Марина Серова - Не рой другому яму
— Хотелось сделать приятное моей любезной хозяйке!
— Ну спасибо, ты замечательная жилица!
И мы приступили к роскошной, по моим меркам, трапезе. Не знаю, каким Юля могла быть киллером, но поваром она была отменным. Жаркое было приготовлено просто бесподобно! Я бы никогда не подумала, что на моей кухне можно состряпать такое! В общем, что бы там ни говорили, а хорошая еда способна поднять настроение. И через некоторое время мы с Юлей уже спокойно сидели у меня в комнате с чашками кофе и обсуждали сложившуюся ситуацию как настоящие напарники.
— Итак, кому же могло понадобиться бить Заславского по голове?
— Тому, кто знал, что в сумке деньги!
— Это понятно, но кто об этом мог знать?
— Вот это вопрос весьма интересный… Давай подумаем, с кем мог общаться Николай?
— С кем бы он ни общался, этот кто-то должен был сопровождать его до павильона, где и ударил. А здесь наш круг подозреваемых сужается.
— Да? Ну и кто же это, по-твоему?
— Самая странная личность в этом деле — сторож-смотритель в этом павильоне. Ты его не видела?
— Нет. Я зашла в павильон уже после того, как ты с ментами оттуда вышла. Потом сделала вид, что хочу забрать свои вещи, и прошла мимо сержанта, который там остался.
— И что же ты там увидела?
— Думаю, то же, что и ты, а именно — ничего…
— Кстати, а как ты все-таки оказалась на вокзале?
— Я встала сразу после твоего ухода, бумажку с адресом Заславского ты на столике оставила. У тебя что, такая хорошая память?
— Да, не жалуюсь! Уж что-что, а адреса я сразу запоминаю. — Здесь я поскромничала. Я сразу запоминаю несколько страниц машинописного текста. Это результат довольно длительной и сложной тренировки плюс мой врожденный талант. Но в данном случае я зачем-то записала адрес Заславского на бумажке. По привычке, что ли?
— Потом я поехала по адресу, который был на бумажке, — продолжила Юля свой рассказ. — Там я увидела твою машину и подождала, когда ты выйдешь. Пока ты следила за Заславским, я следила за тобой. А выяснить личность Николая мне не составило труда — как только ты тронулась с места, я поняла, за кем. И тоже взяла машину и поехала за вами.
— Ну ты даешь! А я ведь тебя заметила там, на вокзале, но подумала, что у меня галлюцинация.
— Нет, это действительно была я. Я тоже растерялась, когда из павильона на носилках вынесли Заславского. Кстати, я знаю, куда его отвезли: во вторую городскую больницу.
— Вот это ты молодец! Вот и давай выясни завтра, как он там. Сможешь?
— Смогу. Надеюсь, это будет для меня не очень опасно…
— Я ментам сказала, что ты девушка Заславского и подозреваешь его в измене. В остальном — все чисто по твоей легенде. Это так, на всякий случай.
— Но если его допросят и выяснят, что у него нет девушки? Или есть, но не я?
— Ничего! Думаю, у них мозгов не хватит про это спросить. К тому же он холостой — мало ли у такого мальчика, как он, может быть девушек?
И мы обе рассмеялись.
— А я завтра займусь этим товарищем Георгием. Попробую из него что-нибудь выудить. У меня такое ощущение, что он знает значительно больше, чем говорит!
— Хорошо! Значит, завтра ты налево, я направо, и встречаемся где-нибудь в городе, — подытожила наш разговор Юля.
— Хорошо! Давай в два часа в бистро на Немецкой. Тебе объяснить, как туда пройти?
— Не надо — я уже там сегодня обедала! Очень милое место, почти столичного уровня!
— Естественно! Мы же без пяти минут как столица Поволжья!
Так очень быстро пролетел вечер. Юля уже давно пошла спать, а я все думала о событиях прошедшего дня. Знаете, когда происходит то, что не вписывается в твои планы, неизбежно наступает некоторая депрессия. В такие моменты обычно кажется, что твоя звезда на закате, твой талант в полном упадке, и вообще жизнь кончена. И вот сейчас у меня было именно такое состояние. Необходимо было принять мой любимый антидепрессант, который стоял на полочке в потайном баре в моей комнате. Это был великолепный французский коньяк «Камю». Он стоил больше моего ежедневного гонорара. Его мне подарил один из благодарных клиентов, после того как я выложила на стол в его офисе пачку фотографий, доказывающих неверность его супруги. Этот факт его почему-то так обрадовал, что он выплатил мне премиальные и одарил вот этой замечательной фарфоровой бутылкой в виде лебедя. Я открывала ее только в самые радостные или же, наоборот, в самые тяжелые моменты своей жизни. Сейчас мне очень нужно было собраться с мыслями, и я налила себе в хрустальную рюмку пятьдесят грамм божественного напитка.
