Шарль Эксбрайя - Свести с ума Мартину
– В чем дело? Что происходит?
Невик взял мадемуазель Пьюбран за руку.
– Господи! Как хорошо, что вы невредимы!
Она испуганно на него посмотрела.
– Но почему?
– К вам никто не приходил?
– Приходил? Нет, никто. А кто мог прийти? Кто знает, что я здесь?
– Я только что видел Кесси.
– Что?!
Лицо девушки исказилось в судороге.
– Он уехал.
– Но как… как он узнал? Что ему здесь было нужно?
– Лучше об этом не думать.
– О Господи!
Она дрожала, и Невик испугался нервного припадка.
– Не волнуйтесь, он уехал. И потом, вы не одна.
Рыдая, она бросилась к нему на грудь, он крепко прижал ее к себе.
– Я здесь, я здесь. Успокойтесь, он ведь не вошел сюда, и это главное. Наверное, он все же меня услышал.
– А если бы вы не пришли…
– Не думайте больше об этом.
Мартина выпрямилась, вытерла слезы.
– Простите меня, комиссар, за эту слабость. Мне стыдно. Это, наверное, тишина и уединение так на меня действуют… Я возвращаюсь в замок.
– Это безумие.
Мартина положила руку Тьерри на плечо.
– Послушайте! Я никогда не забуду того, что вы для меня сделали.
– Не стоит.
– Я думаю, что совершу ошибку, если останусь здесь дольше. Я фаталистка, комиссар, и если я должна умереть насильственной смертью, то никто не в силах этому помешать, даже вы. К тому же в замке мне проще за себя постоять.
– Если вы настаиваете.
– Настаиваю. Там все мне привычно, я чувствую себя там уверенно и лучше, чем где-либо, смогу распознать расставленную мне западню.
Желая узнать, каким образом Марк Кесси угадал, где скрывается его кузина, Тьерри поехал вместе с Мартиной в Блонзат.
Собравшись в гостиной, они сидели и тупо смотрели друг на друга. Тьерри тут же пошел в атаку.
– Вот я привез мадемуазель Пьюбран, которую хотел уберечь от ваших махинаций.
Доктор вымученно вздохнул.
– Ой, ради Бога, не начинайте!
Не обращая внимания на врача, Невик обратился к Марку:
– Господин Кесси, как вам удалось вычислить, где спряталась ваша кузина?
– Не имею ни малейшего понятия, на что вы намекаете.
– Не отпирайтесь, я вас видел.
– Где вы меня видели?
– В Круа-де-Фэ.
– Ну и что, я часто бываю в Круа-де-Фэ, я люблю там охотиться.
– И вы каждый раз прячетесь, когда бываете рядом с чужим имением?
– Да, чтобы не спугнуть дичь, ее в тех краях много.
– Я вам не верю.
– Ну а мне какое дело?
Робко вступила Софи:
– Марк не обманывает. Он действительно часто гуляет в окрестностях Круа-де-Фэ.
Ее муж ехидно засмеялся.
– Ему объясняй, не объясняй, эффект тот же. Ты, бедняжка, еще не поняла, что она водит его за нос и кормит разными байками.
Полицейский парировал:
– Попрошу вас взвешивать слова.
Марк был не в силах последовать его совету.
– Не вам меня учить! Вы всего лишь полицейский и не суйте свой нос в дела, которые вас не касаются.
Мартина попыталась его успокоить.
– Ты сам не понимаешь, что говоришь, Марк.
– А ты бы помолчала! Сама подливаешь масла в огонь, а потом удивляешься, что горит. Ты меня ненавидишь потому, что я предпочел тебе Софи. Представь себе, я об этом ни капельки не жалею. Если хочешь знать, девица, которая позволяет себя лапать индейцам, вызывает у меня тошноту.
– Ты хам и кретин!
– А ты, хочешь знать, кто ты?
Тьерри угрожающе к нему приблизился.
– Не советую!
– А вы…
Вмешался доктор.
– Хватит, Марк! Иди, подыши воздухом. Что до тебя, Мартина, – я не знаю, какую цель ты преследуешь, но то, что ты делаешь, некрасиво.
– А вы, дядюшка, в то время, как пытаются убить вашу племянницу, строите из себя праздного обывателя.
Пьюбран пожал плечами.
– Как думаете, Олимпия, по-моему, это никогда не кончится.
– Она искренна, Марсьяль, но это не значит, что она говорит правду. Вспомни мою бедную сестру, ее навязчивые страхи.
Мартина разразилась слезами и выбежала из комнаты. В наступившей тишине комиссар проговорил:
– Мадемуазель Пьезат, мужчины способны на разные гадости, но это несравнимо с тем, что могут сделать женщины.
