Светлана Алешина - Секс, ложь и фото
– Волков звонил шефу, – растерянно промямлил Денис.
– Итак, – продолжала я терроризировать сникшего Брускова, – в котором часу пришла сегодня Дюкова в «Гриву»?
– Я ее сегодня не видел, – заморгал он.
– Она не приходила вообще? – уточнила я.
– Нет. Должна была прийти в половине шестого. Но не появилась. Ты ее не видела? – обратился он к Алле.
Та отрицательно покачала головой.
– Иди работай, – грубо сказал он ей.
Она сидела с каким-то затравленным видом. Потом встала и как сомнамбула поплелась к столику, за которым сидела перед тем, как мне удалось завладеть ее вниманием.
– А где Рита? – спросила я.
– Работает, – пробубнил Денис.
– Она-то виделась сегодня с Дюковой?
– Дюкова просила передать, что задержится, потому что к ней должен прийти клиент, – нехотя сказал Брусков.
– Что за клиент?
– А я почем знаю? – огрызнулся Денис.
Он начал понемногу приходить в себя. Страх прошел. Может, после первого инстинктивного испуга он понял, что стрелять здесь, в переполненном зале, я не буду.
Я взглянула на улыбающееся лицо Шилкина. Алла сидела с ним за столом. И его красивая обволакивающая улыбка была уже адресована не мне, а ей. Меня кольнула ревность.
– Когда освободится Рита?
– Сказала, что к одиннадцати.
– Хорошо. Я ее подожду. Можешь быть свободен. И советую тебе помалкивать, так, на всякий случай. Да, вот возьми. – Я незаметно опустила пистолет на прежнее место, сунула в карман шикарного пиджака Дени сотку, бросила на сутенера полный насмешливого презрения взгляд, обворожительно улыбнулась и принялась за салат.
Сбитый с толку, Денис встал из-за стола и направился к стойке. Шилкин и не думал подходить ко мне. Он беседовал с повеселевшей Аллой. Я расправилась с заказом и закурила. До одиннадцати оставалось чуть меньше часа. Так что спешить мне было некуда. Моя красота и живость, которую я проявила в общении с Брусковым, не осталась без внимания: симпатичный светловолосый парень, сидящий в студенческой компании, медленно поднялся и шаткой походкой направился ко мне.
– У вас не занято? – смущенно пробормотал он.
– Нет, не занято. – Я окинула парня оценивающим взглядом.
На нем были джинсы и темно-синяя водолазка с кожаной жилеткой.
– Да вы не думайте, я не часто в таком виде… – запнулся он, умоляюще глядя на меня.
– Понимаю. – Я ободряюще улыбнулась ему.
– Виктор, – представился он.
– Ольга, – последовала я его примеру.
– Вы кого-то ждете? – полюбопытствовал Виктор.
– Вы проницательны, – снова улыбнулась я.
– Мужчину? – решил он уточнить.
– Женщину.
– А-а, – испустил Виктор слабый вздох облегчения, – странно, такая красивая – и одна.
– А может, я ярая феминистка, – усмехнулась я.
– Не похоже, – замотал он головой.
– Почему же? – Я повернула голову и перехватила заинтересованный взгляд Шилкина.
– По-моему, феминистки – ущербные женщины, недополучившие в детстве тепла и ласки или не научившиеся правильному общению с противоположным полом, – убежденно сказал мой новый знакомый.
– А я, значит, не произвожу впечатления не умеющей правильно общаться с противоположным полом? – с добродушной иронией спросила я.
– Не производите. У вас глаза слишком живые… – замялся он.
– Спасибо за комплимент, – поблагодарила я Виктора, – а вы часто здесь бываете?
– Время от времени, – улыбнулся он, – сегодня я с компанией здесь завис.
Он кивнул в сторону полусонных студентов.
– Что, учить приходится много, вид у твоих друзей такой усталый?
– Да просто выпили, расслабились…
– Извини, старик, – неожиданно вырос за спиной Виктора Шилкин, – но дама меня ждет.
Виктор вопросительно посмотрел на меня.
– Это правда?
– Правда, – ответил за меня Шилкин, усаживаясь на стул.
– Нет, неправда, – взъерепенилась я. – Я Риту жду, – и метнула в Шилкина взгляд, полный обиды и возмущения, – я, между прочим, была у Волкова…
– Ну вы, ребята, сами тут разберитесь, – сказал догадливый Виктор и присоединился к своей компании.
– Я сказал… – начал было Александр.
– Я знаю, ты сказал, что мы расстались около семи. Я не стала это опровергать.
– Прости, – невинным взглядом посмотрел на меня Шилкин, – но ты же знаешь ментов. Они и без того меня достали. Я так тебе благодарен…
– Не заметила, – пробубнила я.
– Ревнуешь? – улыбнулся он.
