Мари Хермансон - С чистого листа
По дороге он зашел в супермаркет. Найдя газетный стенд, он взял с него экономическую газету. На первой странице красовалась фотография мужчины и женщины. Они стояли спиной друг к другу и смотрели в камеру, скрестив на груди руки.
Это была та самая женщина, которую он сегодня видел на детской площадке. Темные волосы были на снимке еще короче — прическа а-ля Жанна д'Арк. У женщины было треугольное, кошачье лицо и острый подбородок, приятные черты лица и небольшой, слегка вздернутый нос и карие глаза. В вырезе блузки виднелось перламутровое ожерелье.
В то время как Катрин производила впечатление стремительной изящной легкости, ее муж Юхан был воплощением тяжеловесности. Его лицо было почти вдвое больше, чем у жены. Скулы, подбородок и нос своей мощью производили впечатление почти звериной мужественности. На лице выделялись полные, чувственные губы, волосы были гладко зачесаны назад.
Стоя спиной друг к другу, муж и жена были похожи на дуэлянтов, готовящихся к поединку и прячущих в скрещенных руках пистолеты. Оба излучали непоколебимую уверенность в себе.
Рейне перелистал статью, едва уместившуюся на двух страницах. Текст изобиловал такими выражениями, как «успех на бирже», «рецепт успеха» и «агрессивная стратегия роста». Он пробежал статью глазами, но понял только одно: речь идет о двоих успешных людях, которые заработали очень много денег.
Он внимательно прочел короткую справку об обоих героях, из которой узнал, что Катрин тридцать четыре, а Юхану — тридцать восемь лет, что у них есть пятилетний сын Себастьян. Катрин посвящает свободное время лыжному спорту и гольфу, а Юхан живо интересуется оперой. Катрин ездит на «Порше-Каррера-911», а Юхан — на «Мерседесе-ML320». Годовой доход Катрин чуть больше одного миллиона, а годовой доход Юхана — чуть меньше двух миллионов. Общее состояние супругов достигает двадцати восьми миллионов.
Это были большие деньги. Кроме того, Рейне слышал, что такие выкладки не всегда заслуживают доверия и что на самом деле богатые еще богаче, чем говорят, потому что укрывают свои доходы от налогов.
Когда Рейне вернулся домой, там было пусто. На кухонном столе лежала изобиловавшая ошибками записка Ангелы. Бьярне стало хуже, она взяла такси и уехала с ним в больницу.
Рейне пошел в гостиную и сел на диван. Он не стал зажигать свет и не включил телевизор. Он сидел в темноте, смотрел на дождь и думал.
Что-то должно произойти. И это что-то должен сделать он сам. Всю жизнь он был пассивным человеком и делал только то, что ему велели. Но теперь настало время действовать.
Когда бледная и утомленная Ангела вернулась домой с тортом, в голове у Рейне уже зародился план. Он не стал пока ничего говорить Ангеле. Надо ждать. План должен был созреть и окончательно оформиться. Но слишком долго ждать было уже нельзя.
Глава 3
Рейне сидел в соборе и слушал протяжные звуки органа и пение прихожан.
Он все еще ходил в церкви на службы, хотя и не так часто, как до женитьбы. Ему нравилось скромное убранство храмов, светлое дерево сидений и мягкие цвета обивки. Он с удовольствием слушал голос пастора, но не вслушивался в слова и не вникал в смысл проповедей. Голос был важнее содержания, которое зачастую оказывалось на редкость банальным.
Рейне не считал себя истинно верующим. Во всяком случае, он не верил в христианского любящего Бога. По его опыту, Бог был капризным созданием, и Ему было совершенно наплевать на человеческие потребности.
Но существовала же какая-то сила, которая действовала и влияла на все, сила, которую он ощущал почти физически, как ощущают дуновение ветра или изменение температуры. Да, он еще ребенком испытал влияние этой силы. Было такое чувство, что кто-то брал его за плечо или удерживал за руку. Тот, кто это делал, всегда находился сзади, но когда Рейне оборачивался, то за спиной у него не было никого.
Это была устрашающая сверхъестественная сила, так хорошо описанная в Ветхом Завете, где она являлась то как огонь в кустах, то как пламенные буквы на стене, то как голос во тьме. Когда учительница воскресной школы рассказывала эти библейские истории, Рейне склонял голову — он чувствовал, понимал эту силу. Однако укрощенный, смягченный вариант Нового Завета, где эта сила пряталась в человеческом теле, источающем святость, был чужд Рейне.
