Светлана Алешина - Палач в нетерпении
— Хочу, — кивнула я.
Он ушел.
Я осталась одна, прикрыв глаза, — полумрак начинал раздражать меня.
— …И вот ведь какая незадача — она падает! С этих своих огромных каблуков, представляете?
— …Не надо было ему этого делать. Как в «Уилте», помните?
Я резко обернулась, пытаясь определить, что это. Кто это? Откуда это?
Уилт. Шарп.
Может быть, я зацикливаюсь?
Голос, произнесший эту фразу, был бесполым — как любой шепот.
Кто дал двум геям клички Подл и Грязнер? Тот, кто читал Шарпа. Тот, кто отличался совсем не низким интеллектом и в то же время сочетал это с самой низкой подлостью…
Тот, кто не останавливался перед вырыванием страниц из книг для того, чтобы досадить Татьяне.
Я чувствовала, как напряглись мои руки, и в то же время голос внутри пытался остановить меня:
«Саша, почему ты все это связываешь воедино? А если это — простые совпадения?»
А если — нет?
— Сашенька, вы меня заждались? Ради бога, извините! Я мчался так быстро, как только мог, но здесь же повсюду агенты вражеской разведки!
Я подняла глаза. Прямо передо мной стоял с двумя изящными турецкими чашечками Варлаамов. И его глаза смеялись самым наглым образом.
На какое-то мгновение мне показалось, что он мне заговорщицки подмигнул — мол, я знаю, кто ты такая, девочка, можешь не делать свое личико глупеньким!
«Интересно, — подумала я. — А ведь, судя по его шуткам и склонности к иронии, он вполне может оказаться тем самым человеком, который любит Тома Шарпа».
И тем самым человеком, который из всего криминального чтива выберет умного, тонкого и ироничного Блейка…
* * *Его глаза были прозрачными, как у ребенка.
— Кстати, там Пенс скоро сдастся под мощным напором наших «сексуальных меньшинств», — сообщил он, протягивая мне кофе. — Последнее, что я слышал, проходя мимо, это сакраментальное: «Уйди, противный!» Может быть, попытаемся спасти его, а? Жаль парня — не ровен час, склонят его к скользкой дорожке…
— Не склонят, — уверенно отозвалась я и поперхнулась.
— А вы хорошо его знаете, Сашенька? — деланно удивился Варлаамов.
— В общем-то, неплохо, — пришлось признаться мне.
— И откуда же?
— Серегу я знаю благодаря Тане, — соврала я, отводя взгляд в сторону. — А что?
— Так, ничего… Я его тоже хорошо знаю. Говорят, у него есть подружка, и эта подружка работает в сыскном бюро…
Он не отводил от моего лица глаз. Смотрел себе этак спокойненько, с легкой насмешкой.
«Ладно, милый. Не так-то просто тебе заставить меня расколоться, как тебе кажется. Умру — но не признаюсь…»
— Вы ее знаете, Сашенька?
— И откуда же у вас такие сведения о личной жизни Сережи? — поинтересовалась я. — Вы с ним так близки?
— А если не с ним?
Он наклонился к моему лицу и теперь смотрел прямо в мои глаза, та-аким взглядом, что у меня по коже поползли мурашки.
— И с кем же тогда? — выдохнула я, стараясь отодвинуться.
— А вот с этой самой подружкой, — почти прошептал гад Варлаамов.
— Но ведь она — Пенсова подружка, — слабо запротестовала я. — Как это у нее могут быть близкие отношения с вами?
— А я, предположим, пытаюсь ее увести, — сказал он.
Я отодвинулась еще дальше. Мне эти разговоры не нравились. На что он, черт бы его побрал, намекает?
— Вы думаете, это так просто?
— Нет, что вы, Сашенька! Я не сомневаюсь, что это совсем непросто. Но мне так хочется, а если мне чего-то хочется…
Его губы были уже в миллиметре от моих, и я испытывала почти невыносимое желание стукнуть его изо всех сил прямо по губам.
Но он вдруг сам резко отодвинулся и теперь сидел, явно забавляясь моим замешательством.
— Знаете, Сашенька, чего я никогда не мог принять?
Он сказал это грустно, смотря в тот угол, где виднелась стройная фигурка Татьяны, объясняющей что-то Ларчику, оживленно жестикулируя.
— Откуда я могу это знать? — проворчала я. — Я с вами только сегодня имела счастье познакомиться…
— Может быть, вы мне объясните, почему девушки, от которых я без ума, предпочитают совсем иных мужчин?
Сказав это, он встал и шутливо поклонился.
— Если вы немедленно не подойдете к вашему другу Сереже, он может поколотить несчастного Подла, поэтому я вас оставлю. Ненадолго, если позволите…
И после этих слов он быстро исчез, так быстро, что я даже не успела поинтересоваться, кто же был так остроумен, что дал этой «сладкой парочке» такие подходящие имена.
