Александра Авророва - Поцелуй святого Валентина
Нашим надеждам не суждено было оправдаться, хотя, что касается Галкиного поведения, Димка словно в воду смотрел. Она охотно покинула дискотеку, стоило лишь упомянуть о валентинках. Потом я побежала обратно, и тут же вырубился свет. Я обернулась, не желая упустить лицезрение вампира. Мы с Димкой, разумеется, репетировали пару раз, но репетиция в тесной каюте — это одно, а премьера в присутствии благодарных зрителей — совсем другое. Димка — настоящий артист, его вдохновляет публика. Вот и теперь… даже я, знающая, чего ожидать, невольно вздрогнула, когда в темноте возникло нечто мерцающее и страшное… окровавленный рот с огромными клыками, красные глаза, совершенно лысый череп. Все эти прелести, казалось, лишены положенного по штату тела, отсутствие которого компенсируется разнообразием издаваемых звуков. Тут тебе и стоны, и причмокивания, и столь любезное мне щелканье зубами. Ох, как Димка старался! Я посочувствовала Голливуду. Запасись я магнитофоном, и саунд-трек шикарного ужастика был бы обеспечен. Однако усилия были тщетны — Галка не завизжала. Димка прав — она спокойная, как танк. Неужели, как ни в чем не бывало, вернулась на дискотеку, а мы и не заметили? Вот обида! Столько старались, и все впустую.
— Ничего, — попыталась утешить Димку я, когда через несколько минут мы, как договорились, встретились за углом. — Главное, ты был неподражаем. Я наслаждалась, честное слово! И вообще, важен процесс, а не результат.
— Я утратил форму, — горестно ответил мой неудачливый сообщник. — Был уверен, Галка завизжит, а ей хоть бы что. Харакири — вот единственное, что может спасти мою честь. У тебя нет с собою меча? Или, на крайний случай, африканского кинжала.
— Твоя честь в моих руках, — засмеялась я, — а я унесу страшную тайну с собой в могилу. Но маска клевая, честное слово!
— Правда? Тогда бери ее себе, а? Я теперь и смотреть на нее не хочу, а тебе, глядишь, пригодится.
Я немножко поотнекивалась, а потом взяла. Если от чистого сердца предлагают хорошую вещь, глупо отказываться. Потом мы вернулись на дискотеку, но через некоторое время я с сожалением отправилась в каюту. Боль в ноге все-таки давала о себе знать.
Как ни странно, девчонки уже были на месте.
— Ложитесь спать? — удивилась я.
— Господи, где ты была? — накинулась на меня Ира. — Я тебя искала, чуть с ума не сошла. Где?
— Да на дискотеке, где же еще?
— Раз она живая, — наставительно поведала моей подруге Камила, — то тебе незачем нервничать. Натка, на тебя больше не покушались?
— На меня вообще не покушались, — отрезала я, раздраженная возвращением к нелюбимой теме.
И в этот момент раздался голос Галки, такой слабый и надтреснутый, что у меня защемило сердце. Галка скорчилась в углу на кровати, я даже не сразу ее заметила. Она заговорила шепотом, но очень быстро, почти задыхаясь от наплыва чувств.
— Меня убьют, меня скоро убьют. Я видела знак смерти. Вы даже не представляете себе, как это страшно! За что? Он висел в воздухе и высасывал из меня душу. Он чуть не убил меня, понимаете? Если б вы меня не подняли, он бы приблизился ко мне и убил. За что? Я не Марина и не Натка, я другая, хорошая. Честное слово, я была бы верная, если б какой-нибудь питерец с квартирой на мне женился и прописал. Я же не виновата, что они не хотят, что я должна искать! Я не виновата, но никто про это не думает. Обо мне никогда не думают. Галка — это так, недоразумение, она никакая. Это потому, что у меня нет денег. Сейчас у кого нет денег, того и за человека не считают. А я виновата, что мои предки вкалывают на этом чертовом заводе, где месяцами не платят зарплату? Это они виноваты, а не я. Ничего, вот у меня скоро будут деньги, и вы начнете относиться ко мне по-другому! Вот тут-то вы станете меня любить, все станете!
— Ошибаешься, — бестрепетно возразила Камила. — У Иры или Натки тоже мало денег, а их все любят.
— У них мало денег? — Галка приподнялась, глаза ее загорелись, на щеках выступили красные пятна. Она была словно пьяная и, казалось, совсем не контролирует себя. — Это не у них мало, а у тебя их слишком много. Живешь в общежитии специально, чтобы издеваться над нами… чтобы хвастаться, какая ты богатая!
— Я живу в общежитии, чтобы не отрываться от коллектива. Папа говорит, студенческая пора — лучшая в жизни, и следует насладиться ею сполна. Я никогда не хвастаюсь, это было бы глупо. И охотно даю тебе в долг.
— А чего бы тебе не давать? Зачем тебе деньги? Тебе ничего не нужно. Ни одеться, ни развлечься. Сидишь и учишься целыми днями. А потом вернешься в свой Казахстан и будешь жить там в чуме среди овец!
