Ночные животные - Эшли Энн Дьюал
– Тебя прибьют, – захихикал он, – крышка крашеному блондину.
– Это мой натуральный цвет, – ощетинился Артур, отвернувшись от незнакомцев. – Я от природы злато… волосый… златовласый?
– Золотоволосый?
– Золотисто-кудрявый?
– Яично-желтый.
Селиверстов неожиданно расхохотался и пролил несколько капель мимо стаканчика.
– Мне нравится! Долго думал?
– Не отвлекайся, – бросил Костя и схватился за край стола. Как же голова-то кружилась… Просто нереально. Ромал чувствовал, как стены летают перед его глазами, и плевать, что стены не могут летать. Он жмурился, распахивал глаза и снова жмурился, а комната парила, то взлетая, то падая вниз. – Что мы пьем?
– Тебя это волнует?
– Я губ не чувствую. Как замороженные.
– Найди себе девчонку. Она быстро тебя отогреет.
– Уже нашел.
– Ты про ту длинноногую блондинку? – Артур смешал водку с голубым сиропом и с чувством выполненного долга протянул коктейль Косте. – Красивая. И дорогая.
– Дорогая? – не понял Ромал, сморщив нос.
– На таких много бумажек уходит. Кино не прокатит.
– С бумажками у меня сейчас завал, полная задница.
– Как я тебя понимаю…
– Ты? – прыснул Костя. – У местного наследника проблемы с баблишками? Ну а я в балетную пачку не влезаю.
– В какую на хрен балетную пачку?
– А что? Звучит так же безумно, как и история о бедном миллионере.
– Хватит меня так называть, – взвыл Арт и нагнулся к соседу, словно собирался поведать ему страшную тайну, – чтобы ты знал, я у отца баблишко не беру и не собираюсь. Я сам по себе, как лев.
– При чем тут лев?
– Да что ты придираешься?
– Просто сказал бы «как волк», и стало бы понятней.
– Блин, ладно. Сам по себе, как волк. Доволен?
– Парень, выражаться надо правильно, – пожал плечами Костя, – я лишь подсказал.
– И откуда такие умные берутся?
– Из трущоб.
– Из каких еще трущоб?
– Пригородных.
– Под Питером есть трущобы?
– Есть. Поверь мне. Вонючие, уродливые и прогнившие. Безликие, как и их хозяева, которые только зря занимают место в этой жизни. Пустая трата пространства. – Костя осушил стакан с таким отчаянием, словно это был последний глоток воды перед засухой, и рассерженно смял его в пальцах. – Пригородная клетка или «двор чудес». Не слышал о нем?
– Я мало что знаю о нашем городе и его окрестностях, – задумчиво пробормотал Артур, – ты вырос там?
– К несчастью моих родителей.
– Проблемы с предками?
– Мама у меня санаку́ны.
– Сана… что?
– Золотая, – пояснил Ромал с внезапно вспыхнувшей нежностью. – Она – одна, таких нет. Бывают люди, ну знаешь: «Хачен, нэ на татькирэла». Горят, но не греют. Она другая.
– Значит, классная она у тебя.
– Верно.
– Моя мама тоже хорошая, – поспешил заверить соседа Артур и уверенно кивнул, – у нее, конечно, пунктик на том, чтобы все было идеально и я был идеальным, а меня это, по правде говоря, раздражает. Из себя выводит.
– Мать – святое.
– Не сомневаюсь, мучачо.
– Не мучачо. Ромал. – Костя приложил ладонь к сердцу. – Цыган.
Артур неожиданно нахмурился. Ему стало на редкость паршиво, будто он оскорбил своего непутевого соседа, которого, к слову, оскорбить было так просто – ведь ему ничто не нравилось. Он положил руку на плечо Кости, сжал его и с чувством проговорил, еле удерживая равновесие:
– Как скажешь, цыган.
– Вортако.
– Фортако.