Рейне мог бы поклясться, что, когда он увидел беспомощные попытки Ангелы попасть в рукав, его повлекло к ней. Но теперь, когда он понимал, каким решающим был тот поступок, он вспомнил, что ощутил в тот момент толчок в спину, побуждение подойти и помочь.
Весь вопрос заключался в том, как называть эту силу. Для себя он называл ее очень просто: Силой. Он ощущал ее повсюду, но особенно сильно в церкви.
Но здесь Сила была не такой, как в других местах. За стенами храма она была скрытой и наносила свои удары внезапно и неожиданно. Здесь же она присутствовала всегда, ежеминутно, здесь она не била, но умиротворяла и успокаивала. Здесь он собирался с духом, накапливал энергию. Здесь Сила впитывала в себя дремлющую до поры энергию. Здесь, в церкви, она была похожа на свернувшегося в логове могучего зверя. Рейне казалось, что он слышит его мерное дыхание. Это дыхание заставляло вибрировать пастельные цвета мозаики и трепетать огоньки свечей в круглых железных подсвечниках.
Великая сила и власть были здесь, сила, которая могла сделать человека счастливым или несчастным в зависимости от настроения. Но в церкви эта сила была нейтральна. Здесь царили не счастье и несчастье, здесь царил безмятежный покой.
Служба подошла к концу. Прихожане поднялись со своих мест и начали медленно выходить в центральный проход под прощальные звуки хорала. У последнего ряда скамей возник небольшой затор. Там люди оставляли на полках молитвенники.
Рейне держал перчатку в той же руке, что и молитвенник, и, когда подошла его очередь, поставил красную книжечку на полку. Когда он это делал, то по недосмотру уронил одну перчатку. Он наклонился и поискал на полу, но перчатки там не было. Тогда он выдвинул из ряда книг молитвенник и заглянул в глубь полки. Но перчатки не было и там.
Он пристально вгляделся в пустое место и заметил, что за молитвенниками была не стена, как можно было думать, но деревянная планка, которая не давала книжкам упасть в зиявшую за полкой пропасть.
Следуя внезапному побуждению, Рейне пошарил рукой за планкой и тотчас нашел там перчатку.
Не желая задерживать других прихожан, он быстро отошел в сторону. Остановившись у колонны, он стал ждать. Когда место у полки с молитвенниками опустело, он снова подошел к ней.
Теперь, когда все молитвенники были на месте, пустота за полкой оказалась полностью прикрытой. Рейне вытащил две книжки и сунул руку за планку.
Там тоже оказалась полка, но уже, чем первая, и расположенная ниже ее. Кажется, теперь он понял, в чем было дело.
Полость в стене была старой полкой, расположенной за спинкой последнего ряда скамей. По какой-то причине было решено сделать другую полку, более удобную, а старую полку скрыть за новой. Наполовину, когда полка была пустой, и совершенно, когда ее заполняли молитвенниками. Да, даже когда на нынешней полке не было ничего, старая оставалась почти невидимой, так как в полке было темно, и надо было сильно приглядеться, чтобы обнаружить за ней полость.
Разрешив загадку исчезновения перчатки, Рейне пошел к выходу. Но, сделав несколько шагов, он остановился и вернулся к полке. Вытащив несколько книг, он бросил перчатку в углубление, выждал пару секунд, потом сунул руку за полку и вытащил перчатку обратно. Рейне и сам не понимал, зачем он это делает. Его поступок так напугал его самого, что он, не оглядываясь, поспешил к выходу из церкви.
Выйдя на улицу, он оглянулся на церковные ворота. Покой внутри был нарушен. Могучий зверь зашевелился и царапнул его своей когтистой лапой.
Глава 4
Они сидели на белых пластиковых стульях на узком балконе. На столе горели свечи в керамических подсвечниках.
Наступил сентябрь. Дожди прекратились, сменившись теплыми, солнечными днями. Перед ними внизу расстилался луг, роскошно зеленевший после прошедших дождей. Со стороны темного леса доносился аромат свежей хвои, грибов и осени. В течение всего лета они ни разу не были здесь вдвоем.
Рейне разлил по чашкам кофе из термоса. Ангела взяла с тарелки слоеное пирожное, откусила кусок и принялась сосредоточенно жевать. Кусочек слоеного теста упал ей на свитер, оставив жирное пятно, но она этого даже не заметила.
Потребовалось все его красноречие, чтобы заманить ее на дачу, и еще больше — для того, чтобы заставить ее выйти на балкон, которого она не терпела из-за страха высоты.
Но как бы то ни было, они приехали, и Ангела сидела на балконе. Рейне нравилось это место. Над ними возвышался конек крыши, дверь в темный дом была открыта.