По моему телу начало разливаться блаженное тепло, а сосуды в мозгу явно расширились, пропуская кровь к клеткам. Вот так-то лучше! Уже давно у меня не было такого странного и запутанного дела. Конечно, Юля вполне искренна. Но кто скажет это о тех людях, которые стоят за ней? Если они совершили столь дерзкое убийство, зачем им оставлять столько каналов для утечки информации? Да они и Юлю уберут, если им будет надо, и меня, и Заславского. Если… Если только Юля знает что-то такое, чего не знаю я. И она считает, что мне это знать и не надо. Ну ладно — это мы выясним позже. А сейчас мне ничего не остается, как вместе с ней продолжить поиски пропавших денег.
* * *Но судьбе было угодно внести некоторые коррективы в мои планы. Утром меня разбудил телефонный звонок. Проклиная себя за то, что не поставила дистанционную трубку рядом с кроватью, я выбралась из-под одеяла и пошла к аппарату в коридоре.
— Алло! — сонным голосом произнесла я.
— Таня? Привет! Это Мельников!
Вот ведь тип! Знает, что я обычно сплю в это время, а все-таки звонит с утра пораньше!
— Салют! Что тебе понадобилось в такую рань?
— Между прочим, уже половина девятого! Слушай, что ты там такое натворила вчера на вокзале? Тут вся контора на ушах стоит!
— Что, серьезно?
— Да ладно, шучу! Меня Поливанов просил тебе позвонить и попросить сегодня приехать.
— Поливанов, это кто — такой усатый?
— Точно!
— И что он от меня хочет?
— Ну в данный момент больше хочу я — на наше с тобой счастье, это дело поручили вести мне.
— Какое — о нападении на Заславского или о хищениях из камеры хранения?
— Ты знаешь, тут, когда выяснили, кто такой Заславский, решили, что это он коды подбирал! Так что дела вроде как сливаются. Бред, конечно, но разбираться придется мне. Так что уж осчастливь нас, несчастных, своим посещением, помоги родной милиции!
— О'кей! Во сколько?
— Ну, чем раньше, тем лучше!
— Ладно, в десять буду!
— Жду с превеликим нетерпением!
Я положила трубку и пошла на кухню ставить чайник. Неожиданности продолжали сыпаться на мою бедную голову! Теперь вот Андрюшенька, родной, поторопился свалиться. Но то, что именно он будет заниматься делом Заславского, это неплохо. По крайней мере, с ним мы сможем скоординироваться. И вопросов лишних он задавать не будет. Ох, вот только я собиралась на вокзал! Теперь придется корректировать планы. Ладно, может, удастся накопать новой информации о вокзальном стороже камеры хранения у Мельникова.
— Что за шум такой с утра? — потягиваясь, на кухню вошла Юля.
— Я тебе, кажется, говорила про Андрея Мельникова?
— Это твой друг из уголовки?
— Ну да! Так вот: он позвонил и предложил к нему приехать. Дело о нападении на Заславского дали ему вести. Ты знаешь, менты сделали несложное заключение, что если Заславский — компьютерщик, то коды в камерах хранения мог он подбирать!
— Крутые! И как это им в голову пришло?
— Им много чего может в голову прийти. Так что, когда поедешь в больницу, — будь поосторожнее. Вдруг за ним следят?
— Не бери в голову! Выберусь…
— Ну-ну! Если что — ссылайся на Мельникова. Давай после всего встретимся в два часа там, где собирались, — в бистро на Немецкой.
— Хорошо! Только сначала позавтракаем.
— Безусловно. Кто готовит?
— Похоже, ты не очень любишь этим заниматься, так что давай уж я, — мужественно согласилась Юля.
— Дерзай! — И я пошла собираться, оставив ее хозяйничать на моей кухне. Как повару я этой девушке уже доверяла на все сто. Как партнеру — пока не очень. Надеюсь, что она не станет перекрывать Заславскому кислород или капельницу, как это делается в голливудских фильмах. Но я чувствовала, что Юля мне все-таки что-то недоговаривает. И дело здесь совсем не в тех страшных людях, которые за ней стоят.
Пока с кухни доносился стук ложки, явно взбивающей в кастрюле яйца для будущего омлета, я решила порасспросить мои кости о сложившейся ситуации. Достав из ящика мешочек, я медленно развязала его, сосредотачиваясь на том, что меня больше всего сейчас волновало. А волновала меня, понятно, особа, которая в данный момент и орудовала той самой ложкой. Кости высыпались из мешочка и покатились по поверхности стола.
