Светлана Успенская - Черный фотограф
— Отдышись сначала, — сказала она, закрывая ему рот ладонью. — Пойдем погреемся.
Они зашли в «Макдональдс». Леня буквально упал за первый же свободный столик.
— Как я рад, что ты не успела уйти, — еще прерывающимся голосом сказал он.
— Давно бы ушла, но все думала, еще минутку подожду.
Двигая челюстями, механически пережевывая гамбургер, Лене не терпелось рассказать о случае, который он только что наблюдал.
— Слушай, а я его видел, — проговорил Леня с набитым ртом.
— Кого его? Запей, а то подавишься.
— Этого мужика, про которого Ольшевский рассказывал.
Елена покачала головой.
— Ненормальный, чего он тебе дался?
— Да я его случайно увидел, когда шел к тебе, — почти соврал Леня, как будто и не он мерз добрых три дня в ожидании этой случайности. — А когда увидел, — не поверишь, сразу понял, что это он. Точно, в плаще, и машина белая.
— Ты думаешь, что каждый, кто в плаще и на белой машине, маньяк?
— Да нет, в машину он потом сел. Я шел, вижу — он, ну думаю, дай послежу. Он увидел девушку, расстегнул пуговицы и шасть к ней навстречу. Та чуть его по морде сумкой не смазала. А потом он уехал на белой машине.
— Тебе повезло, — с иронией сказала Елена.
Леня, не заметив иронии, подтвердил:
— Точно повезло.
Уже подъезжая к дому, Леня спросил у своей подруги, не стесняясь того, что их могут слышать попутчики:
— Слушай, у тебя есть какая-нибудь сексуальная одежда?
Елена покраснела и оглянулась.
— Ты что, с ума сошел, такие вещи в транспорте обсуждать.
— А что? Нет, не в том смысле. Короткая юбочка, колготки в сеточку, например, что-то в этом роде, — Леня показал на юную особу, чьи замерзшие коленки вызывающе белели, притягивая к себе взгляд.
— Что-то я не понимаю, тебе что — не нравится, как я одеваюсь?
— Дело не в этом, мне самому нужна такая одежда. Поможешь мне нарядиться так же, как она?
— Ты случайно не того?.. — Елена удивленно посмотрела на своего спутника и ехидно спросила. — У тебя все в порядке с сексуальной ориентацией?
— А, с этим, да… Да ты не думай, мы просто договорились с друзьями одного приятеля разыграть. — Леня, смеясь над ее подозрениями, поцеловал Елену куда-то в ухо, потому что мимо губ промазал, автобус дернулся. — А парик у тебя есть?
— Нет, парика нет, а юбку я найду, конечно, но думаю, что у тебя будут проблемы с колготками и обувью.
— Косметичку тоже захвати, ладно? — попросил Леня, когда они вышли из автобуса. — А парик я найду.
Парик пришлось занять у Влады Петровны, сопровождая просьбу отчаянным враньем. Это произведение парикмахерского искусства представляло собой массу всклокоченных рыжих волос, которую пришлось сначала нещадно мочить водой, а потом поливать лаком, чтобы пряди не торчали столь угрожающе во все стороны.
Как и было предсказано, возникли проблемы с колготками. После того как Леня порвал две пары, принесенные ему Еленой, безуспешно пытаясь натянуть их на свои журавлиные ноги, пришлось занимать денег и покупать самый большой имеющийся в природе размер. Дотошный покупатель, войдя во вкус, советовался с продавщицами, какие ему выбрать — в сеточку, или с цветочком на лодыжке, или со стрелкой.
Еще большая проблема возникла с туфлями. Наконец было принято решение остановиться на спортивных тапочках, благо их использует как мужской, так и женский пол.
Вечером Елена, гомерически хохоча и размазывая по колючим щекам Лени помаду, обучала его основам макияжа.
— Нет, тебе явно надо выщипать брови, — ехидничала она, — сейчас такие брови не носят, это даже неприлично.
Леня хмурился, но на такую пытку, как выщипывание бровей, не мог решиться. Первый же вырванный волосок заставил его кричать от боли, умываясь слезами.