* * *И после его ухода я почувствовала себя совсем плохо.
Как рыбка, выброшенная на пляжный берег. Вокруг ходят какие-то огромные люди в купальниках и трусах, а маленькая рыбка-Сашура валяется на песке, недоуменно разевая ротик, — и куда ж это меня занесло-то?
Вот так примерно я себя и чувствовала.
Кофе я допила, поставила чашечку на изящный столик и поднялась, чтобы пойти освобождать из объятий гея несчастного Пенса, как вдруг мое внимание привлекла фигура в самом углу, такая же одинокая, как и я. Человек стоял, явно стараясь остаться незаметным, сознательно уходя в тень, растворяясь в этой тени, пытаясь сохранить инкогнито.
Я сделала шаг в его сторону, боясь спугнуть свою «добычу».
Он меня не заметил — стоя ко мне спиной, он не сводил глаз с Тани.
Подойдя ближе, я узнала его. Мягко коснулась плеча и тихо позвала:
— Виктор? Что вы тут делаете?
Он дернулся и резко обернулся ко мне.
— Ох, — выдохнул он с облегчением. — Это вы…
— Ну не граф же Дракула. Так почему вы тут?
— А граф Дракула уже здесь, — мрачно усмехнулся Виктор.
— То есть? Я вас не поняла…
— Вот, — протянул он мне лист, вырванный из книги. — Извольте сами полюбоваться. Мне тоже стали присылать странные послания.
Я взяла лист у него из рук.
То, что там было написано, заставило меня улыбнуться, но, когда до меня дошла вся чудовищность этой фразы, я подняла на Виктора глаза.
— «Могут ли женщины убивать»? — прочитала я. — Что это, Виктор… И как это связано с вашим появлением здесь?
— Потому что рядом с этим я нашел приглашение на этот праздник, — грустно усмехнулся он. — О нет, без почерка. Обычная распечатанная открытка… Взгляните сами: «Если вы свободны сегодня вечером, поспешите разделить радость с Татьяной Борисовой и Андреем Володарским. В этот вечер состоится наша помолвка! Не опоздайте на вручение подарков, которое состоится в двадцать ноль-ноль».
Последняя фраза была подчеркнута. — Вот я и торчу тут, совершенно не понимая, зачем меня сюда позвали. Как только я появился, Никитич задергался, как в преддверии нервического припадка, а Татьяна вообще делает вид, что она не знает, кто я такой… Но должен же я понять, почему надо было меня вызывать, и особенно к вручению подарков? До восьми осталось не так уж и много — всего десять минут. Наверное, можно подождать.
У меня из головы не выходило это странное «Могут ли женщины убивать».
Вторая повесть из сборника Чейни.
Женщины…
Неужели это все-таки Лада?
Я поискала взглядом ее внушительную фигуру. Она стояла, довольно спокойно разговаривая с Никитичем. Почему-то я не могла оторвать глаз от ее рук.
Они были почти мужскими. Большими. С длинными и узловатыми пальцами.
Как бы поймав мой пристальный и заинтересованный взгляд, Лада подняла глаза и спокойно посмотрела в мою сторону.
«Могут ли женщины убивать», — снова вспомнила я.
Она смотрела абсолютно спокойным, холодным взглядом.
Потом посмотрела на Татьяну. И — о господи! — сколько ненависти было в ее тяжелом взоре!
Могут ли женщины убивать?
При взгляде на Ладу сразу напрашивался ответ — да, могут!
В полумраке ее лицо приобрело какой-то странный, бледный, землистый оттенок. Улыбка слегка раздвинула ее губы и была скорее похожа на усмешку.
Впрочем, когда я осмотрелась, я с ужасом убедилась, что в этом освещении все выглядят примерно так же. Скорее всего и я ничем не лучше… Андрей Никитич, например, был сейчас похож на графа Дракулу из копполовского фильма. Такой же мертвенно-бледный, с мелкими чертами лица. Только прическа не такая, но залысина тоже дай бог!
Грязнер напоминал все того же ангела, только изрядно напившегося и павшего уж так низко, что и Люциферу не снилось. Кстати, он тоже производил впечатление смертельно обиженного и оттого злого ребенка. Правда, судя по целенаправленным взглядам, опасаться его страшной мести Пенсу все-таки стоило. Вокруг Пенса вьюном вился Подл, явно намереваясь увести у меня моего лучшего друга, толкнув его на дорогу разврата. У Пенса вид был просто несчастный, потому что он из верности долгу и мне все еще пытался вытянуть из Подла бесценную информацию, но когда наши глаза встретились, он взглядом показал мне, что уже устал от этого придурка.
