Лисий след на снегу - Екатерина Алексеевна Шелеметьева
— А тело? — Стриженов постарался отключить все эмоции и рассуждать здраво. — Если вы правы, где тело?
— В снегу, где-то на скалах. Зима выдалась снежная, сейчас вряд ли удастся ее найти, — сержант не выдержал мрачного взгляда журналиста и отвел глаза, — простите, но здесь не Петербург и не Москва. А впрочем, в России, кажется, тоже есть места, где человек может пропасть бесследно?
— Да. Но всем бесследно пропавшим на моей памяти помогали пропасть, — упрямо заявил Дмитрий.
— У нас это невозможно, — покачал головой сержант, — да и разве могли быть здесь враги у вашей подруги?
Дмитрий едва заметно улыбнулся:
— Врагов завести дело нехитрое. Я, например, слышал, что она заинтересовалась делом Бьянки Йонсдоттир. Считала, в нем есть пробелы. Недоработки со стороны полиции, — сообщил Стриженов, испытующе глядя на сержанта Хоульма.
Тот кивнул, словно слова журналиста его не удивили и не обидели. Улыбнулся.
— Громкое дело, — покивал сержант Хоульм. — Им все интересовались тогда, три года назад, и сейчас еще интересуются. Когда Бьянка пропала, я только пришел работать в полицию. Тогда все полицейские Рейкьявика мечтали отыскать ее и стать героями. Но тот, кто нашел тело, в итоге принес семье ужасную весть. Как бы там ни было, дело раскрыто, убийца осужден, больше расследовать здесь нечего.
— А вы были знакомы с той пропавшей девушкой? — неожиданно даже для самого себя спросил Дмитрий.
— Как вам сказать? У нас считается, что все исландцы знакомы. Сколько людей живет в вашем городе? Несколько миллионов, так? А у нас всего чуть больше трехсот тысяч жителей на всю страну. Причем две трети в Рейкьявике и окрестностях.
— Вы не ответили на вопрос. — Стриженов пристально посмотрел на полицейского.
Тот усмехнулся, вытянув губы в тонкую длинную линию.
— Мы учились с Бьянкой в одной школе. Но она была младше лет на шесть-семь, так что мы не общались. Я ее почти не помню. И в деле Бьянки вы вряд ли найдете что-то новое. Думаю, нам всем повезло, что убийца оказался гренландцем, а не нашим парнем, так всем легче. И нечего ворошить старое дело. Понимаете?
— Ворошить старые дела — мое хобби, — невесело ответил Стриженов, однако, заметив, как вытянулось лицо сержанта, поспешил сменить тему. — Я действительно пришел к вам не из-за дела Бьянки. Давайте вернемся к Алисе. Вы сказали, в машине обнаружили ее вещи? Я могу на них посмотреть? И если я правильно понимаю, в отчете должны быть фотографии с места аварии?
Сержант машинально кивнул. Потом посмотрел на Дмитрия, как на умственно отсталого, с печальной жалостью, даже с сочувствием. Ну еще бы, ведь он только что рассказал, как обстояли дела, все расписал, объяснил, что найти тело нет ни единого шанса, а непонятливый русский журналист продолжает задавать вопросы и требовать материалы дела. Стриженов увидел реакцию сержанта и решил сменить тактику.
— Поймите, сержант Хоульм, — кротко начал он.
— Рагнар, — поправил полицейский, улыбаясь все так же холодно, только губами.
— Рагнар, — послушно повторил Дмитрий, — по возвращении в Россию мне нужно будет встретиться с семьей Алисы, ее мужем и детьми. Нужно сказать им, что произошло, и убедить, что надежды отыскать ее живой действительно нет. Я должен все проверить несколько раз.
Полицейского, казалось, удовлетворило такое объяснение, он кивнул и поднялся.
— Хорошо, сейчас принесу коробку с вещами, обнаруженными в машине, и фотографии, приложенные к отчету. Я мог бы показать вам и отчет с места происшествия, но он на исландском.
На долю секунды Дмитрию послышалось, что в голосе сержанта сквозит издевка. Но сержант Хоульм смотрел на журналиста спокойно, даже с сочувствием, и Дмитрий решил, что ему показалось.
Рагнар вышел в коридор, но спустя минуту вернулся в переговорную с небольшим пластиковым контейнером в руках. На контейнере была бирка с номером дела. Сержант поставил ношу посреди стола и отошел немного назад, позволяя Дмитрию рассмотреть содержимое ящика.
Дмитрий заглянул внутрь и уперся взглядом в знакомый кожаный бумажник ярко-красного цвета. Он десятки раз видел, как Лиса достает его из своей бежевой сумки, вынимает оттуда серебристую банковскую карту и расплачивается, несмотря на возражения Дмитрия.
«Ты же не собираешься вечно за меня платить? — смеялась она, когда Стриженов требовал убрать деньги. — Стриж, дорогой, это не соответствует формату наших отношений. Мы друзья, забыл? К тому же я состоятельная дама».
Дмитрий отчетливо увидел перед собой Лису, смеющуюся, веселую, активную и независимую. Почувствовал едва уловимый, сладкий аромат ее духов. Почудилось? Память подкинула мозгу воспоминание о запахе? Или вещи Лисы действительно еще хранят этот аромат?
Стриженову потребовалось несколько секунд, чтобы собраться с мыслями и вернуть себе рабочее настроение. «Это просто вещи, найденные в машине пропавшей женщины. Если повезет, они помогут ее найти. Соберись, — мысленно уговаривал он себя, глядя на вещи Лисы, — ты делал это много раз. Нужно все осмотреть, проанализировать, сделать выводы. — И повторил: — Осмотреть, проанализировать, сделать выводы. Ты не исландский полицейский, ты знаешь ее всю жизнь, можешь что-то заметить. Только соберись».
Дмитрий протянул руку и взял тонкую стопку фотографий, лежавших в ящике. Штук десять карточек, с изображениями открытой и занесенной снегом машины. На правом крыле уродливая вмятина от удара о камни. Сержант Хоульм, заметив интерес Стриженова, пояснил: машина ударилась о скалу, вероятно, из-за резкого порыва ветра, примерно в километре от места аварии. Эта вмятина подтверждала основную версию исчезновения. Не справилась с управлением, запаниковала.
Дмитрий кивнул, отложил фотографии в сторону и стал осматривать вещи. Достав из пластиковой коробки сумку Лисы, он почувствовал, как виски сдавила сильная головная боль. Сосредоточиться не получалось, в висок стучала единственная мысль: Лисы нет в живых, все, что
