Марина Серова - Романтическая ночь перед убийством
– Пять минут, пять минут… – пропела я строчку из одной известной старой песенки. – Слушай, Андрюш, знаешь, что я попрошу тебя сделать?
– Опять просьба? А ты потихоньку наглеешь, мать!
– Да это так, мелочь…
– У тебя все – мелочь! Ну, что? Устроить Василевскому побег?
– Не надо…
– И на том спасибо!
– Андрюш, у Василевского есть жена, Инна, по отчеству Матвеевна. И повариха Тамара по отчеству – тоже Матвеевна.
– Ну и что?
– Да, может, и ничего, только знаешь, отчество редкое, возможно, здесь отнюдь не совпадение… Ну, проверь на всякий случай, может, они сестры? Ладно?
– Что-то у меня начинает входить в привычку помогать тебе…
– И это хорошая привычка!.. А, еще! Чуть не забыла…
– Опять?! Тань, сколько можно?
– Андрюш, это и вам тоже надо: Василевский сказал, что Антон проводил его на вокзал, занес вещи в вагон, и проводница парня видела. Это очень важно! Найди эту проводницу, это же такой свидетель!
– Тань, не говори, что мне следует сделать, и я не скажу, куда тебе надо пойти!
– Можешь сказать. Только проводницу найди…
После того как мы опустошили все тарелки, я отвезла Андрея домой. Он вышел из машины и, прежде чем скрыться в подъезде, сказал мне на прощание:
– Ну и дотошная ты, Тань! Если уж вцепишься во что-то, то мертвой хваткой, не оторвешь тебя.
– Так ведь это хорошо! И не забудь, Андрюша: мы поспорили на коньяк – насчет Василевского.
– На самый дорогой…
– Ну, все, давай!…
Андрей вошел в подъезд, а я поехала к себе, радуясь, что уговорила Мельникова устроить мне свидание с подозреваемым.
Дома я приняла душ: долго с удовольствием стояла под струями воды, наслаждаясь свежестью и запахами геля и шампуня. И тут я вдруг почему-то вспомнила, как Василевский в поезде рассказывал о президенте Америки Джоне Кеннеди, которого убили в 1963 году. А через три недели убили его водителя… Василевский рассказывал нам об этом, не подозревая, что его собственный шофер был в это время уже мертв. И, что самое удивительное, его тоже застрелили! Я постаралась представить себе Василевского, целящегося в голову Антона, и не смогла. Нет, ну что хотите со мной делайте, а он не виноват! И я это должна доказать.
Глава 5
На другой день с утра я решила погадать на своих «косточках». Надо же знать в конце концов ожидает меня успех в этом деле или нет! Может, я зря стараюсь, пытаясь найти убийцу? Я взяла турку, налила в нее воды, заварила кофе, достала мешочек с «костями» и села поудобнее за стол.
Как и предписывали правила, я прежде всего тщательно сконцентрировалась на волнующей меня проблеме. А проблема у меня такая: найти настоящего убийцу водителя, а Василевского оправдать. Я метнула «кости», повторив про себя свою просьбу к судьбе, и посмотрела на цифры на их верхних гранях. Выпало: 4+20+25. Так, посмотрим, что же сие сочетание означает? «В принципе, нет ничего невозможного для человека с интеллектом». Ну что ж, хорошее предсказание, я довольна. Действительно, если у человека имеется голова на плечах и, соответственно, есть мозги в этой самой голове, то разве существует для него что-то невозможное?
Я допила кофе и стала собираться.
Сев в машину, я поехала к дому Василевского. Ворота мне открыла Тамара пультом из окна кухни. Я поставила машину на то же самое место, что и вчера, и направилась к крыльцу. В дверях меня ждала Тамара. Была она сегодня бледной и расстроенной. Даже ее прическа, всегда такая идеальная, была далека от совершенства: волосы не были забраны в пучок и гладко зачесаны. Сзади по спине ее мотался хвост, а по бокам свисали несколько волосинок. Так, получается, домработница чем-то очень-очень расстроена, решила я. Значит, все серьезно – дальше некуда.
Из конуры высунул морду Лорд. Увидев меня, он вылез наружу. Он ждал моего приближения с каким-то злорадством: сейчас, мол, я на тебе отыграюсь, хозяина нет, остановить меня некому, так что готовься! Когда до крыльца оставалось несколько метров, Лорд, как по команде, рванулся ко мне и залаял так злобно и громко, что я даже вздрогнула и тормознула. Да, не хотелось бы мне узнать на себе остроту его клыков! Такой руку откусит и не заметит! Я вопросительно посмотрела на Тамару.
– Идите, идите, не бойтесь, – звала она, – вот тут, краешком, у него цепь сюда не достает. А ты, Лорд, – повернулась она к собаке, – ну-ка, тихо! Тихо, я сказала! Пошел вон!
Но Лорд Тамару просто игнорировал, или же он понимал, что она тут не хозяйка и приказывать ему не может. Он продолжал лаять и рваться с цепи. Тогда Тамара открыла дверь пошире и зашла внутрь:
– Татьяна, бегите скорее в дом!