После ужина вместо того, чтобы пойти домой, комиссар решил побродить в одиночестве по старому Каору. Ему необходимо было собраться с мыслями, подумать о других, разобраться с самим собой. Пропитанные бесплотным духом прошлого, переулки, чья тишина была ровесницей человеческой усталости, представлялись комиссару идеальным для этого местом. Ему казалось, что паперти церквей с размытыми временем скульптурами и патрицианские дома, обесцененные годами и нравами проходящих поколений, источают мудрость, столь необходимую сейчас ему. Невик гулял долго, и чем глубже проникал он в тайну старинных декораций, тем уверенней в себе он становился. Ничто больше не казалось ему невозможным. Он убеждал себя, что терпение и здравый смысл составляют главное его оружие и враг против него бессилен. По улице Королевского Дворца он добрел до площади Свободы, пересек ее и завернул на Дорада. Оказавшись на набережной Шампольон, сел на скамейку и смотрел на поднимающийся от воды пар: бесконечная жалоба огромного зверя. Тьерри чувствовал умиротворение, которое не испытывал с тех пор, как умерла Алиса. В эту тихую ночь он, подслушав ровное дыхание города, сам стал спокойнее. Он по-другому и с новым рвением взялся за решение проблемы, открылось второе дыхание. Он не думал и не хотел больше думать о Мартине как о женщине. В его глазах она стала лишь одним из звеньев головоломки, которую ему предстояло разгадать. С легкой грустью смотрел Тьерри на проступающие из темноты дома. Он спрашивал себя, сколько влюбленных нашли приют в их стенах, влюбленных, наивно верящих, что любовь вечна… Он вздрогнул, стряхнув с себя оцепенение, как отряхивается собака, вылезая из воды: нельзя поддаваться бесполезной меланхолии, он должен догнать настоящее и выполнить предъявленные им требования. Ненависть Марка Кесси к кузине поразила комиссара. А если он сказал правду? А если Мартина (при этой мысли у Тьерри неприятно засосало под ложечкой) мстила за то, что ей предпочли другую? Но почему она не хотела помочь им деньгами? С другой стороны, такое отношение объясняло неприязнь семьи к родственнице. И все же было слишком жестоко намекать на вероятную психопатологическую наследственность. Возможно ли, что покушение, жертвой которого стала Мартина, всего лишь плод больного ума? Нет, ненависть Марка Кесси была направлена совсем не на больную. Наконец, истощенные финансы дяди, тети и кузена – что касается кузена, нужно добавить и слова о нем тестя – все это свидетельствовало в пользу Мартины. Невик отклонил кандидатуры доктора и мадемуазель Пьезат. Трудно, даже если очень нуждаешься в деньгах, превратиться из нормального человека в преступника, тем более на старости лет. Другое дело Марк. Он часто ошивается по разного рода развлекательным заведениям, а там народ собирается всякий, завязываются странные знакомства. Правда, одна небольшая, но важная деталь смущала комиссара: почему преступник, зная, что полиция у него на хвосте, продолжает свои попытки? Может, на него давят кредиторы и он уже готов пойти на все, лишь бы спасти собственную шкуру? Нужно будет узнать, кому Кесси должен деньги.
Покидая скамейку, чтобы идти домой, комиссар был практически уверен в виновности Марка.
На следующее утро Тьерри встал в хорошем настроении. Он не сомневался, что нашел ответы на мучившие его вопросы. Проспав дольше, чем обычно, он поспешил на работу с намерением немедленно вызвать Шамбурлива, хозяина «Сендриллы», и узнать у него имена кредиторов Марка Кесси. Таким образом, он сможет понять, что толкает Кесси на преступление. Но планам комиссара не суждено было осуществиться. В приемной его ожидал какой-то мужчина. Тьерри, казалось, узнал посетителя. Открывая дверь кабинета, он спросил:
– Вы, случайно, не доктор Гаронесс?
– Именно он. Думаю, вам не надо объяснять, что по закону люди моей профессии обязаны сообщить в полицию, когда речь идет о ранении огнестрельным оружием.
– Без сомнения, и что же?
– А вот что. Сегодня на рассвете меня вызвали в Блонзат-ский замок.
Тьерри побелел, а внутри все перевернулось от страха. Стараясь выглядеть спокойным, что, однако, плохо ему удавалось, он выдавил из себя:
– Кто ранен?
– Марк Кесси.
На этот раз Невик окончательно потерял почву под ногами.
– Как это произошло?
– Пуля в плечо… не опасно. Его отвезли ко мне в больницу, наложили гипс. Через несколько дней все заживет. Он утверждает, что чистил ружье и забыл о том, что оно заряжено. Случайный выстрел.
– Несчастный случай?
– Похоже, да…
– Вы, по-моему, в этом не уверены?
