Н Фольдекс - Гроб с бархатом и фиалками

Итак, Алекс был уже в квартире, или он пришел через другой ход. Но черного хода в двухкомнатной квартире Элиан не было. Я это знал точно.

Городской план мне кое-что подсказал. Дом No 5, в котором жила Элиан, и дом No 16, в котором жил Алекс, был один и тот же дом, выходивший углами на две улицы.

У Оперы я сошел с автобуса и прошел к дому No 16. Перед домом дворник счищал снег. Я рассказал ему, что я архитектор из городского строительного управления и должен посмотреть на план дома из-за монтажа новой канализации.

Он ответил, что план висит в бывшем бомбоубежище, и пошел искать ключ от подвала. Это оказалось не таким простым. Я успел уже выкурить сигарету.

Больше того. Мне пришлось заняться рассматриванием портретов, вывешенных на стены. Это были певцы, акробаты, музыканты. Большинство из них были с надписью: "Месье Дюпону". Я спросил, он ли, этот Дюпон? Он кивнул.

- А от Эдит Пиаф у вас ничего нет? - осведомился я.

Он ответил, что она так знаменита, что об этом он не может и мечтать.

- А я знаком с ней, - сказал я, - и может быть, мне удастся достать для вас ее фото с автографом.

Он был в восторге и прочитал мне маленькую лекцию о голосе Эдит Пиаф, после чего неожиданно вспомнил, что ключ со вчерашнего дня торчит в двери подвала.

Мы спустились вниз по сырой каменной лестнице.

- Если я не ошибаюсь, - начал я, подходя к своей основной теме, - в этом доме живет мой старый знакомый, месье Лендрю.

- Да, месье Лендрю живет на втором этаже, справа.

На стене подвала висел план дома. Я стал внимательно рассматривать расположение второго этажа. Квартиры не имели черных выходов. Элиан тоже жила на втором этаже, на широкой стороне блока. Кухни квартир Элиана и Алекса были смежными и в одном и том же месте на плане были обозначены кухонные шкафы. Штриховка означала, что перегородка между шкафами была досчатая. Алексу достаточно было выломать несколько досок, чтобы входить и выходить из одной квартиры в другую.

Этого мне было достаточно, и мы вышли из подвала.

- Алекс все еще сходит с ума по скачкам? - спросил я у дворника.

- О да! И как еще! Каждый полдень я вижу его, потому что он поручает мне носить конверты с деньгами в букмекерское бюро Томаса. Мне жаль его денег, но кто знает, может быть он иногда и выигрывает.

Я кивнул головой и ушел.

Мне достаточно было свернуть за угол, чтобы оказаться перед домом Элианы.

Несколько школьников бегало по улице, играя в снежки. Я прислонился к стене дома и закурил. Я чувствовал себя немного оскорбленным: по всей вероятности, обе эти куколки считали меня за полного идиота. Сначала любовный спектакль разыгрывает со мной Рита, а после сразу же ударила меня бутылкой по голове.

А сейчас еще одна новость. Оказывается, Элиан тоже разыгрывала передо мной грошовый роман.

Я бросил сигарету в сточную канаву, поднялся на второй этаж и позвонил в квартиру Элиан, нажимая на звонок до тех пор, пока не открылась дверь.

- Это ты, дорогой? - спросила она. - Что случилось?

- Ничего, - ответил я, входя и вешая пальто. - Ничего, - помолчав я добавил:

- Мы сядем в уголке и немного побеседуем, сокровище, о вещах, о которых ты забыла мне рассказать в прошлый раз.

Она серьезно посмотрела на меня своими большими серыми глазами, потом повернулась и пошла впереди меня в гостиную. У меня было такое впечатление, как будто ее мозговой аппарат работал со скоростью турбины. Мы сели. Вокруг ее глаз лежали тени, очевидно, она плохо спала. Но это не шло в ущерб ее красоте, как ни странно, она казалась еще более привлекательнее, чем обычно.

Она подняла на меня глаза и сказала:

- Не знаю, правильно ли я поступила, влюбившись до умопомрачения в совершенно неизвестного мне человека. Ты сегодня совершенно не тот, что вчера. Твой звонок поднял целую бурю в моей душе, ты, войдя, не поцеловал меня, а теперь разговариваешь со мной ледяным тоном.

Она заломила руки.

- Могу ли я доверять тебе?.. Я этого не знаю. - Уже несколько тише она добавила:

- Я чувствую себя усталой и разбитой... Ни единому человеку, как видно, нельзя доверять...

Я пустил чудесное колечко дыма к потолку. "Будь внимателен". То, что я безумно хотел близости с ней, она могла обратить в оружие против меня...

- Вы, женщины, любите поговорить о доверии, - начал я, - вы проводите дни и ночи в мучениях над вопросом, на кого можно положиться, а на кого нет.