– Вот еще! – пренебрежительно вздернула я плечи, – просто не люблю, когда меня используют.
– Извини, – покаянно прошептал Шилкин и, быстро наклонившись, поцеловал руку, которой я нервно теребила салфетку, – может, мы все-таки поедем ко мне?
– За тобой приехали домой? – спросила я.
– Нет, я был здесь.
– Что ты прицепился к этому бару?
– Мне здесь нравится.
– Ты специально приехал сюда?
– Нет. У меня были еще кое-какие дела. Я подумал, раз уж ты не осталась, поеду к приятелю.
– И где он живет, твой приятель?
– Зачем тебе это? – удивился Александр.
– Вдруг ты пропадешь, – лукаво улыбнулась я, – хоть буду знать, у кого спросить.
– Я тебя завтра с ним познакомлю.
– Он тоже фотохудожник? – из чистого любопытства спросила я.
– Тоже, – снисходительно улыбнулся Александр.
Так обычно родители улыбаются своему любознательному чаду, которое заваливает их вопросами.
Мы поговорили о том, о сем. Минут через тридцать подошла Рита. Густой макияж не мог скрыть следы слез. Глаза у Риты были красные, она говорила дрожащим испуганным голосом. Подойдя к Брускову и получив от него указания, она присела за наш столик.
– Как ты? – с сочувствием спросила я.
– Нормально. – Она еле сдерживала рыдания.
Достала из сумки носовой палаток и стерла черные разводы под глазами. Александр молча смотрел на нее. Его лицо, однако, не выражало сострадания, скорее было печально.
– Что сказала тебе Оксана перед тем, как ты ушла? – приступила я к расспросам.
– Попросила, чтобы я передала Бруску, что она задержится с клиентом.
– Она не сказала тебе, что это за клиент?
– Нет. Только все лукаво улыбалась и вообще выглядела счастливой, – Рита всхлипнула и поднесла скомканный платок ко рту.
– Понятно, – процедила я. – Когда она сказала тебе о том, что ждет клиента?
– Перед тем как нам идти в «Гриву».
– Значит, только сегодня? – уточнила я.
– Да, – снова всхлипнула Рита.
– А ты не попыталась узнать, что это за клиент?
– Попыталась, но Оксанка только улыбалась и сказала, что это секрет, – слезы потекли по ее щекам.
– Доулыбалась, – мрачно произнес Александр и покачал головой.
– Успокойся, Рита. Я, конечно, все понимаю, но нам сейчас важно прояснить ситуацию, и ты можешь помочь в этом, – я с участием посмотрела на захлебывающуюся слезами Риту и дружески похлопала ее по руке.
Как я еще могла утешить ее?
– Где Оксана должна была встретиться с клиентом? – продолжила я.
– Не знаю, – выдавила из себя Рита.
Слезы проделали на ее макияже грязные дорожки. Она уже не пыталась стереть размазанную тушь и тени.
– Может быть, дома? – предположила я. – Оксана собиралась выйти?
– Вроде нет. Правда, надела платье. Я ведь ушла, – она беспомощно посмотрела на меня своими заплаканными глазами.
– Вы часто приводили к себе клиентов на дом?
– Когда клиент сам не предлагал нам территорию.
– Как ты думаешь, это был постоянный клиент, ну, тот тип, с которым у Оксаны была назначена встреча? – Я закурила.
– Думаю, да. И думаю, клиент, с которым Оксанка планировала хорошо провести время. У нее глаза светились, – объяснила Рита, – и вообще ее таинственный вид…
– Клиент, с которого можно было получить хороший навар?
– И это тоже. Но не только. Оксанка, как мне показалось, с нетерпением ждала этой встречи…
– Ясно, – я глубоко затянулась, – и много у вас таких сладких и славных клиентов? – с иронией спросила я.
– Ну, не так чтоб очень, – уклончиво сказала Рита, пожав плечами.
Она успокоилась, хотя в ее голосе и движениях еще чувствовалась нервная дрожь.
– Ну сколько примерно? – не отставала я.
– Человек пять-шесть, думаю.
– Вот тебе листик. – Я достала блокнот, вырвала страницу и протянула немного смущенной Рите, – напиши их имена с фамилиями и где живут, если знаешь.
Рита посмотрела на меня виноватым взглядом.
– Не могу, – растерянно промямлила она, – половину я знаю только по именам, а другие…
– Что другие? – нетерпеливо спросила я.
– Кодекс не позволяет. Почти все из них женаты…
– Какой к черту кодекс! – раскипятилась я. – Убили твою подругу, а ты мне про какой-то кодекс несешь!
От досады и негодования я прикусила нижнюю губу. Рита разревелась. Я знала, что это уже не были слезы сострадания, слезы горя и утраты. Это был плач бессилия. Слезы заменяли Рите действие. Может, я поставила перед ней действительно непосильную задачу?
