Зверь. Часть 1. До - Юлия Июльская
«Как можно быть таким идиотом?» — подумала она.
— И без него все понятно, — махнул рукой Трубачев. — Как говорит Леопольдович, местный олигарх, дело успехом не закончится. Но об этом в своей статейке лучше не писать.
Вдруг до Трубачева дошло, что он слишком много разболтал, начальство может не одобрить.
— Учту, — процедила Лика. Еще он учить ее будет!
Лика встала, готовясь прощаться. Больше лейтенант ей ничем не поможет, а мириться с его глупостью и безалаберностью она уже не могла.
Трубачев растерялся:
— Уже уходите?
Он выудил из папки визитку. Впервые он пользовался личными визитками, случая до этого подходящего не было. А ведь он напечатал целую пачку…
— Мой номер. Звоните, — милостиво разрешил он. — И еще… С восьми я свободен. Имейте ввиду.
Надежда вновь ярким огоньком загорелась в его глазах. А вдруг? Вдруг она поймет, какой бриллиант может ей достаться?
— Обязательно. — Лика улыбнулась и быстро ушла.
Сделав несколько шагов, она скомкала визитку и сунула в карман, подумав, что выкидывать сейчас ее неудобно. Главное, не забыть сделать две вещи: выкинуть эту бумажку и поблагодарить Егора за бесценного помощника.
Каким бы утомительным не был разговор с Трубачевым, ничего полезного он не принес, а только подтолкнул Лику к самостоятельному поиску. В первую очередь нужно отыскать Шадрина. Именно на этой фамилии делала акцент Тамара Петровна.
Лика отодвинула тарелку с апельсинами, собрала конфетные фантики с маленького столика, освобождая место для ноутбука.
За окном уже стемнело, движение на улице затихало. Где-то свет вспыхивал яркими желтыми лучами сквозь уличные фонари, где-то пропадал в окнах многоэтажек.
Лика сбавила громкость телевизора и села в мягкое кресло. С каждым часом проведенным здесь, гостиница ей нравилась все больше. Был в ней определенный … уют. Уют провинциальной гостиницы. Может это красный цвет так на нее влиял, форматировал ее сознание. По утрам он помогал взбодриться, по вечерам, когда светил только прикроватный светильник, темные стены создавали атмосферу девятнадцатого века — что-то английское.
Тряхнув мокрыми волосами, абстрагируясь от антуража, Лика принялась за работу.
Через час она с грустью обнаружила, что человека с фамилией Шадрин из Витево нет ни в одной социальной сети, ни в блогах. Единственное упоминание этой фамилии было на сайте дома детского творчества, который находился в этом городе. Дом творчества назывался «Шадрин лес».
Лика усомнилась, что дом творчества и тот самый Шадрин как-то связаны, но все-таки приняла решение сходить туда.
О проекте Громкого в Интернете тоже не было информации. И о самом бизнесмене было мало сведений.
Лика подошла к окну, где уже царила глухая ночь. Она прокручивала в голове все, что знала. Этого было мало. Крайне мало, чтобы воспроизвести картинку.
Где-то за тонким стеклом окна, по которому скользили ее пальцы, за сотни метров от нее текла жизнь людей, в которую она так неприлично открыто вторгалась. Кто-то крепко спал, кого-то мучили кошмарные сновидения, кто-то продумывал, что будет дальше. Кто-то задумчиво смотрел в окно, рисуя на нем невидимые хаотичные узоры, также как Лика, пытаясь найти ответы, вглядываясь в самую ночь.
Глава 9. Начало
Дом творчества «Шадрин лес» находился в другом районе города. Двухэтажное кирпичное здание стояло в гуще изумрудных елей, поэтому на фоне привычного пейзажа — голых деревьев, опавших листьев, казалось, что лето не покинуло этот маленький уголок.
Снаружи здание никак не выдавало о своем предназначении, но внутри просто кричало. Стены с одного края по другой завешаны детскими рисунками, из далеких уголков доносились песни, музыкальные шедевры скрипки, пианино.
За школьной партой сидела девушка — молодая, беловолосая, приветливая, почти как Ася. Она ласково осведомилась, за каким ребенком пришла Лика, и какой кружок он посещает. Услышав ответ, немедленно предложила записать его на занятия.
— Рисование, вокал, хореография, лепка из глины? Художественный свист? — перечисляла она.
— У меня нет детей.
Дежурная посмотрела слегка осуждающе, потом она догадалась о причине визита.
— Увы, наш дом творчества только для детей, — развела она руками.
— Я могу поговорить с Шадриным?
— С кем? — не поняла девушка.
— Шадрин? — Лика показала на табличку с названием над ее головой.
Дежурная засмеялась — звонко, а потом посмотрела на Лику, словно на ненормальную.
— Так вы опоздали. Лет на сто. Дом творчества назван в честь художника, который писал красоту этих краев. И умер в прошлом или позапрошлом веке.
— Другого нет?
Дежурная отрицательно закивала головой и переключилась на другого посетителя, который, в отличие от Лики, пришел по назначению.
Лика была уверена в безрезультатности посещения этого места, но все же надеялась.
Она прошлась к выходу и заметила презрительный взгляд старой женщины, ожидавшей ребенка.
— Ты не похожа на ту, которой нужен Шадрин, — выпалила она.
Лика с интересом посмотрела на нее. Кажется, все-таки не зря пришла.
— Почему?
Женщина не ответила. Она поджала губы и со всей возможной злостью отчеканила:
— Не найдешь его здесь. В городе. Не ищи!
— Мы говорим об одном и том же человеке? — на всякий случай спросила Лика.
— Конечно. Не о художнике же…
Женщина плюнула и поспешила отойти. Шадрин стал причиной ее личной драмы, и ее отношение к нему подтвердило Лике, что Тамара Петровна была права в своих домыслах о торговле чем-то незаконным.
Лика вышла на улицу.
Лиловая полоса пересекла небо, соединяя запад и восток, в небольших лужицах отражался этот необыкновенный цвет, стирающий серость, привычную городу. Утром опять шел дождь, благодаря которому и появились эти лужи, напоминающие сейчас зеркало, в которое смотрит небо.
«Как быстро здесь темнеет», — подумала Лика.
Лика побрела по улицам. Темнота быстро заполняла их, в ней тонуло все вокруг. Одна улица сменяла другую, ни одну из них не освещали фонари. Наконец Лика увидела в конце узкой улочки мигающий свет. И этот фонарь, единственный в округе, грозился перестать светить.
Свет фар резко загорелся и ослепил Лику. Ей пришлось закрыть глаза и отойти. Желтая машина внезапно остановилась, заехав на тротуар. Дверь распахнулась. Чья-то холодная и сильная рука схватила Лику и с силой затащила в машину. Дверь захлопнулась, машина умчалась в темноту.
В гостинице было тихо. Приглушенный свет ламп под красными абажурами сменил яркие огни люстр. Тишина наступила такая, что по звуку стрелок часов можно было сосчитать минуты и секунды. Громче всех всегда бьет именно секундная стрелка, как бы провозглашая себя первой и главной творительницей времени.
Никто не осмеливался нарушить предночную тишину. Наверное, гости спали. Это днем здесь жизнь бурлит.
«А может и нет», — подумала
