Ловушка памяти - Лора Кейли
Плавно вальсируя на потолке множеством новых теней, свет замерцал и погас; тени, живущие будто отдельно, медленно спускались по стенам, сползая по плинтусу на паркетный пол, приближаясь к кровати Хейза. Вдруг они слились в два высоких сгустка и встали перед ним силуэтами Криса и Аннет.
* * *
– Прошу тебя, Марк, ради твоего же блага, – уговаривал его брат.
– Я никуда отсюда не уеду. – Маркус сидел в своем доме в супружеской спальне и даже не смотрел на этих двоих.
– Ты можешь хотя бы не спать в этой комнате? – просила Аннет. – Ну это же невозможно…
– А ему это нравится! – крикнул Крис. – Нравится это ему!
– Не говори так, – шикнула на него жена.
– Другого объяснения я не нахожу!
– Он просто скучает…
– Хватит говорить обо мне так, будто меня здесь нет. – Маркус посмотрел на них.
– А тебя и нет! – всплеснул руками Кристофер. – Тебя никогда здесь нет, ты постоянно где-то там, в себе или не в себе…
– Кристофер! – прикрикнула на него Аннет.
– Прости. – Он сел на кровать рядом с братом и положил руку на его сутулое плечо. – Но тебе надо выбираться отсюда, тебе нужна новая, другая квартира и другой район. Где не будет никаких воспоминаний.
– Воспоминания живут не в квартирах.
– Я знаю, Марк.
– Они везде.
* * *
Маркус открыл глаза.
Он лежал на мягкой подушке из гусиного пуха – тот вылезал из ткани и колол щеку. На часах без четверти девять. Солнце шпарило вовсю – он опять забыл закрыть шторы, а вчера обещали жару…
Хейз приподнял уставшее тело, спустил ноги с кровати и сел. Выдвижной ящик прикроватной тумбы открывался с раздражающим скрипом. На самом его дне лежали несколько фотокарточек. Маркус не часто на них смотрел – пару раз в день, может, чуть чаще. Никто не знал, что они у него. Кристофер думал, он отобрал все. Он думал, так будет лучше. Маркус перебирал фотоснимки. Хорошая камера у Раслин… Он не сводил взгляда с жены, с ее бездыханного тела на мокром полу гостиной. Фото Раслин всегда были детальными, она никогда ничего не упускала. Потому и покойники с ее снимков смотрели прямо тебе в глаза, будто пытаясь что-то сказать… жуткое зрелище. Слава богу, Кейт никуда не смотрела. Маркусу сказали, что преступник, скорее всего, закрыл ей глаза. Она будто спала. Ни боли, ни страдания на ее лице. Да, она прекрасна, когда спит… Странно, Маркусу всегда казалось, что он умрет раньше ее. Он даже видел, как она плачет над могилой, как ее утешают люди, как она провожает их всех. А после приходит на кладбище каждой весной. Он к ней так и не пришел.
Маркус встал с пропитанной по́том постели и пошаркал по шершавому полу – лак с него местами сошел. Он давно хотел покрасить здесь все, но почему-то так этого и не сделал. Нужно бы попросить управляющего домом… жаль, Маркус не знал, кто у них управляющий, но каждый день обещал себе узнать это.
Он переехал в эту квартиру через год после смерти жены. Соседи здесь оказались нешумные, Хейз не был с ними особо знаком. Лишь иногда видел их в общем коридоре; они здоровались и кивали, и Маркус кивал им в ответ. Он знал лишь женщину снизу – она работала медсестрой в одной из местных больниц – и мужчину за стенкой; к нему вроде бы недавно приезжала жена, но Маркус ее не видел, только слышал, как они ругались. Еще была миссис Хелен Нотбек, у нее имелись какие-то проблемы с сыном. По ее рассказам Маркус сделал вывод, что парень – наркоман, но не стал расстраивать несчастную женщину. Она сама это знала, но не хотела признавать.
Маркус надел домашние тапки и вышел в подъезд. Глянул на придверный коврик – газету опять украли. В этом доме их постоянно крали; черт знает кому они здесь были нужны…
Он посмотрел вперед – и на миг перестал дышать. Горло сдавило будто тисками, на глаза нашла пелена.
Дверь в квартире напротив была приоткрыта. Как и тогда, как и в тот чертов день. Маркус опять вспомнил Кэтрин, эти тонкие белые руки, эту кровь на ее волосах… Нет, это другой дом. Он сделал шаг вперед – чужая квартира, из нее не пахло ванилью, и в ней не было его жены. Ее не было больше нигде. Маркус медленно пересекал площадку, останавливаясь после каждого шага, будто было в ней не пять метров, а пять футбольных полей. Он даже не знал, кто там жил. Никогда никого не видел.
– Эй! – крикнул Хейз.
Никто не ответил.
– У вас дверь открыта…
Тишина.
Может, квартиру только что сняли и у людей переезд? Да, наверное, так и было. Маркус стоял на площадке, прислушиваясь к звукам из-за подъездной двери, ожидая каких-нибудь грузчиков или хозяина с коробками барахла… Никто не появился ни через минуту, ни через пять.
Хейз подошел к открытой квартире и толкнул дверь ногой. Дверь скрипнула и ударилась о стену. На полу у дивана, раскинув руки, лежала женщина лет тридцати, может, моложе. Маркус окинул взглядом обстановку: ни следов взлома, ни борьбы. Он прошел вдоль свежевыкрашенных стен – ремонт был недавно, запах краски так и лез в нос. Хотел облокотиться на диван, но чуть не упал, еле устояв на ногах; руки его опять задрожали, как и ноги, как и все тело.
* * *
– Да, на вид тридцать лет или около того, – кричал в телефон Хейз, – следов насилия нет… я не знаю, Крис, откуда мне знать… Да, она точно мертва, приезжай с нарядом полиции.
Маркус был уже у себя. Выслушав от брата что-то невнятное, он нажал на отбой. Иногда Кристофер задавал слишком много вопросов, чем изрядно его бесил.
Еще раз посмотрел на соседскую дверь. Холод прошиб до костей. Хейз обернулся к окну – кучный снег покрывал зеленые листья, заслоняя весь парк и деревья, заслоняя всю эту жизнь. Этого не может быть… Маркус зажмурился, сжал до боли виски. Он не хотел возвращаться в тот день, он с трудом выбирался оттуда.
Глянул на свои дрожащие ноги, на белые, в венах, ступни; они замерзли и посинели, его засыпа́ло снегом, как и весь пол, откуда-то сверху, с потолка…
Пахло вечером и туманом.
– Нет, я туда не вернусь… – Он схватился за голову. – Сейчас не тот день, не тот. – Посмотрел на босые ноги. – И снега здесь нет. Летом его
