Александр Колосов - Злые сумерки невозможного мира
- Завидую тебе, - признался Эдуард со вздохом. - Я б не решился. Да, раз уж с ними будешь, пригляди там. Насколько я понимаю, в тамошнем пространстве линия координат несколько отличается от нашей. Как бы экспедиция в Ад не обернулась обычной контрабандистской тропой. Или несколько необычной.
- Это вряд ли. Большой, конечно, сумеет выйти там, где ему заблагорассудится, но Евдокимов однозначно - нет. Они у меня всегда на глазах, сговориться времени не было.
В голосе капитана нотки зависти и почтения мгновенно сменились ехидным злорадством:
- Дурик ты, господин Баца! Был следователем, а стал филером. Ну подумай сам, напряги извилины! Какой понт Большому в Ад лезть, если потерпевшую вывести не сумеете? Смотри у меня, Орфей из Камышлова!
12
Большой плескался в бассейне. Его туша мелькала в зеленоватых струях воды с напором и резвостью детеныша кашалота. Артем разделся и, забравшись на крышу водного павильона, спикировал вниз. Вода была теплая, но понизу шел настоящий ледовый слой, не прогретый даже предиюльским солнышком. Артем вынырнул на поверхность весь покрытый "гусиной кожей". Тряхнул головой, сбросив с глаз радужные капли влаги.
- Слушай, атаман, - сказал он, подплывая поближе. - А как ты андрюхину половину собираешься на божий свет извлекать?
- То - мои заботы, - благодушно отозвался Большой, перевернувшись на спину. - Не мог бы - не брался б! Ты мне лучше вот чего скажи: по паспорту, да и по роже тоже, ты вроде как русский, а фамилия на молдаванскую смахивает... Что так?
- Нормальнейшая русская фамилия, - пожал плечами Артем. - Прадедушку в деревне прозвали Бац. Вероятно, за то, что кулак раньше мозгов в дело пускал. А как потомков звать прикажешь? Бацовы? Пробовали, так ведь язык сломаешь. Баца - намного проще.
- Поди ж ты! - Большой только головой покрутил.
Ох, и хорошо ж было в поместье "адского ходока"! Тигр, как выяснилось, исполнял у Большого и роль повара, причем с блеском. Соратники пили бургундское, купались и чесали языки. Андрей отсыпался за всю неделю. И даже коварные доберманы, отлынивая от службы, устроили с Димычем веселую кутерьму.
С заходом солнца охрана включила иллюминацию, мощный магнитофон под шаловливое моргание цветомузыки орал на всю округу голосами битлов. И никаких тебе соседей с малолетними детьми и припадочными бабульками, не выносящими шума после одиннадцати... А как славно спалось на пуховой перине в хрустких простынях! Эх, да что говорить!
Артема растолкали в двенадцатом часу.
- Кончай ночевать! - рычал Большой, уже изрядно ужаленный. - Пельмени стынут! Опять хочешь с Тигром поссориться?
- А как есть - пирогами пахнет, - с треском потянувшись, помечтал Артем.
- Будут и пироги, - пообещал хозяин виллы. - Тигр Ляльку упросил, он от ее стряпни без ума, придурок корейский! Втюрился, должно быть.
Артем захлебнулся розовым французским вином, которое он вливал в себя прямо из бутылки, поданной атаманом. Большой наблюдал за его суетливым прихорашиванием с саркастической усмешкой.
- Ума не приложу, что вы находите в этой селедке! - подивился вслух.
- Ты бы заткнулся, атаман! - зашипел в ответ несчастный засоня. - В ухо хочешь?
- Потенциального шурина бить некрасиво, - укоризненно заметил Большой, отхлебнув из бутылки. - Не груби, салага, старому топтуну адских троп, а то велю страже в подвал бросить на хлеб и воду. И Лялька не поможет.
- Я гляжу, ты совсем тут умом тронулся! - отозвался Артем, размазывая по шее полную горсть одеколона. - Правильно она тебя сатрапом зовет.
- Угу. Я и есть сатрап, - согласно кивнул Большой. - Года полтора назад ко мне тут с разборками приезжали. Ну, раздели голубчиков, сунули в камеру, продержали недельку в темноте без жратвы. - Он густо хохотнул и выбросил пустую бутылку в окно. - Через неделю прихожу, спрашиваю: "Жить хотите?" А они - хамить. Я ругаться не стал, не люблю я это дело. Зашел еще через три дня с тем же вопросом. "Хотим", - говорят. "А почему другим жить не даете?! - спрашиваю. Продержал еще пару деньков и выпустил. Девятью дистрофиками больше стало.
Артем присвистнул - круто!
- Ну, напугал! - сказал вслух. - Как без меня с Андрюхой пойдешь?
- А я вообще-то не тороплюсь, - пожал плечами Большой. - Могу и подождать. Могу совсем не ходить - бабок на две жизни хватит. Готов?
Артем кивнул и заторопился вниз.