Если же в конце концов вам попадется человек, действительно стоящий доверия, вы сейчас же обводите его вокруг пальцев... Все, что ты мне рассказывала о Бервиле, было ложью...

Она с удивленным видом выпрямилась. Движением руки я остановил ее.

- Не Бервиль хотел держать в тайне ваш брак, а ты. Это единственное условие, которое ты ему поставила. Разумеется, он сказал "да", и на этом была поставлена точка. Но почему ты хотела скрыть свой брак с Бервилем? Одна мысль о том, что ты была женой Поля, была тебе неприятна. Это обозначало бы, что твоя связь с Алексом пришла бы к концу, узнай он правду. Но видишь, надуть меня вы не сумели. Алекс тебе такой же брат, как я.

Мои слова буквально ошеломили ее. Она оторопело смотрела на меня сквозь длинные ресницы, потом закрыла лицо руками и зарыдала. Собственно говоря, она поступила так, как сделала бы на ее месте любая женщина от Клеопатры до атомной шпионки будущего. Конечно, бывают исключения, когда при таких обстоятельствах предпочитают упасть в обморок.

Но я-то знал, как надо обращаться с женщинами...

- Не надо портить себе глаза, - сказал я. - У меня нет оснований плохо думать а тебе, я убежден, что ты поступила так только потому, что ничего другого тебе не оставалось делать.

Она приложила миниатюрный носовой платочек к ресницам, чтобы вытереть несколько капель, и при этом выглядела очаровательно. Не каждый день встретишь женщину, которой идут даже слезы. Ее пальцы охватили мою руку.

- Никки, - пробормотала она, - я люблю тебя... Ты большой, сильный... Ты мужчина, и я чувствую, что могу доверять тебе... Если ты покинешь меня, я пропала...

- Хорошо, - ответил я, - в таком случае мне нужна правда, только правда и ничего кроме правды...

Она устало махнула рукой.

- Если у тебя нет желания обманывать меня, тогда расскажи мне все, без утайки, и объясни мне, что такое для тебя Алекс...

- Алекс?.. Ты прав, Алекс не брат мне. Как я должна тебе объяснить это?..

Он пасынок моего дяди, мой отец...

- Так я не пойму ни слова, - сказал я, - рассказывай все по порядку.

- Я увидела его впервые, когда мне было девятнадцать лет. Мой отец, занимаясь различными спекуляциями, потерял все свое состояние и взял меня с собой в Америку. Брат моего отца, дядя Макс, нашел там для него работу. Дядя был женат на разведенной венгерке, у которой от первого брака был взрослый сын Алекс. Когда умер отец, я вернулась в Европу. Алекс приехал вместе со мной. Он организовал здесь небольшое дело и заботился обо мне. К этому времени мы были в середине нашей большой, первой любви.

- Неплохо, - сухо проговорил я, - я могу себе представить этот роман.

Теперь он, по всей вероятности, в менее приятной фазе, с тех пор как у Алекса появился интерес к скачкам.

- Да, именно так. Он потерял много денег и, желая отыграть проигранное, залез в долги. В результате он ничего не отыграл и оказался кругом в долгах.

Его дело закрылось, он попытался открыть новое, но ему ничего не удавалось.

Не знаю, сможешь ли ты меня понять, но в чем-то я чувствую себя перед ним виноватой. И именно в его неудачах, потому что ради меня он отказался от прежней очень хорошей и выгодной службы в Америке. Так не могло больше продолжаться. Он хотел покончить с собой. К этому времени я уже работала секретарем и познакомилась с Полем Бервилем. Он был очень богат. У меня, в моем тяжелом положении, оставался один выход: согласиться на его предложение. Ну, теперь ты все знаешь...

- Меня интересует, как ты объяснила Полю свои отношения с Алексом?

Элиан встала, достала рюмки и бутылку ликера и налила его. Проделывая все это, она отвечала на мои вопросы.

- Поль и Алекс хорошо понимали друг друга. Разумеется, Поль и все наши знакомые были убеждены, что Алекс мой брат. В первое время Полю не приходило в голову сомневаться в этом.

- А позже?

- Позже, приблизительно недели за две до его смерти, Поль получил анонимку. Он показал ее мне и спросил, что я об этом думаю. В письме было написано все. Однако, сверх ожидания, Поль спокойно принял мои объяснения.

Он признал справедливым, что перед замужеством я предупредила его, что не чувствую к нему ничего, кроме дружеского доверия. И он поверил мне, когда я сказала ему, что наша большая любовь с Алексом теперь уже совсем погасла.

Я сделал хороший глоток ликера. Да, это была весьма чувствительная история, но была ли она правдива? В таких случаях я никогда не забывал, что для того, чтобы заставить проглотить ложь, ее топят в большом количестве мелких правдивых фактов. Мне очень хорошо был знаком этот трюк.