Наталья Никольская - Фото на память
– Не стоит беспокоиться, Валентина Андреевна, я уже здесь со всеми перезнакомился. А потом, я думаю, что надолго я здесь не задержусь…
– Врачам виднее…
– Я с ума сойду… – Алискер прикрыл веки.
– Не надо так отчаиваться! – Вершинина потрепала Мамедова по плечу. – Выглядишь ты неплохо, бледный только…
Она внимательно посмотрела на Алискера.
– Толку-то! Валяться здесь, в то время, как…
– Расследование идет своим чередом.
– Но я как бы ни при чем! – с досадой в голосе произнес Мамедов.
– Перестань, Алискер, а то я заплачу! – рассмеялась Вершинина, смахнув несуществующую слезу, – ты уже принял участие… – на ее лице вновь появилось серьезное выражение. – … жизнью рисковал.
Да и вообще человек никогда не бывает так счастлив или так несчастлив как это ему кажется самому, – процитировала она своего любимого Ларошфуко, – кстати, пижама тебе очень идет… Вершинина опять улыбнулась.
– А вам, Валентина Андреевна, этот халатик тоже очень к лицу, – шутливым тоном произнес Мамедов.
– Спасибо за комплимент! Ну, а если ты так переживаешь за ход расследования, то имею тебе сообщить, что сегодня я сама ездила в агентство, общалась с Жуковым Женей и манекенщицами.
– Удалось выяснить что-нибудь новое? – глаза Алискера заблестели.
– Обольщаться, конечно, нечем, но ты же сам знаешь, что наша работа требует не только сообразительности и быстроты реакции, но зачастую и занудной кропотливости. Общаться с людьми не так-то просто: кто слишком возбудим, уязвим и забывчив, кто специально умалчивает о чем-то, то ли из соображений глупой надоедливой морали, то ли хочет скрыть свою причастность к преступлению. Да тебе это не хуже меня известно, – махнула она рукой.
– Известно-то – известно, а обобщить все так только вы можете, Валентина Андреевна.
– Ты мне льстишь… – смущенно улыбнулась Валандра, – говорила я с этим Женей – интересный фрукт. С виду такой наивно-непосредственный, живой, жизнерадостный, а поди, проверь, что у него в душе творится…
– Так вы не доверяете своей интуиции?
– Не об интуиции речь, Алискер. Интуиция как раз меня редко подводит. Именно она-то и учит меня не доверять первому впечатлению! Я ведь тебе о первом своем впечатлении рассказала.
– И мне Женька интересным субъектом показался, стихи цитировал…
– Да, тип он незаурядный, вертлявый только. Молодость… Немного циничный, а в общем, симпатичный малый. Как сказал Ларошфуко: «Одним людям идут их недостатки, а другим даже достоинства не к лицу».
– А другие? – Алискер, голова которого немного съехала с подушки, вопросительно скосил глаза на Валандру.
– Не такие яркие индивиды, – шутливо отозвалась Вершинина, – Городницкая на меня, вообще, впечатления не произвела… Хотя ты, возможно, был бы другого мнения… – она хитро посмотрела на Алискера.
– Валентина Андреевна, – с укором произнес он, – я настолько слаб, что не могу сопротивляться подобным…
– … оскорбительным намекам? – улыбнулась Вершинина, – а мне такие намеки кажутся лестными…
Улыбнуться же в полный рот Алискеру мешала постоянная головная боль.
– Ослаб, говоришь? – продолжала шутить Вершинина, – да ты, наверное, тут ни одну медсестру совратил с пути истинного…
– Скажете тоже… – Алискер все-таки улыбнулся, но тут же поморщился от глухого набата в голове.
– Ладно, теперь о главном. – наклонившись к лицу Алискера, вполголоса сказала Валандра. – Тридцатого апреля в агентстве был сабантуй. В обеденное время. Компания в составе Жукова, Беспаловой, Городницкой, Цой… К ее чарам ты бы уж точно не остался равнодушен, – провокационно добавила она, не обращая на протестующий жест Алискера, – так вот, весь этот дружный коллектив веселился сначала в агентстве, потом продолжил веселье в баре на Радищева. Только Беспалова почему-то не соизволила присоединиться к большинству. Она, согласно показаниям Цой Оксаны, пошла вниз по Радищева, по направлению к дому, где живет Рыбакова. Зашла ли Мария к ней – неизвестно. Работу в агентстве Беспалова, по всей видимости, удачно сочетала с работой в «Море жизни»…
– А это что такое и с чем его едят?
– Напряги воображение, Визирь, – лукаво посмотрела на Мамедова Вершинина, – слово «море», что оно вызывает…
– Секс-услуги? – догадался Алискер.