— Красота требует жертв, — приговаривала Елена, раскрашивая Леню во все цвета радуги. — Подведем глаза черным, от этого они кажутся выразительнее. Нет, но какая челюсть! — тут же с притворным возмущением закричала она. — Такую челюсть ничем не замазать! А эти скулы! Приличная женщина не может иметь такие широкие скулы…
Раскрашенный Леня в юбочке, колготках и мужской рубашке был так комичен, что у его гримерши уже не было сил смеяться, она в изнеможении лежала в кресле и держалась за живот, опасаясь новых приступов хохота.
— Только маньяк или заключенный может принять тебя за женщину, — наконец проговорила она.
— А по-моему, ничего, — удовлетворенно сказал Леня, прохаживаясь по комнате и вертясь перед зеркалом.
— Ну и походка у тебя! Шаги делай поменьше.
— Ничего, я буду стоять. Главное, не замерзнуть в такой юбочке.
— Ты сексуален не больше, чем горилла в зоопарке.
— Это с точки зрения женщины. А с точки зрения мужчины, да еще при плохом освещении, очень даже ничего, — решил Леня и, не откладывая дела в долгий ящик, решил на следующий же день выйти на охоту.
Леня жестоко замерзал в своем костюме. Короткая куртка, мужское предназначение которой скрывал павлово-посадский платок, грела только верхнюю часть тела, а ноги были открыты всем ветрам. Проклиная все на свете, включая модельеров, которые придумывают подобные одежды, и даже мужчин, которым такая одежда кажется сексуальной, он измерил своими широкими шагами всю аллею. Пару раз останавливались гремящие музыкой автомобили, и развеселые молодые люди предлагали Лене прокатиться с ними и послушать музыку.
— Да пошли вы… — отвечал он грубым голосом, полным оскорбленного женского достоинства, и уходил прочь.
Клиент не появлялся.
«Так можно все себе напрочь отморозить», — с тоской думал Леня и уходил греться в магазин, где продавщицы провожали его странными взглядами. Иногда он осторожно растирал себе ноги, стараясь не повредить колготки. Фотоаппарат болтался на шее, холодный как лед и тяжелый как камень.
Промерзнув так несколько вечеров, он решил «работать» через день и только в то время, когда на бульваре видел интересующее его событие, и не более сорока минут. Но и такое решение было непродуктивным. В течение всей следующей недели клиент не появлялся. Необходимо было что-то предпринимать.
Уже в своей обычной одежде Леня обошел все конторы и офисы, расположенные на Никольской и рядом с ней, в узких переулочках вокруг ГУМа, заставленных машинами так плотно, что между ними трудно было протиснуться. Четыре конторы, украшенные золотыми вывесками, судя по названиям, должны были торговать нефтью и нефтепродуктами. В какой же из этих четырех работал «его» клиент? Сыщик обследовал прилегающие к офисам стоянки машин и вычислил, что на них обычно стоят только два белых «Мерседеса», один из них посовременней. Причем в том, что посовременней, почти весь рабочий день сидит шофер.
«Надо рискнуть и порасспрашивать у него, я ведь ничего не теряю», — подумал Леня и, заметив, что шофер от скуки курит сигареты одну за другой, слушая музыку, решил подойти и завязать разговор.
Он купил в киоске пачку дорогах сигарет и остановился около «мерса», хлопая по карманам в поисках зажигалки, которой, естественно, не было и не могло быть. Леня как бы случайно встретился с шофером взглядом и спросил улыбаясь:
— Друг, не найдется прикурить?
Шофер молча достал зажигалку. Леня закурил, вспоминая свой недолгий опыт в этой области, потом протянул пачку шоферу и предложил:
— Угощайся.
— Спасибо, — сказал тот и тоже затянулся.
— Классная у тебя тачка, — одобрительно заметил Леня, стараясь не глотать дым. — Твоя?
— Не-е, хозяйская.
— Новяк… — оглядывая машину, сказал Леня. — Ух ты, и гидравлические стеклоподъемники! И радиотелефон! Солидно… А ты что же, шоферишь?
