Коды жертв и убийц - Александр Николаевич Бубенников
– Не без этого, Жень…
– Наука требует жертв, – мрачно пошутил Евгений, – меня доктор хорошо знает, между прочим…
– Ему надо пройти серьезный курс лечения и реабилитации. – Вынесла свой приговор суровая врачиха. – Необходим даже академический отпуск из-за рецидива…
– А как же учеба, большая наука, доктор, – встрепенулся Евгений. – Нельзя мне без них…
– Подождут тебя и трудная учеба, и большая наука, здоровье дороже, его не купишь ни за какие деньги, – отрезала докторша. – Пока прописываю покой, никаких физических и тем более умственных нагрузок…
– Без умственных нагрузок я Ивану Николаевичу не нужен, – попытался пошутить Евгений. – Без физических и умственных нагрузок организм хиреет, смысл жизни теряется…
– Доктор имел в виду лишь то, что вам временно противопоказаны физические и мозговые нагрузки. – Парировал Иван Николаевич. – Решайте, доктор, отправлять Евгения в больницу или к себе в общежитие?
– Немного у нас в отделении на кушетке отлежится, мы Евгения понаблюдаем, а там мы определимся после консилиума, что и как с ним делать, Иван Николаевич. Хорошо?..
– Хорошо, договорились, доктор. – Иван Николаевич протянул руку Евгению на прощанье. – Выздоравливайте, герой, и следуйте рекомендациям доктора. Доктор определит, куда вам – в больницу или прямиком в общежитие на койку отлеживаться?.. Выздоравливайте…
Он ответил Ивану Николаевичу слабым рукопожатием и спросил еле слышным свистящим шепотом:
– Нужен я вам таким вот, как есть, без прикрас?
Иван Николаевич сделал вид, что не расслышал остро поставленный вопрос и повторил, как долдон, дернув щекой, отвернувшись от студента и доктора:
– Выздоравливайте.
А через какое-то время, буквально через неделю Иван Николаевич почувствовал внутренний мозговой толчок, биоэффект погибели студента в действии. Оказывается, Евгений в тот миг проявления, воздействия биоэффекта на окружающих и «посвященных в процесс гибели» покончил жизнь самоубийством. Конечно, Иван Николаевич постарался стереть в памяти неприятные для него переживания, когда разобрался, что к чему. Он хотел выяснить суть трагедии Евгения у Максима, но тот, как назло, исчез и не давал о себе знать. Доктор разъяснил, что Евгений наглотался снотворных таблеток, его откачать не представилось возможным.
– Видеть вашего Максима, всех его однокашников группы и факультета никого не желаю, выпалила докторша в лицо Ивану Николаевичу. – Затравили скромного талантливого и болезненного юношу. Сначала намеренно травят иезуитски, а потом приходят выражать скорбное сочувствие родным и близким погибшего, как ни в чем не бывало.
От ребят из комнаты общежития, с которыми жил вместе Евгений, Ивану Николаевичу удалось узнать, что, по их мнению, причиной самоубийства была несчастная любовь студента. Да, были у того приступы какой-то нервной болезни, но как-то все обходилось, а вот несчастная любовь, измена возлюбленной сделала свое поганое дело, усугубила нервное расстройство, сродни эпилепсии, поставила на край гибели. Гнал от себя мрачные мысли Иван Николаевич, что вместе с предпоследней каплей несчастной любви была и его последняя капля молчания на вопросительный крик души болезненного, но способного на многое парня: «Нужен я вам таким вот, как есть?» Ответь он тогда, а не промолчи, мол, нужен, и не было бы исчезновения юной трагической жизни, проявления сотрясающего сознание биоэффекта погибели.
Старшекурсник, стипендиат именной, удачник и везунчик Максим после гибели невезучего, неудачливого однокашника, доведшего себя до самоубийства, не поставив в известность Ивана Николаевича, быстро переметнулся под крыло профессора Рыжикова. И вместе с ним выехал в Японский университет, в команде-свите профессора-членкора, когда того академик Камиль Ахметович отказался на очередных выборах двигать в академики. Как говорится, такова спортивная или научно-спортивная жизнь в большой науке уязвленных талантов и дарований на скользком поприще признания и непризнания академической общественностью…
Глава 6
Уже ставши кандидатом наук, работая ассистентом на обще-факультетской кафедре престижного вуза, Иван Николаевич на своей собственной шкуре убедился, как сложно пробить свежую, светлую идею, подкрепленную к тому же корректными экспериментальными данными по своей методике. Как трудно опубликовать оригинальную актуальную статью в отечественном ведущем научном журнале, где проводится жесткий отбор материалов на основе независимого принципиального рецензирования, тем более, в журнале, переводимом на английский язык и продаваемом в США и западной Европе. Не знал тогда Иван Николаевич, что в престижном отечественном журнале, издаваемом в Киеве «Известия вузов, серия радиоэлектроника» за опубликованные статьи платят валютный гонорар (раньше в интуристовских чеках, а после в долларах). Знал от коллег, что публикации там котируются в научном мире, опубликоваться крайне хлопотно, но овчинка стоит выделки.
Провел инициативную, экспериментальную НИР, вне жестких рамок планового хоздоговора, где был назначен простым штатным исполнителем, развил теорию и прикладные аспекты «динамического и статико-динамического эффекта вытеснения в интегральных быстродействующих структурах», не вошедшие в диссертацию, и после оформления соответствующего акта экспертизы послал статью под одним своим именем автора в Киев. Эта инициативная НИР и написанная статья (с решением красивого дифференциального уравнения динамического эффекта «столпотворения носителей», отмеченного похвалой Юрия Васильевича) не вписывались в основную радиофизическую тематику кафедры, с набором главных хоздоговоров с серьезными заказчиками. По одному из хоздоговоров для знаменитого, когда-то сверхсекретного «немецкого» Сухумского физико-технического института (СФТИ) надо было для диагностики плазмы УТС построить высоковольтный (до 300–500 вольт) многоканальный генератор пакетированных прямоугольных импульсов с предельно малыми фронтами (меньше 30–50 наносекунд).
И поехал Иван Николаевич в начале марта 1974 года в Сухумскую командировку обсудить с местными физиками компромиссные условия «высокого вольтажа» и «прямоугольности импульсов» выходных каскадов на специальных быстродействующих высоковольтных транзисторах, не пробивающихся при 300–500 вольтах. Такие редкие транзисторы с требуемыми параметрами контактному и пробивному Ивану Николаевичу удалось найти в штучном числе в одной закрытой организации, провести соответствующие эксперименты и повезти в СФТИ не только протоколы измерений, но и сами высоковольтные транзисторы в особых корпусах – для согласования натурных экспериментов. Изготовление новых управляющих логические блоков каналов на стандартных микросхемах не представляли особой сложности и выполнялись одним коллегой доцентом. К тому же у сухумских физиков, как оказалось, был свой старый управляющий низковольтный канал, который можно было попробовать согласовать на месте с новым высоковольтным выходным каскадом на уникальных по тому времени транзисторах, к тому же повышенной радиационной стойкости. Ведь надо на месте (in situ) определяться и принимать решение по габаритам высоковольтного блока.
Иван Николаевич на месте провел необходимый эксперимент со старым каналом, чтобы удовлетворить требования технического задания по выходному каскаду на одном уникальном 300-500-вольтном транзисторе, управляемым «пушпульным» каскадом на 100-вольтных п-р-п и р-п-р транзисторах, с форсированным режимом переключения выходного транзистора на двух, активном и пассивном