– Ну ты, Мамедов, окончательно испорчен, – иронично заметила Валандра, довольная понятливостью своего секретаря-референта. – Сердцевину деятельности этого «Моря жизни» действительно составляет забота о полноценной сексуальной жизни высокопоставленных чиновников и просто богачей, а с фасада – обычное модельное агентство.
– Вот откуда у Беспаловой появились деньги…
– Дивлюсь твоей проницательности, Визирь, – улыбнулась Валандра, – а теперь подумай, где могла Беспалова раздобыть негативы?
– Украла у одного из клиентов… – предположил Мамедов.
– Полагаю, ты не далек от истины. – Вершинина на минуту задумалась, – да, еще одна деталь: у Марии всегда была при себе зажигалка «ронсон».
– Крутая зажигалка, – заметил Мамедов.
– Не знаю, пригодится ли нам эта информация… – медленно проговорила Вершинина, – только вот в сумке Беспаловой, выброшенной убийцей за два квартала от места преступления, «ронсона» не оказалось…
– Полагаете, зажигалка у того, кто пырнул Беспалову?
– Вполне возможно…
– Мне кажется, что это было бы правдоподобно в том случае, если убийца не часто контактировал и контактирует с непосредственным окружением Беспаловой. Иначе, эту вещицу мог бы кто-нибудь увидеть…
– Если только он не припрятал ее, не продал… – Валандра смотрела в пустое пространство.
– Или не выбросил еще через несколько метров, а кто-нибудь не подобрал.
– Зачем тогда убийца вообще ее брал? Он мог бы оставить ее в сумке.
– Вы правы, что-то я не подумал… – в голосе Алискера прозвучала досада.
– Беспалову прирезал в подъезде тот, кто знал о негативах и кому было известно, что тридцатого апреля они находились у нее в сумке.
– Человек, с которым она поделилась своими соображениями по поводу пленки? – с трудом повернув голову, Алискер вопросительно посмотрел на Валандру.
– Да не крути ты головой! – воскликнула Вершинина, – лежи спокойно!
Они на минуту замолчали. В палату вошла невысокая худенькая девушка в белом халате. Взгляд ее светло-карих, с красивым разрезом глаз обежал комнату и остановился сначала на Мамедове, а потом переместился на сосредоточенное лицо Валандры.
– Геннадий Денисович просит вас зайти, – приблизилась она к Валентине.
У медсестры был приятный мягкий голос и грациозные движения.
«Тебе бы в Бежаровской труппе танцевать, а не уколы делать!» – подумала Валандра и, поблагодарив девушку, вышла из палаты.
– Как наши дела? – Катерина наклонилась к Алискеру, но в ее продолговатых ореховых глазах застыла настороженность.
– Неплохо, – ответил Мамедов.
– Это ваша…
– … начальница, а что?
– Начальница? – Катерина недоверчиво посмотрела на Алискера.
– Пришла проведать меня, травма-то у меня производственная. Мы как раз обсуждали с ней, на какую материальную компенсацию могу я рассчитывать… – улыбнулся он, сгорая от нетерпения перейти на «ты».
– Все-то вы шутите, – кокетливо улыбнулась кареглазая медсестра, поправляя подушку Алискера.
– А вот ко мне почему-то такого внимания нет… – с наигранной обидой в голосе произнес седоволосой грузный мужчина, – и Майя тоже все норовит лишний раз Алискеру подушку поправить…
В палате раздался дружный смех. Нежные щечки Катерины заметно порозовели.
– Павел Сергеевич, – укоризненно обратилась она к нему, – имейте совесть, когда вы только к нам поступили, мы ежечасно интересовались вашим самочувствием.
– Значит, я вам надоел? – не унимался Павел Сергеевич, – «кто на новенького»?
– Кстати, Павел Сергеевич, завтра готовьтесь к рентгену, – строго сказала медсестра.
– А чего мне готовиться? Я человек бывалый!
– Ну ладно, отдыхайте, – она посмотрела на Алискера.
– А может, мы на «ты» перейдем? – предложил Мамедов, которому не давали покоя красивые глаза Катерины.
– Не знаю, – она пожала плечами и, одновременно смущенно и многообещающе улыбнувшись, направилась к выходу.
В дверях она столкнулась с Валандрой.
– Что говорит Геннадий Денисович? – обратился Алискер к подсевшей к нему Валандре.
– Говорит, что, возможно, у тебя будут пункцию брать…
– Это не больно? – наигранно жалобным голосом спросил Мамедов.
– Перестань дурака валять, – Валандра строго посмотрела на него, – сотрясение у тебя нешуточное!
