Наталия Володина - Последняя песнь трубадура
Исаак назвал внука Ричард. Он знал, что для жизни ему понадобится львиное сердце. Но врачи нашли в сердце Ричарда порок – «продырявленную» перегородку между желудочками. Он сделал себе операцию, когда стал миллионером. А за исправление маленьких пальчиков заплатил дед.
* * *Следователь расспрашивал сотрудников клиники вместе и по одному. Все должны были вспомнить, кто в этот день приходил к больным или к персоналу. Дина сказала, что видела парня у стола дежурной сестры. «Это мой парень, – взорвалась Таня. – Он зашел на минуту – цветок принес». Но знала она только имя, телефона тоже у нее не было. «Он придет на днях, я могу позвонить», – сказала следователю. Андрей Владимирович сухо заметил:
– На днях вы, видимо, еще будете здесь работать. Пока идет следствие. В частности, пока мы не выясним, каким образом Тамара Синельникова вместо положенных таблеток получила фенобарбитал. Потом решим вашу судьбу. Надеюсь, мы, а не следствие.
В кабинете главврача сидели Филипп Нуаре и Сергей Кольцов. Они решали проблему охраны. Сергей звонил своим бывшим сослуживцам, открывшим охранные агентства.
Затем Филипп вошел в комнату Тамары. В руках у него был портфель.
– Я, так сказать, попечитель клиники. И пришел высказать свое сожаление. Этот прискорбный случай… Он, конечно, будет иметь последствия. Но пока, по поручению босса, которому принадлежит клиника, я должен вручить вам небольшое вознаграждение. Компенсацию.
– Что вы, я не возьму, – запротестовала Тамара.
– Это не обсуждается, – авторитетно заявил появившийся в дверях Сергей. – Мировая практика.
Филипп Нуаре торжественно вручил Тамаре конверт с двадцатью тысячами долларов.
– И еще просьба. Небольшой презент вашей сиделке. Пожалуйста, от вашего имени. У нас есть на то причина. Скажите, что это досталось вам по наследству, и вы в благодарность, за спасение жизни.
– Да, я могу так сказать, – прервала Тамара. – Но Дина знает, что меня вырвали из дома в ночной рубашке и я с тех пор там не была.
В холле раздался голос Дины. Сергей взял из рук Филиппа шкатулку и сунул в тумбочку.
– Это украшения, – успел шепнуть он до того, как дверь открылась. Не оборачиваясь, он произнес громко: – Ну вот, Тамара, я привез от вашей подруги то, что вы оставляли на хранение. Надеюсь, все в целости.
У Дины в руках был журнал «Элита».
– Сережа, – сказала она весело, – это же Наташка. Откуда ты ее знаешь?
* * *Голая Наташка сидела верхом на Блондине. Его раздражала и умиляла ее способность одновременно заниматься любовью и разговаривать.
– Она штуку баксов дает сразу, типа аванс. А потом – пять. Она говорит, тут делать нечего. К нему психи ходят. И если все сделать нормально, как коматоза какой-то, то никто не найдет.
– И как, по-твоему, «коматоза» убивает врачей?
– Ну не знаю. Прикольно как-то. Утюгом там или соковыжималкой.
Блондин застонал. Наташка довольно хмыкнула. Он снял ее с себя, вытерся полотенцем, закурил.
– А почему ты мне это предлагаешь?
– Ну Блондинчик, – прижалась она к нему. – Ты ж такой сильный и в тюрьме сидел. А за что ты в тюрьме сидел?
– Я людоед. Жру девчонок.
Он бросился на нее. Она радостно завизжала.
* * *Сергею позвонил Виталий Стражников.
– Приветствую тебя. Узнал? Дома тебя не застать. Лариска дала твой мобильный. Говорит, ты у нас теперь Мегрэ? Или Пуаро? – Виталий довольно похохотал. – А у меня к тебе дело. Серьезное. Вообще-то, не телефонный разговор, но нам с тобой встретиться – целая проблема. А время не ждет. Помнишь, пару лет назад в моей передаче Дина Петренко рассказывала об одном деле? О майоре, которого посадили за убийство, а он вроде бы ни сном ни духом. Она еще бочку катила на военного прокурора, Верховный суд и все такое?
– Как мне не помнить, если мы вместе с ней этим занимались.
– Знаю. Потому и звоню. Надо ее найти. Надо это дело опять вытащить.
– Ты с ума сошел. Исключено. Она же из-за этого все и бросила. У нее ж ребенок: ты помнишь, что случилось?
– Да, страшная трагедия. Но, Сережа, дело исключительной важности. Не знаю, как сказать по телефону, но скажу прямо. Серьезные люди валят военного прокурора. Нужен именно такой компромат.
– Виталий, ты тоже пойми. Это важно для серьезных людей, для тебя, для прокурора, наконец… Но не для Дины. И знаешь, уже не для меня.
– Нет, старик. Ты не торопись. Ты извини, но ты не профессионал. Я имею в виду – не профессиональный журналист. А профессионал для такого дела… Короче. Прошу исполнить просьбу. Найди ее, передай и свяжи нас. Я уговорю.
