоделей посещает. Однако Надежда только что видела, как он душил свою жену. Натурально так душил, всерьез, Вера уж и дышать перестала. Так что голубые наивные глазки Надежду не обманули.

– Что здесь происходит? – спросила она. – Это у вас такие ролевые игры, что ли? Так занимались бы этим дома, а тут все-таки присутственное место, опять же – музей, очаг культуры.

– Вероника, кто эта женщина? – спросил мужчина, полностью игнорируя Надежду.

– Это… это…

– А я проверяющая из комитета по культуре, – встряла Надежда Николаевна. – Вот оцениваю работу музея. А вы, молодой человек, кто будете? И почему находитесь здесь? Кто вас пустил в служебное помещение?

Очень Надежде не понравился этот тип, она сразу заметила, что его ангельская внешность – сплошной обман.

– Это мой муж! – тут же выскочила Вера. – Это… он случайно, вы все не так поняли…

– Вероника, я ухожу! – визгливо закричал мужчина. – Дай пройти!

– Денечка, ты не должен так уходить! – Вера заплакала. – Ну прости, прости меня! Я, я во всем виновата! Мы поговорим обо всем дома, я приду сегодня пораньше!

– Разговора не будет, потому что ты меня больше не увидишь!

Денечка резко оттолкнул Веру и вышел, хлопнув дверью.

– Ну и ну! – только и сказала Надежда.

– Что вы наделали! – с рыданием обратилась к ней Вера. – Теперь из-за вас он выбросится из окна!

– Да что ты говоришь! – удивилась Надежда. – А почему ты так уверена? Он уже пытался? У вас что, первый этаж? Потому что руки-ноги у него вроде целы…

Вера опустилась прямо на пол, закрыла лицо руками и стала раскачиваться.

– Не могу! – глухо зазвучал ее голос. – Не могу больше, не могу!

– Так… – Надежда огляделась.

Судя по всему, они находились в Верином кабинете. Комнатка была маленькая – два шкафа с папками, потертый письменный стол и компьютерное кресло, да еще табуретка в углу. Зато на подоконнике Надежда углядела электрический чайник и две чашки.

– Спокойно! – сказала она и нажала кнопочку чайника. – Сейчас живо в себя придешь! Заварка у тебя где?

Не открывая глаз, Вера махнула рукой в сторону шкафа. На средней полке Надежда нашла чайные пакетики, пачку кускового сахара и пакет сухарей с маком.

Надежда болтала пакетик в чашке до тех пор, пока жидкость не стала черной, затем положила в чашку два куска сахара, подумала и положила еще один.

– Давай пей! – Она рывком подняла Веру с пола и усадила в кресло. – Сладкое стресс снимает!

– Какой там стресс, – вздохнула Вера, – это не стресс, а какая-то пожизненная каторга.

Надежда посмотрела на нее искоса. Очень не любила она несчастных женщин.

Нет, бывает, конечно, у людей горе, никто не застрахован от тяжелой болезни или, не дай бог, ребенок родится с отклонениями. Но как раз в таких случаях женщина мобилизуется, нет у нее времени на то, чтобы ныть, жаловаться и жалеть себя. На поверку оказывается, что те, кто представляется несчастным, в душе своими неприятностями упиваются, им даже нравится такая жизнь.

Надежда Николаевна Лебедева в данном вопросе руководствовалась старым советским лозунгом, что каждый человек – сам кузнец своего счастья. Так что Вера, похожая на несчастную запуганную пичугу, положительных эмоций у нее не вызывала.

Вера выпила полчашки чая и порозовела.

– Понимаете, – заговорила она, – он совсем не такой… был не такой, это все его болезнь.

– Болезнь? – Надежда подняла брови. – А диагноз какой? Он на учете в психдиспансере состоит?

– Понимаете… если его на учет ставить, то никуда на работу не возьмут…

– То есть справки у него нет… – протянула Надежда. – А с чего тогда ты взяла, что он болен?

– А он ходит к психоаналитику, его свекровь устроила…

– Ага! А сколько денег психоаналитик берет? Это, я знаю, удовольствие дорогое…

– Свекровь платит…

– А с чего он на тебя-то набросился?

– А он меня ревнует ужасно, думает, что я тут с кем-то…

– Ревнует? – изумилась Надежда. – Да к кому тут ревновать-то, в этой дыре?

Она хотела еще добавить, что кто польстится на такую мымру, как Вера, но вовремя опомнилась.

– Я потому и выгляжу так ужасно, чтобы его не раздражать. Первое-то время я пыталась спорить, так он косметику мою всю выбросил, платье новое изрезал.

– Дорогое платье было? – деловито осведомилась Надежда.

– Дорогое… красивое очень, модное, я к подруге на свадьбу покупала…

– И как же ты такое терпишь? Послала бы его подальше, детей у вас, я так понимаю, нет…

– Слава богу, что детей нет…

– Тогда, значит, любишь его без памяти? – прищурилась Надежда Николаевна.

– Да какое там! – Вера допила чай и со стуком поставила чашку на стол. – Просто он без меня непременно пропадет. Выбросится из окна или утопится…

– А что, он уже пытался?

– Ну да, я едва спасла его, с подоконника сняла. Он и записку написал, что в его смерти просит никого не винить… – всхлипнула Вера.

– Что-то мне подсказывает, что таких записок накопилась у тебя уже целая пачка… – хмыкнула Надежда.

– А я все равно боюсь… – Вера шмыгнула носом. – Да еще свекровь на мозги капает все время… Дескать, он без тебя пропадет совсем, не сможет жить, ты – его единственная поддержка и опора, видно, судьба такая – крест нести.

– Крест нести… Ты что, Иисус Христос, что ли? – возмутилась Надежда. – Слушай, а нельзя его к мамаше пристроить? Пускай она сама этот крест несет…

– Пробовала – такой скандал получила, – вздохнула Вера, – упреков наслушалась от Дениса, целый вечер бушевал, потом я же еще и прощения просила.

– Ну, видишь ли, если он и вправду болен, – заговорила Надежда, – то это одно. А если придуривается, совсем другое. Он лекарства успокоительные пьет?

– Нет, он говорит, что лекарства притупляют ум, а он должен мыслить.

– Так, а на работу твой мыслитель вообще-то ходит?