— Чум — старинное жилище эвенков, — просветила нас донельзя удивленная Камила. — Думаю, сейчас его встретишь крайне редко… хотя точно не знаю.
А Галка, словно не слыша, повернулась к Ире.
— Вот вы с Наткой… думаете, я не понимаю, почему любят вас, а не меня? Я все понимаю, я не дура. Вы живете дома, одеты, обуты, накормлены — никаких проблем. Да, лишних денег нет, но на жизнь хватает. А я бьюсь сама, одна, а ведь мне нужно хорошо одеваться, чтобы найти парня с квартирой. Экономишь на всем, голодаешь, чтобы купить модную вещь, а никто не обращает внимания, никто! Натка вот заплела косички, и все ахают, а я хоть голая приди, не заметят. За что меня так? А теперь убьют. Только стала жить по-настоящему… стала мечтать, что все будет хорошо… но разве у Галки может быть хорошо? Галка — никто, козел отпущения. И убьют-то ни за что, просто для ровного счета. Марина, Натка, Галка. А ведь я хорошая!
— Погоди, — встревожено прервала ее Ира. — Я решила, тебе померещилось что-то в темноте… какой-то призрак… и ты упала в обморок. А теперь получается, было что-то реальное? На тебя покушались? Как на Натку?
Ира бросила на меня всполошенный взгляд и, тихо охнув, села на кровать. Стыд пронзил меня с головы до ног. Вообще-то я регулярно сожалею о содеянном, поскольку сперва делаю, а потом думаю. Нет, не так! Вроде и думаю, но поначалу мне кажется, что поступаю правильно, а потом выясняется, что нет. Взять те же сапоги, на которые бессмысленно угрохала кучу денег. Лучше бы я их не покупала. Однако прошлого все равно не изменишь, поэтому мои сожаления обычно кратковременны, а муки совести очень редки. Я ведь не желаю плохого, а ошибки бывают у всякого. Но сейчас совесть вгрызлась в меня со страшной силой. Оказывается, Галка не осталась безразлична к нашему розыгрышу. Она потеряла сознание от испуга, вот почему не завизжала. Только самое неприятное не это — в конце концов, что было, то прошло. Хуже, что Галка окончательно уверилась в том, что на ее жизнь покушаются. Кто б мог подумать, что взрослый разумный человек примет за всамделяшнего убийцу светящегося в темноте и щелкающего зубами вампира? Но Галка не способна рассуждать логически, она в панике. Теперь будет всего бояться, и жизнь ее превратится в кошмар, причем по моей вине… уже превратилась, судя по чуши, которая только что прозвучала. Я не имею права этого допустить. Как ни тошно, я обязана признаться… ох, и достанется мне от Иры!
— Это была шутка… веселая шутка, — с трудом выдавила я.
— Что? — не поняла Ира.
— Вот, — я вытащила из сумки маску. — Это маска вампира. Светится в темноте. Я хотела… ну, для смеха, понимаете?
Ира брезгливо взяла двумя пальцами мое приобретение. Галка вздрогнула, встав с кровати, глаза ее расширились. Камила удовлетворенно улыбнулась.
— Ну, что я говорила! Никаких знаков смерти, висящих в воздухе, не бывает. Виной всему Наткино легкомыслие и твое суеверие. Вот почему суеверие — это плохо.
Галка громко и внятно выругалась в мой адрес матом, но голос ее уже звучал совершенно нормально. Похоже, она успокоилась — слава богу. Зато завелась Ира.
— Как ты могла! — кричала она, словно я и впрямь совершила невесть что. — Я никогда от тебя этого не ожидала! Ты… ты жестокая!
— Я же не думала, что она действительно испугается, — оправдывалась я.—
Я не знала, что Галка верит в вампиров. Я не хотела ничего плохого… я не думала…
— Ты никогда не думаешь! — бушевала Ира. — Тебе нет дела до других людей! Лишь бы повеселиться, а что у человека может случиться инфаркт, тебе плевать! Рано или поздно ты допрыгаешься, помяни мое слово!
Теперь, когда я призналась, совесть моя благополучно смолкла, и я почувствовала легкое раздражение. Ну, чего Ира вопит? Не случился же инфаркт, правильно? Галке двадцать, а не восемьдесят. Надо иметь чувство юмора, а оно, похоже, есть только у нас с Димкой. Тут я молча порадовалась, что про участие Димки моя раздражительная подруга не догадалась. Раз уж кто-то должен отдуваться, так лучше один, а не двое. Димке досталось бы куда больше, чем мне. Ведь в день святого Валентина Ира неожиданно решила, что мужчина должен нести ответственность за женщину, а не наоборот, и теперь пытается следовать данному принципу (на мой взгляд, безуспешно). Подозреваю, нападение на даму при помощи маски вампира Ира не сочтет поступком, свидетельствующим о повышенной ответственности.
