Skinова печать - Константин Алов
— Про Витаса новостей нет?
Хорст не ответил, лишь отрицательно покачал головой. Татьянка еще помолчала, потом поинтересовалась:
— А ты Бормана знал?
— Конечно, — ответил Хорст, — мы с ним одновременно в «Шварц‑88» вступили.
— Он погиб неделю назад.
— Как это? — удивился Хорст.
— Поехал в Ярославль. Там у его брата были какие-то напряги с местными байкерами. Борман убил одного из них, а ночью его вытащили из дома, привязали к ногам трос и таскали по городу за мотоциклом, пока не умер. Может быть, и Витаса тоже нет в живых?
Хорсту не хотелось верить в такой вариант. Но возражать он не стал, промолчал…
Крюков следил за сборищем из-за деревьев. К группе подходили все новые люди. Многие, несмотря на дождь и холодный ветер, отсвечивали бритыми головами. Здоровались они странно — пожимали друг другу руки особым образом — за запястья. Словно сектанты какие… Один из них что-то вешал с видом уличного проповедника, размахивая руками, остальные окружили его со всех сторон…
Хорст слушал Ванину лекцию со скептической улыбкой на губах. Ботаник утверждал, что Владимир Святой был евреем, а его мать звали Малкой, что по-еврейски означает «царица».
— Тогда почему он Русь в христианство обратил, а не в иудаизм? — поинтересовался Дмитрий.
Но Ваня Ботаник оказался подкованным на все четыре копыта.
— Да разве православие — христианство? Это же просто перелицованный иудаизм, заквашенный на местном славянском идолопоклонстве. Кстати, мудрый царь Соломон так же поступал — и в Иегову верил, и идолам на всякий случай поклонялся. Так в Библии написано. А крещение Руси по Владимиру — это что-то! Его дядя по матери Добрыня — Добран — огнем и мечом Новгород крестил, силой людей в храм загонял. Это по вашему христианство? Где же тут милосердие и прошение врагов? Нет, Христос тут никаким краем не проходит.
Ванину речь прервало появление новых персон. Группу подошедших молодых людей возглавлял человек с лицом, скрытым под низко надвинутым капюшоном. Несмотря на попытки сохранить инкогнито, его сразу узнали.
— Шварц пришел! Слава России!
Хорст спрыгнул со скамейки и обнялся со Шварцем. Похоже, они были большими друзьями.
Шварц по-хозяйски оглядел собравшихся.
— Все собрались? Построиться… Становись!
У Крюкова бестолковая суета бритоголовых вызывала стойкую неприязнь. Из армии он демобилизовался в звании сержанта и за такое построение гонял бы вверенное ему подразделение до посинения, пока последний раздолбай не научится выполнять команду четко и в установленный срок. Наконец Шварцу удалось кое-как выстроить свое воинство. Большая его часть не только не служила в армии, но даже никогда не маршировала в рядах пионерской дружины. Не те времена. А ведь в строю стоять — не жвачку жевать и не монстров на экране компьютера мочить.
Шварц обратился к строю:
— Сегодня мы проводим экзамен на арийскую твердость. Я сам покажу вам пример. Кто со мной? Добровольцы — шаг вперед!
Из строя, небрежно отодвинув стоявшего в первом ряду бритоголового паренька, вышел Хорст.
— Я с тобой.
За ним шагнула Татьянка.
— И я…
Следом потянулся Ботаник. Вышел и встал рядом, не сказав ни слова. Неожиданно для всех, и для Хорста, в первую очередь, вперед выдвинулся Игнат.
— За компанию и повеситься не западло, — сострил он.
Шварц оглядел остальных и презрительно усмехнулся.
— Что, больше нет желающих? Ладно, следуйте за мной!
И направился вглубь парка. Группа добровольцев двинулась за ним, остальные потянулись следом.
Желающих участвовать в экспериментах Шварца нашлось немного по причине его всем известной репутации отморозка. В прошлый раз проверка на арийскую твердость называлась «Ромашкой». Испытание прошли все те же Хорст, Татьянка, Ваня Ботаник и еще один ветеран «Фаланги» по кличке Капрал. Игната тогда с ними еще не было. Добровольцы улеглись лицом вниз, головами к центру круга в нескольких шагах от него.
Шварц раздал всем армейские каски. Потом он выбил каблуком небольшую ямку в грунте и положил туда ручную гранату. Шварц выдернул кольцо и бросился ничком на землю между Хорстом и Татьянкой. Щелкнул спусковой рычаг запала. Взрыв разорвал окрестности. Хорст почувствовал как над головой просвистели осколки, на спину шлепнулись комья земли. По каске вскользь ударил не то осколок, не то камень.
А Капралу не повезло. Нервишки подвели, очко сыграло. Запаниковав, он оторвался от земли, вместо того, чтобы плотнее вжаться в нее. И получил сразу три осколка в голову. И каска не спасла. Еще живого, его довезли до ближайшей больницы и там оставили возле приемного покоя. В больнице он и умер, не приходя в сознание.
Сегодня Шварц повел группу к железной дороге. Лесопарк сменился пустырем, за ним потянулись гаражи, за ними вдоль насыпи темнела защитная лесополоса. Крюков держался в отдалении. Сидеть на хвосте у объекта он умел мастерски. Тем более такого объекта — шумного и беспечного.
Отряд фашистов галдел, как цыганский табор. Возле полотна железной дороги зрители рассредоточились и уселись на невысоком травяном откосе. Шварц посмотрел на часы, потом сделал добровольцам знак.
— Пора.
Вся группа экзаменуемых на предмет арийской твердости выстроилась вдоль рельсов. Первым встал сам Шварц, за ним — Татьянка, за ней — Ботаник, следующим — Хорст и последним — Игнат. Шварц упал на руки перпендикулярно рельсу и дал команду:
— Делай как я. Подняться можно только после меня. Упали!
Добровольцы расположились в указанном порядке. Хорст с неодобрением провел рукой по своему кожаному плащу. Насыпь местами была покрыта пятнами мазута.
Хорст поудобнее пристроил шею на рельсе и ощутил сильную вибрацию. Приближалась электричка. Он предпочел бы сейчас товарный поезд. Все-таки медленнее едет. Хотя и не всегда.
Он повернул голову влево и впился взглядом в застывший гранитной глыбой затылок Шварца. Татьянка тоже не суетилась, а вот Ваня Ботаник извертелся. Понятно, волнуется человек. А кто бы на его месте не волновался. За спиной Хорста было тихо. Игнат демонстрировал чудеса воли.
Зрители затаили дыхание. Всем стало ясно, что приближается кульминационный момент. Стук колес поезда становился все громче, нарастал с пугающей быстротой. Хорст напрягся, изготовившись оттолкнуться от рельса и отпрянуть как можно дальше. Шварцу было легче. Он хоть и лежал первым, зато сам решал, когда ему вскочить. В этом и заключалась его подлая натура: подставить, а потом смотреть, как человек выпутывается. Всем лежавшим за ним нужно будет время на то, чтобы обработать поступивший сигнал и успеть среагировать. Поезд двигался быстрее.
За спиной Хорст услышал яростное бормотание, потом захрустела галька под ногами. Он понял, что Игнат не выдержал и свалил.
И вдруг Хорст увидел, как голова Ботаника безвольно упала на