Стол был накрыт под навесом рядом с ручейком. Крахмальная белоснежная скатерть, розы в темной керамической вазе, хрустальные графинчики с напитками, серебро и фарфор. Тигр, священнодействуя, раскладывал пельмени по тарелкам. Клепа и Черный - охранники виллы, Андрей и Лялька чинно восседали за приборами в плетеных креслицах. Из-за угла виднелись завистливые рожи Колюни и Димыча, занятых по службе. Сторожевые горлохваты заискивающе юлили по обе стороны лялькиного стула, хитро жмурясь, тыкались мокрыми носами в колени. Стиляги!
- Забирайте своего пинкертона, - пробасил Большой, плюхаясь на прочную дубовую скамейку, стоящую в торце стола. - Предлагаю начать со "смирновской". Кто против?
- Мне коньяк, - подал голос Андрей.
- Я, пожалуй, сухого, - сказал Артем.
- Налейте и мне, - попросила юная сестрица хозяина виллы.
Охранники промолчали, Тигр тоже.
- Вот это - по-нашенски! - одобрительно рявкнул "атаман", наполняя фужеры водкой. - Тигр, хочешь я тебе российское гражданство устрою?
- Правда? - спросил Тигр, забывая наколоть пельмень на вилку.
- А то! Стакан враз намахнешь?
Тигр "намахнул" и прослезился, закашлявшись. Лялька заботливо подала закусить. Артем поклялся при первом же удобном случае оторвать голову мерзавцу-корейчику, мысленно, разумеется.
- Можешь считать себя коренным русаком! - в голосе Большого на секунду промелькнула нотка почтения. - Какую фамилию возьмешь? Могу Иванов сделать, а то, к примеру, есть вообще крутая фамилия - Баца.
Вот скотина!
- Луще Иванов, - отозвался скромница Тигр.
Большой тут же разразился громовым ржанием. Андрей осторожно хохотнул, виновато взглянув на Артема.
- Это вы - Баца? - спросила Лялька. Артем кивнул, стараясь выглядеть похладнокровнее. - Да вы не сердитесь. Хотите, я вам нашу фамилию назову?
- Да Ложкин я, Ложкин! - еще пуще завелся Большой.
Артем улыбнулся, охранники просто визжали.
- Ложкин - хороший фамилия, - одобрительно заметил Тигр.
Тут завизжал и Артем.
- Ох, не к добру веселимся, - сказал Большой, утирая слезы и остаточно порыкивая. - Не к добру. Давайте выпьем за успешный исход.
Артем с удовольствием лопал пельмени, поражаясь их необычному вкусу, подливая вина себе и соседке. Слабый аромат роз пленительно мешался с букетом ее духов, и от этого запаха бывалый сыщик хмелел сильней, чем Тигр от водки. Сам кореец, к слову сказать, нажимал на пирог с картошкой, да так крепко, что просто удивительно было - куда все это влезает?!
Большой просто закусывал.
- Работаете? Учитесь? - спросил Артем, когда шум за столом приобрел децибелы, необходимые для доверительного разговора.
- Ни то, ни другое. - Длинные пальцы Ляльки машинально поглаживали умильную, плутовскую собачью морду. - Алик запрещает. Рисую немножко, только выставляться боюсь - специалисты ругают.
- Почему?
- Бред, говорят, мрачно чересчур. Правда. Я сама на свои картины смотреть боюсь. Напишу и побыстрей фэйсом к стене. Вся мастерская заставлена.
- Если страшно, зачем писать?
- Хоть какой-то выход, - ответила Лялька. - Не писать еще страшнее.
- Мудрая природа все воображение, положенное нашей семье, выдала на Лялькину долю, - сказал Большой, который, как оказалось, все слышал. - А я просто - кабан, прущий по лесу напролом. Хочешь на ее картину взглянуть?
Артем кивнул. Андрей тоже выразил желание приобщиться к культурному досугу. Тигр уплетал пятый кусок пирога, только уши по сторонам торчали, как два желтых наутилуса.
Картина висела над трехспальной кроватью Большого, сбоку виднелся передвижной бар с пепельницей, полной окурков. Стена напротив была украшена огромным, вытянутым по вертикали портретом, изображавшим высокого тощего бородача в длиннополой белой рубахе. Человек сидел на трухлявом, зеленом от лишайника пне и смотрел вперед. В его неправдоподобно синих глазах застыли тоска и вековая усталость; сухие, бескровные губы, напротив, были сложены упрямо и жестко, если не жестоко. По обе стороны от сидящей фигуры густели пепельные щупальца наползающего тумана. Артем не знал, почему, но было ясно видно, что туман именно наползал. А где-то позади, за спиной старика, царил яркий солнечный день, столбом выраставший до самого верха картины. И были там каменный город, белевший с холма, и ласковая река с поросшими камышом берегами, и золотые поля тяжкоглавой пшеницы...
Артем перевел взгляд на другую картину и понял, почему так взгрустнулось одинокому стражу границы, понял, на каком пути занял он свой безнадежный пост. На полотне во внешнем беспорядке были намалеваны разноцветные полосы: багровые, огненно-черные, ядовито-зеленые и чернильно-лиловые, фрагментарно присутствовали также бурый и дымчатый. И такая беспощадная угроза смотрела из рамы в веселящий мир, что Артем вынужден был призвать на помощь всю свою железную волю, чтобы не отшатнуться прочь.
