Марина Серова - Мешок с неприятностями
Примерно в том же ключе проходило общение со специалистами по малому бизнесу из администраций всех прочих районов города. В своем родном я чуть-чуть не прокололась: какая-то тетка подозрительно заявила мне, что она, видите ли, не знает в областной налоговой такого инспектора — Иванову. Пришлось ее осадить ее же собственным оружием: мол, я тоже не знаю специалиста Тютюнину из Фрунзенской администрации, однако это не дает мне оснований сомневаться в ее подлинности. В общем, «Халдеева» не нашлось и здесь.
Его не было нигде! Ни в одном из шести районов нашего города это проклятое ЧП не было зарегистрировано. Или тупоголовые чиновники что-то напутали в своих компьютерах, или кто-то из них сознательно ввел в заблуждение «налогового инспектора», или карточка с названием на лотке с сигаретами была чистейшей воды липой, моментальным прикрытием для явки — и только.
Последний вариант — самый простой и самый дерзкий — я с самого начала упорно гнала от себя. Но именно он теперь казался больше других похожим на правду, хотя и означал, что чутье меня не обмануло.
Однако в моем теперешнем положении это было плохим утешением. Много ли толку в том, что слепой вышел на верную дорогу, если путеводная нить оборвалась у него в руках? После двух часов нудных телефонных переговоров, после блуждания наобум между проблесками надежды и отчаянием — снова тупик.
И полный мрак…
Я перелистывала телефонную книгу, точно она могла подсказать, что делать дальше. И вдруг увидела жирную строчку: «Администрация Тарасовского района». Стоп, а почему не попытать счастья здесь? Чем черт не шутит… Район хоть и сельский, вернее — пригородный, а иному городскому фору даст! Где расположены все наши образцово-показательные хозяйства, «маяки капитализма», на свет которых, как бабочки, слетаются губернаторы, премьеры и даже президенты?
Где самые дорогие земли? Где самые роскошные дачи и самые крутые усадьбы размером со стадион «Лужники», обнесенные заборчиками наподобие Кремлевской стены? Здесь, именно здесь. Кстати, район сей особенно богат недвижимостью моего хорошего знакомого Альберта Кравчука, а этот фраер абы куда — вкладывать денежки не стал бы. В общем, территория «на уровне». И администрация размещается не где-нибудь там в Старой Пырловке, а в самом Тарасове.
— Есть у нас ЧП «Халдеев», вот оно! — радостно возвестила девушка на другом конце провода. И тут же упавшим голосом добавила:
— Ах нет, это «Халдеев-М». Наверное, другое, да?
Я не собиралась без боя отдавать удачу, которая только что свалилась в руки.
— Почему сразу «другое», Оля? Такие разночтения бывают, например, при перерегистрации. «Халдеев-М», вы говорите? А адрес? Директор?
— Постойте, здесь какая-то пометка… Я постараюсь разобраться. Вы извините, пожалуйста, я тут на практике, из Поволжского кадрового центра, а специалистов сейчас никого нет, — смущенно объясняла моя собеседница. — Может, вам лучше перезвонить, когда подойдет начальник?
Нет уж, хватит с меня начальников! Я заверила девочку, что ей, как будущему управленческому кадру, надо учиться самостоятельно анализировать информацию и самостоятельно же принимать решения.
— Знаете, тут получается что-то странное. Ой! Я, кажется, взломала какой-то код, попадет мне теперь…
Выходит, что это частное предприятие десять дней назад получило лицензию действительно как «Халдеев».
Просто «Халдеев», без буквы. А вчера перерегистрировано уже как «Халдеев-М»! Боюсь только, я что-то путаю, потому что все это выглядит как-то…
Практиканточка замялась и добавила совсем тихо:
— Как-то незаконно.
— Ну, не преувеличивайте, Оленька. Перерегистрация предприятия под другим именем — что же в том незаконного? Согласна: перерегистрировать фирму всего через десять дней после получения лицензии — это выглядит немного странно, однако…
— Но дело не только в этом! Первоначально лицензия была выдана на право торговли оптом и в розницу, а также на разнобытовые услуги. По закону, предприятие может перерегистрироваться по упрощенной схеме лишь с тем же самым профилем, да?
Я машинально согласилась, горячо молясь, чтобы начальник Олиного отдела не подошел никогда. Во всяком случае, до конца нашего разговора. Тут, пожалуй, уже не ниточкой пахнет — целой веревкой, если не канатом!