– Вортако, – с нажимом повторил Ромал и кивнул, – друг.
– Друг. – Селиверстов покачал головой, разрываясь на тысячи частей от довольно странного чувства, будто он приобрел в повседневном хаосе нечто ценное. – Вортако.
– Вортако.
– Вортако, – повторил Артур и похлопал Костю по плечу, расчувствовавшись, будто мелкая девчонка. – Надо выпить.
– Там много еще осталось?
– На один раз хватит.
– А который… – Ромал свел брови, позволяя мыслительному процессу медленно, но плодотворно крутить шестеренки, и подозрительно прищурился: – Который час?
– Час выпить.
– Я серьезно. Мы метро не пропустили?
– Да у нас полно времени. Не кипешуй! Сейчас только… – Блондин взглянул на свои наручные часы с гравировкой на серебряном браслете и, несмотря на то, что черные точки так и прыгали перед глазами, увидел страшную картину. – Вот же… – Он резко выпрямился и уставился на соседа, чья кожа при тусклом освещении казалась черной. – Ты только на прохожих не кидайся, договорились? И стены не круши. И…
– Сколько?
– Около трех.
Костя качнулся назад и прикрыл глаза пальцами. Сосуды наверняка полопались, башка звенела, завтра наверняка придется несладко. Костя взвыл, словно медведь гризли, и сквозь пальцы уставился на новоиспеченного вортако.
– Что будем делать?
– Вызовем такси, – с готовностью ответил Артур.
– На какие деньги, гений?
– Да я имя им свое назову, и все – и проблема решена.
– Никто не повезет нас просто так. – Ромал с нажимом провел по лицу руками так, что остались едва заметные красноватые полосы, а потом шмыгнул носом. – Придется пешком топать. К рассвету будем у общаги.
– К рассвету? – ужаснулся Селиверстов.
– Ну плюс-минус пара часов. Пара-тройка часов.
– Да я в жизни столько не ходил.
– Вот и попробуешь.
– Стой, стап, аррете, халт!
– Да ты полиглот, – присвистнул Костя, – чего так распереживался? Не нервничай. Не знаю, как ты, а мне завтра надо на угловое право и профессиональную эстетику.
– Что? – не понял Артур. – Что еще за профессиональная эстетика? – Угловое право, видимо, его совсем не смутило. – У меня тоже завтра тренировка. Надо… напрячь… мозг.
Селиверстов весь сморщился, будто лимонная кожура, а Ромал скептически поджал губы. Каким же образом стиснутые зубы и наморщенный нос разрешат ситуацию? Но уже в следующее мгновение блондин резко выпрямился и воскликнул:
– Идея!
– Мне она уже не нравится.
– Не нуди, вортако. Я знаю, что нам надо сделать.
– И что нам надо сделать?
– Всего один звонок… – Артур достал телефон и отошел в сторону, а Костя хмыкнул и, улыбаясь, покачал головой.
Ну и странный у него сосед. И потолок тут странный, а еще тут странно пахнет: чем-то сладким и горьким одновременно. Ромал не слышал, о чем там разговаривал Селиверстов, он даже не пытался прислушаться, а просто поплелся по коридору и, не церемонясь, стащил со столика чей-то напиток. Понюхал. Кажется, коньяк. Вылил на пол.
– Эй! – разозлилась рыжеволосая незнакомка.
– Мне нельзя смешивать.
Девушка закатила глаза, но ругаться не стала. А Костя коварно ухмыльнулся. Какой же он плохой и опасный парень! Держит в страхе целую… комнату опьяневших студентов. Семенов тоже испугался. По правде говоря, даже сам Костя иногда боялся своих вспышек и приступов, которые за ними следовали. Откуда взялись эти провалы в памяти? И как вернуть крышу на место? Ромал понятия не имел, как справиться с новыми загонами, и планировал поразмыслить над этим вопросом. Но только не сегодня.
– Такси едет, – самодовольно заявил Артур, возникнув
