Цыпленок Лисы Патрикеевны - Дарья Донцова
– Анастасия Борисовна, значит, вы на какое-то время покинули Варвару? – уточнила я.
– Все хорошо прошло, следовало Таню успокоить, – пожала плечами Белова. – В процессе ни на секунду не отвлеклась.
– Роман, а вы где находились? – обратилась я к мужчине.
– На работе, – поморщился тот. – Никогда бы не оставил Варю одну, сам хотел ее везти в медцентр. Сказал утром маме, что останусь дома – вдруг Варя рожать начнет. Мама засмеялась: «Дети любят показать родителям, что теперь у них начинается другая жизнь. Младенцы просятся на свет Божий или ночью, или под утро. И Варюше еще две недели ходить. Езжай спокойно по делам». И я отправился в Тверь. А в пятнадцать часов тетя Настя позвонила: «Рома, мы рожаем». Я обомлел. Как? Уже? Четырнадцать дней до нужной даты!
Белова опять решила прокомментировать чужую речь:
– Объяснила Ромке, что день рождения нельзя установить точно. Думали одно, получилось иное. Волноваться не следует. Ребеночек уже сформирован. Вес будет хорошим и рост тоже.
– Да я сама удивилась, – затараторила Варя. – Вроде утром никаких признаков того, что рожать стану, не было. Позавтракала, захотела почему-то спать, легла, задремала. Проснулась, и понятно стало: пора в роддом. Самое интересное, что мы не знали, кого ждем!
– Почему? – удивилась я. – Сейчас же УЗИ делают.
– Ага, – засмеялась Анастасия, – только некоторые детки – хитрецы отменные. Так лягут, устроятся, что нельзя понять, какого они пола!
– Помчался в Москву, – перебил врача бизнесмен, – и как назло! То авария, то ремонт дороги, то яма на колдобине. Когда в Тверь ехал, меня это не раздражало, а когда к Вареньке мчался, путь показался бесконечным. Не удалось жене моральную помощь оказать. Когда наконец в палату ворвался, супруга спала. Я смог только на сына полюбоваться.
– Подскажите, как зовут медсестру, которая осталась с Варварой, когда вы ушли к Татьяне Николаевне? – попросила я Белову.
– Маргарита Дроздова, – после короткой паузы сообщила владелица клиники. – Прекрасная женщина. Жаль, покойная. Ей с мужем не повезло, он увлекался запрещенными препаратами. Рита его лечила, да толку! Предупреждала Дроздову: «Брось его, как бы чего плохого не вышло», – а она отвечала: «Олежек без меня погибнет». И что? Драгоценный Олежек убил жену. Мать его работала секретарем в каком-то суде, она все связи включила, и получил ее сынок принудительное лечение. Подробностей не знаю. Очень мне Риту жаль.
Глава четырнадцатая
Пока я ехала в офис, Димон успел прослушать запись моего разговора с Беловой и Мироновым, поэтому встретил меня со словами:
– Есть несколько интересных моментов в беседе, например, упоминание о некоей Светлане Трифоновой, которая что-то сказала Луизе про тебя. Кто она такая?
– Ни малейшего представления не имею, – призналась я. – Скорее всего, подруга, коллега, подчиненная Анастасии.
– Так же подумал, – согласился Коробков и показал на один из своих ноутбуков. – Запустил поиск по разным базам. Авось чего выловим. Второе. Медсестра Маргарита Дроздова, которую лишил жизни супруг. Она в самом деле погибла от руки мужа. – Димон показал на другой ноутбук. – Третье. Что это за проклятие сестрицы Аленушки? Но и тут уже есть ответ.
Я села за стол.
– Говори.
Коробков уставился в ноутбук.
– Предупреждаю, сага из интернета. За что купил ее, за то и продаю.
В начале двадцатого века мало кому известный врач Григорий Антонов приехал к своему другу, купцу Анисиму Крылову. Визит дружеский, не связан с лечением кого-то из детей торговца или его жены, просто посиделки приятелей. Григорий и Анисим состояли в прекрасных отношениях.
У купца было тринадцать детей. Шесть девочек он удачно выдал замуж. Мальчиков выучил, но никто из них не захотел продолжить дело отца. Лет в шестнадцать-семнадцать юноши отправлялись за границу – кто во Францию, кто в Германию – и в Россию более не возвращались.
Один раз Антонов проявил любопытство:
– Скажи, мил друг, что с наследниками? Как они? Где живут?
Анисим махнул рукой:
– Отрезанные ломти, бросили отца, мать, по Европам бегают. Хорошо, что зятья у меня работящие, вместе дела ведем.
Антонов понял, что беседа о парнях расстраивает друга, и больше не касался болезненной темы.
В тот памятный визит два приятеля говорили о клубнике. Анисим задумал нанять в сезон баб, которые сварят варенье, а он им торговать станет. Григорий отговаривал купца:
– Пустое занятие, только деньги потеряешь. В каждой семье свои вкусы. Одни любят послаще, другие покислее. Всем не угодишь.
И в момент спора случилось нечто странное. Разговор велся в саду, в беседке, на столе стоял самовар и все положенное к чаепитию. Вечер клонился к закату, но еще не стемнело и комары не начали досаждать, только мухи летали. И одну из них Анисим обнаружил своей чашке.
– Ах ты, иродово племя! – осерчал торговец, выплеснул за беседку содержимое посуды и потянулся к самовару.
И в эту секунду в беседку влетел… медведь. Он схватил купца, перекинул его через перила и был таков. Григорьев в первую секунду ошалел, потом бросился в дом с криком:
– Анисима спасать надо, на него зверь напал! Мне вашего батюшку одному не поднять, велик он телом.
Врача остановила Елена, жена купца. Услышала, что произошло, побледнела. И тут примчался управляющий Николай. Он велел дворне принести Крылова, положить на диван, не спускать с хозяина глаз, запереть двери, закрыть ставни. Доктора же угостили чаем, и он неожиданно заснул.
Очнулся врач ближе к полуночи. Около него в кресле с вязаньем в руках сидела Елена. Увидев, что друг мужа открыл глаза, она упала на колени.
– Григорий Петрович, не губите! Не рассказывайте никому про то, что видели.
– Про медведя? – уточнил мужчина. – Простите, матушка, уже вся дворня, наверное, в курсе.
– Так у нас людей всего четверо, они с нами много лет, – ответила Елена, вставая. – Вам не удивительно, что я порой с тряпкой хожу?
– Немного странно, – согласился врач, – но вы рачительная хозяйка, поэтому следите за тем, как убирают, если огрех увидите, исправите. И то, что челяди немного, тоже понятно. Зачем лишним рукам жалованье платить, когда и малое количество холопов легко справится? Вы с Анисимом вдвоем, мальчики из России подались, девочки замужем, своя жизнь у них.
– Такая своя, что к родителям носа не кажут? Деточек
