Андрей Житков - Кафедра
Он поставил лестницу рядом с дверью под кухонными антресолями.
— Вот, а теперь лезь наверх, открывай антресоли и доставай оттуда все! — командовала Настя.
Митя полез на лестницу. На антресолях стояли покрытые вековой пылью картонные коробки.
— Доставай, доставай! — приказала Настя.
Митя, ежесекундно чихая и брезгливо морщась, принялся доставать пыльные коробки. Настя желала ему здоровья, обтирала коробки мокрой тряпкой и составляла их на полу.
— Мамин архив, — объяснила она, когда процедура была закончена. — Здесь письма, документы, неопубликованные рукописи — много чего.
— И что собираешься с этим делать? — поинтересовался Митя.
— Разбирать потихоньку.
— Ты с ума сошла! Копаться в прошлом. Все время заставлять себя вспоминать. У тебя ведь была путевка, ты собиралась ехать… — он попытался обнять ее, но Настя отстранилась.
— Молчи, урод! Ты ничего не понимаешь! Я переживу это и успокоюсь. Иди лучше умойся.
Он отправился в ванную смывать с себя архивную пыль. Выйдя из ванной, Митя столкнулся в коридоре с Настей — она тащила одну из коробок в комнату. Коробка выскользнула из ее рук, упала, развалилась. По полу разлетелись старинные открытки и перетянутые резинками стопки писем. Настя села на корточки и стала собирать их. Халат распахнулся, открывая ее красивые ноги. Митя больше не мог сдержаться, он опустился перед Настей на колени, притянул ее к себе и стал целовать. Настя пыталась его отпихнуть.
— Она же смотрит! Что ты делаешь?
— Кто смотрит?
— Мама смотрит!
— Это не грех, не грех! — бормотал Митя, покрывая поцелуями ее шею. — Она только обрадуется этому. Мы же любим друг друга.
— Не ври! Я тебе этого не говорила.
— Говорила-говорила! Ты про себя говорила, я чувствую. У меня интуиция, — Митя подхватил ее на руки и понес в комнату, ударяясь локтями о дверные косяки.
Они лежали в кровати, и Настя, глядя в темноту, в потолок, накручивала его волосы на палец.
— Ну и зачем ты это сделал? — прошептала она.
— Так надо было, — сказал он.
— Тебе надо. Да, конечно, — вздохнула она. — А ты не подумал, что я теперь тебя никуда не отпущу, ни к какой-такой жене?
В одно мгновение в Митиной голове промелькнули варианты завтрашнего развития событий: Вика выкидывает ему на лестничную площадку сумки с барахлом; он стоит перед ней на коленях и просит прощения, ссылаясь на головную боль, — их с Маркушей ночью менты загребли в вытрезвитель; Вика колотит его “Метрополитеном” по голове, а потом плачет у него на плече.
— Ну и не отпускай! — сказал Митя.
— Ни за что не отпущу! — сказала Настя, прижимаясь к нему.
— А я и не уйду, — сказал Митя, а потом вдруг ужаснулся произнесенной фразы — в одно мгновение он сам все резко менял в своей жизни. Вдруг он рассмеялся.
— Ты чего?
— Лестница.
— Какая лестница.
— С твоей мамой я познакомился, чуть не уронив ее с лестницы на кафедре. А сегодня сам лазил на антресоли. Все, связанное с вашей семьей — лестница. Поняла?
— Не совсем, — честно призналась Настя.
— Это судьба, — вздохнул Митя.
В дверь кто-то позвонил коротким звонком.
— Черт, кто это? — встрепенулась Настя.
— Может, не откроем? — предложил Митя.
— Да как не откроем? А вдруг с отцом что-нибудь случилось! — Настя соскочила с кровати, принялась в темноте искать халат. — Чего разлегся, быстро одевайся!
Звонок повторился. Митя стал торопливо напяливать на себя одежду.
— Иду, иду! — закричала Настя.
— Ты только в глазок посмотри! — предупредил ее Митя. — Мало ли!
— А ты быстро кровать заправляй и садись в гостиной с книжкой, понял?
Митя накинул покрывало, выскочил в гостиную, включил свет, схватил первую попавшуюся книжку.
Настя припала к глазку.
— О, боже мой! — сказала она, открывая дверь. На пороге стояла сестра Зои Павловны. — Здравствуйте, тетя Надя, что же вы без звонка-то? А вдруг меня дома нет?
— Ты меня, Настюша, извини, старую! Из Рязани не догадалась позвонить, а тут ни карточки, ни жетона не оказалось. Решила, так сказать, на свой страх и риск. А то сижу дома, а у самой душа не на месте — как ты тут совсем одна? Сказала своим, а они говорят — поезжай, не мучайся, без тебя обойдемся. Я и рванула с “экспрессом”. Ничего, если я тут за тобой поухаживаю маленько? Приготовить чего, постирать, прибраться. Я тут зеленушечки привезла, огурчики ранние, — тетя Надя полезла в сумку, стала доставать из нее пакеты. — Варенье, правда, прошлогоднее.