— Ну вот, — продолжала Оленька, — а здесь помечено, что новое ЧП «Халдеев-М» осуществляет транзитные перевозки за пределы области. Но номер лицензии стоит прежний, понимаете? Им же надо было не просто перерегистрироваться, а оформлять новую лицензию! И это дело не одного дня. Я уже не говорю о том, что администрация районного уровня вообще не имеет права оформлять лицензии на транзитные перевозки за пределы области, это прерогатива…
— Адрес! — выкрикнула я, позабыв о роли налоговой инспекторши.
— Улица Крайняя, семнадцать, офис два. Директор — Халдеев М. А.
— Крайняя? Но ведь это, насколько я знаю, Волжский район, а не Тарасовский.
— Только четная сторона улицы. А противоположная — спорная территория. Вернее, ничейная: все от нее отказываются. Волжский валит на Тарасовский, и наоборот. Мне рассказывали, там такие ужасные старые дома… У меня подружка на практике в отделе обращений граждан, так она говорит, они там завалены письмами с улицы Крайней. Наверное, в Волжскую администрацию тоже пишут. Вы знаете, я все думаю… Я вам, Татьяна Александровна, наверное, что-нибудь не то наговорила, на самом деле все не так.
Должна же быть какая-то тонкость, которая все объясняет, только я пока многого не знаю…
Я могла бы рассказать неопытной девушке, что эта «тонкость, которая все объясняет», — зеленого цвета, украшена портретами американских президентов и имеет несколько степеней защиты от подделки.
Но у меня не было лишнего времени, а главное — подобный ликбез не входит в функции налоговой инспекции. Очень скоро, когда закончит вуз и вернется в чиновничий кабинет уже не практиканткой, она сама всему научится. А может быть, и нет…
— Оля, слушай меня внимательно. То, что ты вычитала в компьютере насчет фирмы Халдеева, на самом деле очень странно. И очень важно, мне кажется.
Ты понимаешь, я не могу теперь сделать вид, что ничего не слышала. Налоговая инспекция разберется с этим Халдеевым и со странными приемами лицензирования его предприятия, не сомневайся. Но я не хочу, чтобы у тебя были неприятности. Поэтому постарайся, чтоб никто там у вас не заметил твоего копания в компьютере начальника, хорошо? И никому ни слова о нашем разговоре. Даже подружке из отдела обращений! Ты все поняла?
В трубке прошелестело еле слышное «да»…
Бедная девочка! Она помогла мне, а я испортила ей настроение и до смерти напугала. Что поделать, издержки профессии.
Глава 7
Наверное, только у нас можно увидеть такое: чтобы одна сторона улицы относилась к городу, а другая — к селу. Ильфу и Петрову крупно не повезло, что они не дожили до бюрократии образца последних лет второго тысячелетия. То-то посмеялись бы!
Если б не нумерация домов, ни один наблюдатель не догадался бы, чем «чет» отличается от «нечета». Обе стороны улицы Крайней (видно, человек, давший ей имя, был напрочь лишен чувства юмора, не то назвал бы ее улицей Сбывшихся Надежд или проспектом Энтузиастов) были совершенно одинаковы, словно каждая из них видела себя в зеркале. И обе не походили ни на город, ни на село. Улица Крайняя была похожа на дыру. Черную дыру человеческой цивилизации. Таковой она и являлась на самом деле — это действительно был край: дальше некуда.
Когда я скрепя сердце покинула свою машину в густом бурьяне за нефтяной цистерной, служившей кому-то гаражом, осеннее солнце уже скатилось к горизонту. Оно подмигивало мне сквозь ветви какого-то высокорослого «саксаула», радуясь, что не увидит этого унылого местечка до следующего утра. От одной мысли, что, не дай бог, придется задержаться здесь до темноты, у меня засосало под ложечкой, а ведь я далеко не робкого десятка. Впрочем, то, верно, не от страха — от тоски.
Первое, что я увидела на улице Крайней, было неподвижное тело человека, лежащее поперек проезжей части. Если, конечно, подразумевалось, что по этой девственной дороге, не знавшей грубого напора асфальтового катка, можно ездить. При этом лицо аборигена было повернуто к городской нови, однако ногами он упорно цеплялся за косную деревенскую старину Блаженное выражение его физиономии свидетельствовало, впрочем, что ему чужды какие-либо метания и борения. В доказательство, когда я поравнялась с ним, отдыхающий пошевелился и загорланил: «Я встре-е-е-тил ва-а-ас, и все было-о-е…»
Пройдя немного вперед, я услышала, как бедняге «сломали кайф» — женский голос, непонятно с какой стороны, городской или сельской, возмущенно и с привычкой в интонации завопил:
— Ах ты, ирод проклятый, козел безрогий, опять нажрался, зенки твои бесстыжие, хоть бы о сыне подумал, ирод, милиции на тебя нету..