– Ладно. Позвоню тебе, – бросил Сергей и раздраженно подумал: «Дубина самодовольная. И вообще, инфекция, что ли, у них какая? Все, кажется, думают, что он всю жизнь мечтал быть личным секретарем у сиделки».
Дина потрясенно разглядывала содержимое шкатулки. Тамара тоже не без интереса туда поглядывала. Колье, серьги, кольца, броши были явно не серийного производства – из золота, платины, отборных драгоценных камней.
– Я не могу ни на чем сосредоточиться. В глазах просто яркие цветные огни… Тамарочка, дорогая, я что-нибудь одно возьму, просто не смогу отказаться, но все – это исключено.
– Дина, пойми: для меня вопрос решен. Я счастлива, что есть такая возможность. Тебе придется взять, а потом можешь хоть выбросить. Поверь мне: так надо. Я поверила в то, что мы встретились на всю мою оставшуюся жизнь. Для меня это гораздо важнее, чем сама жизнь, которую ты мне спасла. Ты же хочешь доставить мне радость? Тогда возьми. Поедешь вечером домой, спокойно рассмотришь все по отдельности. Я уже не помню точно, но там есть вещи, созданные для тебя.
– Но откуда?
– Это длинная история, – прервала Тамара. – Как-нибудь потом. Я пока устаю очень.
Дина вынула из шкатулки ожерелье из голубых топазов и приложила к шее. Тамара восхищенно ахнула, а в приоткрытой двери изумленно похлопала глазами Таня. Дина, конечно, была уже не работник. Она хваталась за разные предметы, не успев сообразить, что с ними делать. Слонялась из палаты в кухню и назад. В таком состоянии и застал ее Сергей.
– Спокойно, я видел. Понимаю и сочувствую. Вряд ли ты сейчас можешь считаться адекватной. Кстати, если захочешь что-то продать, скажи мне. У меня есть человек. И оценить сумеет, и не обманет.
– Да кто ж такое продает, Сережа?
– Я на всякий случай. Вдруг тебе надоест горшки выносить.
– Да я, чтобы эту красоту сохранить, буду их выносить с еще большим энтузиазмом.
– Между прочим, в этой шкатулке и тачка, и приличная квартира лежат.
– Водить я не умею, а квартира моя мне очень нравится. Нам нравится. Нашей собачьей семье.
– С тобой о материальных ценностях говорить – пустое занятие. Ты их любишь, но абсолютно не в том порядке. Ладно. Давай пока о другом. Я тебе говорил, что Наташку твою посадить могут? Она любовнику матери зад обварила.
– Галиному? Нет, мне никто не говорил. И как этого избежать?
– Этот гад требует с них двадцать штук. Рублей, к счастью.
– Ну я не знаю, сколько стоит зад, но мне кажется, цена нормальная. Когда можно поехать к твоему человеку?
– Да ты что? Ради этого?
– Нет, мне, конечно, нужны какие-то деньги. Ну и на Наташку останется. Там есть вещи, которые я бы не носила. А Наташка… Знаешь, она после детдома вшивая была, запаршивленная и ласковая страшно. Точно как выброшенный котенок… А сейчас Галя говорит, у нее одно достоинство: нет вшей. А я ее люблю. Галя тоже, конечно, но она все же надеялась вырастить из нее Наташу Ростову.
– Под присягой скажу: ей это не удалось. Шалава. Но, честно говоря, мне ее тоже жалко. А теперь, Динуль, соберись. Я о деле. Меня просили с тобой поговорить Голдовский и Стражников.
* * *Аркадий Орлов с миной участливого интереса слушал нового пациента. На самом деле суть повествования он уже давно схватил и сейчас размышлял, что на самом деле нужно этому типу. Говорит, что обо мне услышал в «Останкино», в Светкином отделе. Надо же: она до сих пор делает мне рекламу. Но этот хмырь явно п…дит о своей противоестественной страсти к родному брату.
Во-первых, он кто угодно, только не голубой, во-вторых, его братья сейчас в лесу воют на луну.
– Извините, – вежливо прервал он монолог Блондина. – Вы случайно не сидели?
– А что, так заметно? – ухмыльнулся тот.
– Нет, конечно. В принципе незаметно. Но я психиатр. Знаете, профессиональные тонкости.
– Думаете, в этом дело? – охотно ухватился Блондин. – Но я не опущенный.
«Да уж. Возвышенный ты», – подумал Аркадий, которому уже надоела вся эта бодяга.
– Знаете, у меня время ограничено. И оплата почасовая. Нам обоим было бы удобнее перейти к выработке стратегии, методов лечения. Как вы относитесь к гипнозу?
– Я, доктор, в эти штучки не верю.
– Напрасно. Незаменимый способ очистки подсознания. А как вы относитесь к тому, чтобы обратиться к другому специалисту? Мне не кажется, что между нами возникло доверие. Для успеха врачу необходимо, чтоб в его штучки верили.