— Ладно-ладно, вы проходите, не стесняйтесь, — пригласила Настя.
Увидев в гостиной Митю, тетка оторопела, потом поздоровалась.
— У, так у тебя тут кавалер сидит, — сказала она. — Ну вот, не дают девушке пропасть в одиночестве.
— Не дают, не дают, теть Надя, — Настя сделала Мите жест рукой, чтобы он немедленно уходил.
— А то, может, мне и не надо здесь? — с сомнением спросила тетка. — Ну, так ты скажи, я завтра же назад, к своим.
— Да что вы ерунду говорите, тетя Надя. Живите, сколько захочется. Я только рада буду.
— Ну ладно, я пойду, — Митя раскланялся с теткой и направился в прихожую.
Настя выбежала следом, прикрыв за собой дверь, рассмеялась. Обняла его крепко. — Но вот видишь, ничего жене придумывать не надо, — прошептала она. — Может, оно и к лучшему?
— Так мне завтра приходить? — тоже шепотом спросил Митя.
— Ну, если тебе интересно, чего мы тут про тебя с теткой наговорим, приходи. — засмеялась Настя. Пожалуй, впервые после смерти матери.
“Может, оно и правда, к лучшему?” — подумал Митя и надавил на кнопку лифта. Ведь он, как трус, не хотел ничего менять.
Ночь заканчивалась. Первые проблески зари уже пробивались сквозь плотные шторы кабинета. Свежий ветерок слегка покачивал их и с шорохом возил по паркету. Александр Антонович удобно расположился в кресле за компьютером. Он был поглощен работой и совсем не замечал всей прелести наступающего июньского утра. Данные обсчетов были сведены в одну таблицу, представляющую собой столбцы чисел. Александр Антонович бегал курсором по столбцам, выискивая закономерность. “Допустим, Лина “вскрыла” все машины в лаборатории и вытащила из них информацию об испытаниях. И что дальше? Она получила такую же таблицу, которая не дает ни малейшего представления о самом испытуемом объекте. Из таблицы можно вывести закономерности работы, функционирования, но не более того. И то нужно иметь семь пядей во лбу, чтобы во всем этом разобраться. Уж на что он специалист в области электронных систем защиты и наведения, для него все эти цифры — темный лес. А специалист он, каких мало. Вполне вероятно, что “эфэсбэшники” скоро опять обратятся к нему за помощью. Нет, он обязательно должен во всем этом разобраться, обязан,”— так рассуждал Александр Антонович, щелкая по клавишам компьютера. Он вдруг подумал о том, что если иметь в руках сам испытуемый объект — электронную схему, микрокомпьютер в какой-нибудь там оболочке, тогда задача намного упрощается. “Уж у “эфэсбэшников”-то он наверняка есть! Но к чему тогда такие сложности с доступом к информации? Нет, здесь все-таки не чисто. И без консультации не обойтись, ”— пришел к окончательному выводу Александр Антонович. Он выключил компьютер и отправился спать под теплый бок к жене.
По припухшим векам жены Митя понял, что она плакала, и приготовился к худшему.
— Что, опять репетировал с девицами? — поинтересовалась Вика.
Митя запоздало вспомнил о дежурной чекушке.
— Нет, читал литературу по теме диссера, — он пригляделся к жене и понял, что дело вовсе не в его позднем приходе, а в чем-то, о чем он пока еще не знает. — Что случилось? На тебе лица нет.
— Иди поешь сначала, — Вика включила свет на кухне. — Будешь так поздно возвращаться, вообще готовить перестану.
— Ну ладно-ладно, — он приобнял жену сзади, чмокнул в ухо. — Так что, все-таки?
— У папы несчастье, — сказала Вика, накладывая еду в тарелку. — Он въехал в новую “Вольво”. Совсем как в анекдоте.
— В анекдотах фигурирует “Мерс” и “Запорожец”, а у твоего папаньки все-таки “девятка”, — заметил Митя, принимаясь за еду. — Что, в больнице? Надеюсь, ничего серьезного? Матери с ним не было?
— Да нет, мать на даче сидела. У него пара царапин. Так, йодом смазали. В общем, он поехал через “Планерную”, ну и на нерегулируемом перекрестке… Всегда там были светофоры, а тут вдруг кончились. Гаишники, конечно, сразу виноватого нашли.
— За рулем баба была?
— Ошибся, парень — мужик. Это ты у нас на баб заглядываешься.
— Ну ладно, сильный ущерб?
— На пятнадцать кусков. Причем злобный “вольвушник” обещал через неделю “на счетчик” поставить.
Митя присвистнул.
— Ну, со счетчиком, может, и понты, но пятнадцать тыщ!… — он почесал лоб. — Это надо нашу квартиру разменивать.