Я заскочила на крыльцо и шмыгнула в холл. Лорд залился таким лаем, что мне стало не по себе. Он как бы говорил: ага, я же чувствовал, что с ней не все ладно, порядочные люди не бегают так воровато! Лай его еще долго раздавался во дворе, бедный пес все никак не мог успокоиться.
– Видите, он меня не слушает! А ведь я и для него готовлю, проглота! Чуть ли не ведро съедает за день, – пожаловалась мне Тамара.
Мы с ней поднимались по лестнице в кухню.
– А у нас ведь, Татьяна, беда! Лексеича вызвали вчера в милицию и не выпустили оттуда. Он позвонил вечером Инне, сказал, что его… как это называется-то?
– Задержали? – подсказала я.
– Вот, вот. Задержали! И ночевал он там, сердешный! Где он только спал?! Там ведь и воры, и бандиты всякие, и убивцы… Разве можно порядочного человека с такими извергами держать?!
– А Инна дома? – спросила я.
– Нету. С раннего утра уехала хлопотать насчет перевоза Антоши в его деревню.
Мы вошли в кухню, Тамара тяжело опустилась на стул.
– А я вот с утра затеяла уборку, думала, пока нет никого, никто не помешает… И не могу ничего делать, все про Лексеича думаю, все из рук валится… – Тамара всхлипнула, достала платочек из-за пазухи и начала тереть глаза.
– Да что вы так расстраиваетесь, Тамара? Дмитрий Алексеевич ведь вам чужой человек!
– Чужой?! – Тамара чуть не подскочила. – А вы знаете, что когда я шесть лет тому назад работу искала и жить мне было негде – кто меня к себе пустил? Тогда еще не в этот дом, Лексеич в квартире жил на Большой Парковой, и он меня жить к себе взял и комнату выделил. А у меня прописки даже не было! А он мне поверил! И прописку временную мне сделал. И стряпню мою всегда хвалил! А перед Инной меня кто защищает? Она меня, знаете, как пилит! То ей то не так, то это! То убралась я плохо, то сготовила все жирное да калорийное, такое, мол, и в рот брать нельзя! А он всегда меня защищал. «А мне, – говорит, – обед нравится!» Да если Лексеича посодют, Инна меня тотчас отсюда выгонит! И куда я пойду? У меня ведь своего жилья нету, у меня только временная прописка…
Так вот из-за чего на самом деле переживала Тамара! Себя ей было жалко. Она вдруг так горько расплакалась, что я даже опешила. Я стала успокаивать повариху как могла:
– Тамара, не волнуйтесь, еще ничего не известно, может, отпустят Дмитрия Алексеевича… Да я уверена, что его отпустят! Ну, что у них на него есть? Ничего! С чего они взяли, что он виноват?
Я внимательно смотрела на повариху. Скажет или нет? Но Тамара только плакала да приговаривала:
– Ой, господи, господи! Да что же это такое! Да за что же Лексеича забрали? Как же я теперь?!
Я поняла, что эти причитания – надолго, и решила немного ускорить ход событий, для начала хотя бы выяснить хоть что-то:
– Тамара, Инна вам говорила, за что задержали Дмитрия Алексеевича?
– А я что, не сказала вам? – удивилась повариха. – Вот же дура я бестолковая! Голова как решето! Так ведь Лексеича нашего подозревают, ну, вроде как это он Антошу-то убил! И чего придумали, ироды! Чтоб Лексеич сам, своими руками, Антошку!.. Он же племяш ему, хоть и троюродный, а все родственник! Да разве мог Лексеич такое?! Да он нарадоваться не мог, что шофер у него такой хороший.
Тамара произносила слово «шофер» с ударением на первый слог. Меня от этого почему-то коробило.
– Тамара, вы точно помните, что Антон вернулся после того, как отвез Дмитрия Алексеевича на вокзал? Может, он уже не приезжал? Может, сразу в Сорокино поехал?
Тамара посмотрела на меня как на законченную идиотку. Она вытерла указательным пальцем у себя над верхней губой и, шмыгнув носом, сказала:
– Как это понять – «точно помните»? Я что, по-вашему, пьяная была, что таких вещей не помню? Конечно, точно! Они уехали, а я готовила здесь, в кухне. Салат резала, тесто ставила. Через какое-то время Антон появился, поставил машину в гараж, я это в окно видела. Вон окно-то – во двор выходит, мне же все видно – кто уезжает, кто приезжает… Как на ладони… Что потом?.. А! Он поднялся в кухню, сел сюда, вот на это место. Говорит, мол, покормишь меня, Тамара? Я спросила: а что ты будешь? Он салата попросил, и еще окрошка тогда, помнится, была. А я его еще спросила: как, мол, Антоша, посадил Лексеича на поезд? Он говорит: да, посадил, все хорошо. Поел, сказал, как всегда, мол, спасибо, все вкусно… Или это мне приснилось, как, по-вашему?!
