Пустите тупицу в Америку - Андрей Михайлович Дышев
Я призадумался. Координаты Календулова мне дал Чемоданов. Значит, они когда-то были знакомы? Может, именно Календулов был научным руководителем Чемоданова?
– Черт возьми! – пробормотал я. – Вполне возможно, что Календулов несколько лет назад уже читал эту диссертацию!
– Замечательно! – воскликнула Настя и, поджав губы, посмотрела на меня. – А раньше ты не мог об этом подумать?
– Я доверился Чемоданову.
– Ну как можно было довериться такому малоприятному типу? У него же на лице отпечаталась нравственная деградация! Неужели в детстве он был другим?
– Представь себе! – сказал я, не отходя далеко от истины. – Это был золотой ребенок! Умница, отличник! Учителя гордились им, а мы всем классом скатывали у него алгебру и физику. И предки у него вполне приличные люди. Батя, если не ошибаюсь, то ли химик, то ли математик. Он в Америке постоянно пропадал. Витька каждый день приносил в класс американские журналы…
Но в чем я хотел убедить Настю? Все равно она права. Был Чемодан золотым ребенком, а стал негодяем, и верить ему нельзя. В голове у него теперь только одно: получить и пропить деньги.
– А чего добивается Календулов? – вслух думала Настя. – Ты деньги ему предлагал?
– Предлагал. Но он ответил, что совесть не продается.
– Ах! Ах! Ах! – Произнесла Настя и вскинула вверх руки. – Чего же тогда он хочет?
– Безнаказанной власти. Это обычный завистник и телефонный хулиган.
– Так набей ему физиономию – и дело с концом!
– Прежде чем набить, его надо взять с поличным. А как его возьмешь? Сутки напролет следить за ним?
Настя задумалась. Я продолжал сидеть за компьютером, уставившись на клавиатуру. И тут вдруг меня осенило.
– Который час? – воскликнул я. – Половина девятого? Вчера он звонил в это же время. А утром звонил в восемь.
– И о чем это говорит?
– О том, что он звонит из дома – перед выходом на работу или после нее.
– А что ему мешает позвонить с работы? – спросила Настя.
– Наверное он знает, что рабочий телефон определитель запеленгует. А домашний, наверное, какой-то особенный, с функцией антиопределителя.
– Может быть, может быть, – задумчиво произнесла Настя.
– Тогда наша задача упрощается, – сказал я. – Надо узнать домашний адрес Календулова и подойти в восемь утра к его двери. Как только он позвонит мне на мобильный, я тотчас позвоню ему в дверь. Вот тогда и посмотрим, как он будет со мной разговаривать по телефону, глядя на меня в дверной глазок.
– Правильно, – одобрила мой замысел Настя. – Только не забудь пригрозить ему милицией.
До позднего вечера мы предпринимали дополнительные меры для обеспечения железного доказательства моего авторства. Я переписал от руки еще несколько страниц диссертации, изобразил правку, на полях нарисовал какие-то многозначительные символы, как следует помял рукописные листы и спрятал в запыленные папки. Потом под диктовку Насти я нацарапал любовное письмо в ее адрес, в котором обмолвился о том, что завершаю работу над диссертацией. Письмо датировал 27 августом прошлого года. В этот день я мчался на машине по автомагистрали «Кавказ» в сторону Сочи и проезжал Воронеж. Настя сказала, что как раз в Воронеже живет ее бабушка, которая часто присылает ей письма. Если вложить мое письмо в старый бабушкин конверт, то получится мощное и неопровержимое алиби.
Закончили мы укрепление нашего бастиона торжественным сожжением диссертации. Стоя в сыром парке у маленького костра, мы распили бутылку испанского вина, а потом я долго рассказывал Насте, как нам хорошо будет в новой квартире, как мы будем растить и воспитывать наших детей, водить их в детский сад, а потом в школу, и какие они у нас будут умные и образованные.
Настя слушала и думала о чем-то своем.
Глава девятая
Француженка с сильным акцентом
Директор вызвал меня к себе по селекторной связи:
– Зайди ко мне. Тебе из Франции звонят.
Это было более чем удивительно! Во Франции, если мне не изменяет память, у меня не было ни знакомых, ни, тем более, родственников, которые могли бы оставить мне наследство. Пока я поднимался на этаж выше, где находился кабинет шефа, я все гадал, приятную или гнусную новость принес с собой из далекой Франции этот звонок.
Едва я зашел в кабинет, так сразу понял, что директор мною крайне недоволен. Причина недовольства стала ясна мне очень скоро.
Он кивнул на телефонную трубку, лежащую на столе, и уставился на меня. Я пожал плечами, мол, понятия не имею, кто это и по какому вопросу.
– Слушаю вас! – сказал я.
– Добрый день, господин Савельев! – услышал я приятный женский голос с сильным акцентом. – Я эксперт по авторским правам журнала «Льезон глобале стеьнтифик»…
Тотчас я уловил тихий щелчок – секретарша Зоя подняла трубку на параллельном аппарате. Директор в упор смотрел на меня и постукивал по столу карандашом. Меня обложили со всех сторон.
Я откашлялся.
– Мы прочитали вашу статью в интернете, – продолжала эксперт, – и у нас есть к вам предложение. Мы ее публикуем в нашем журнале и выплачиваем вам гонорар – пятьдесят тысяч долларов США…
Я покосился на директора. Он смотрел на меня исподлобья, и в его глазах было столько претензий, словно я что-то украл у него.
– Если вас устраивают эти условия, – неимоверно картавя и растягивая гласные, говорила француженка, – то мы вышлем вам договор. Вы можете подписать его с нашим представителем в помещении дилера «Рено». Там же вы получите деньги… Алло, господин Савельев! Вы меня слышите?
– Да-да, – неуверенно ответил я, проклиная этих французов за то, что не могли позвонить мне домой или, хотя бы, мне в кабинет.
Тут в трубке что-то заскрипело, зашумело – возможно, это у Зои участилось дыхание от услышанного.
– Зоя, положи трубку! – не выдержал я.
На линии снова что-то щелкнуло.
– Значит, вы принципиально согласны? – спросила эксперт, очень довольная тем, что так быстро уломала меня.
– Согласен, – не слишком убедительно ответил я и зачем-то кинул на директора вопросительный
