Эвелин Энтони - Валентина
- Но ты же тоже наполовину полька, - напомнила ей Валентина. - И ты не можешь этого отрицать. - Этот вопрос был единственным, по которому они не могли договориться.
- Я никто, - сказала Сандра. - У меня нет отечества. Просто я здесь живу и никого не касаюсь. Больше мне ничего не надо.
- Даже если начнется война? - спросила Валентина. - Если мы будем помогать французам в бойне против страны твоей матери? И тогда ты будешь держаться в стороне?
- Да, - ответила Сандра. - Какое мне дело до войны? Чартац далеко от всего этого. Пусть они убивают друг друга, у меня имеются и другие заботы. И у тебя тоже, теперь, когда ты сбежала от этого мерзавца. Скажи мне, сказала она, как бы между прочим, хотя в глазах мелькнуло явное лукавство, а почему этот полковник так о тебе заботится? Какой интерес он преследует?
- Никакого интереса. - Валентина покраснела. - Я же тебе все рассказала. И это все. - Она не стала ей рассказывать о том, что произошло в маленькой гостиной Мюрата, потому что Александра никогда в жизни не поверила бы, что он отпустил ее. А если бы и поверила, то он скорее всего даже потерял бы в ее глазах.
- Ну что ж, не хочешь, не говори, я совершенно не собираюсь лезть в твои личные дела, малышка. Ты имеешь право иметь любовника, тебе уже пора понять, что не все мужчины свиньи, есть и вполне даже приличные люди. - Она засмеялась и поднялась.
- Он мне не любовник, Сандра, - возразила Валентина. - Ты его просто не знаешь. Он не похож на других мужчин.
- Ба! Что ты знаешь о других мужчинах, чтобы сравнивать его? Возможно, я его и не знаю, Валентина, но подобных ему я встречала! Такой не станет просто так везти женщину за двести миль. И еще добиваться для нее защиты со стороны императора. Думаю, что ты, кокетка этакая, завоевала его сердце! Но тем не менее я очень благодарна, что полиция берет меня под свое крылышко. У меня предчувствие, что наш очаровательный Теодор попытается отплатить тебе а поляки с превеликой радостью повесят потомка Суворова, даже если это и женщина!
- Мы в безопасности, - сказала Валентина. - Никто не посмеет нас тронуть. Ох, Сандра, ты не представляешь, как я счастлива! Просто не могу поверить, что я дома, с тобой, что я, наконец, свободна. Просто не верится, что я больше никогда его не увижу! Но что это я все время только о себе и говорю? А как ты? Ты прекрасно выглядишь- ничуть не изменилась. Ты совсем не меняешься, Сандра!
- И ты тоже, - улыбнулась ее сестра. - Может быть, только стала еще красивее. Ну а теперь, когда ты мне рассказала обо всем или почти обо всем я имею в виду полковника, - поддразнила она сестру, - тебе надо пойти и лечь поспать. У меня есть кое-какие дела по хозяйству, а потом, немного попозже, мне нужно объездить нового жеребца. Никто из этих неуклюжих придурков не может этого сделать. Я тебе его завтра покажу.
- Может быть, я смогу поехать на нем, Сандра...
- Вот уж нет! - сказала сестра. - Этот жеребец завтракает поляками. Тадеуш сломал себе руку, пытаясь с ним справиться, а уж он лучше всех моих людей знает, как обращаться с лошадьми. Ну, у тебя еще будет время на развлечение. А теперь - спать. Вечером мы отметим твой приезд - все втроем: ты, я и твой полковник!
Как Валентина объяснила Де Шавелю, обеденный зал слишком велик и мрачен для троих, а близких соседей, чтобы пригласить к ужину, у них нет. Поэтому Александра распорядилась, чтобы ужин накрыли в бывшем кабинете отца. Это была довольно уютная комната, насколько могла быть уютной комната в средневековом замке; на каменных стенах висели гобелены и персидские ковры. В огромном камине потрескивали большие поленья, а восьмирожковый серебряный канделябр освещал помещение. На столе лежала великолепно вышитая русская скатерть, на которой блестело изумительное столовое серебро, как догадался Де Шавель, тоже русского происхождения, как и серебряные кубки с выгравированными на них суворовскими крестами.
Полковник был одет в простой зеленый сюртук и белые панталоны, и даже Александра не могла не признать, что он необыкновенно хорош собой, хотя такие мужчины были не в ее вкусе- в нем слишком чувствовалась властность, не та жестокая и грубая властность, которая была свойственна ее зятю Груновскому, но какая-то врожденная надменность, несколько раздражающая ее независимую и гордую натуру. Де Шавель подошел и, поклонившись, поцеловал протянутую руку, на которой сверкал перстень с невероятно большим рубином, на шее также сверкало рубиновое колье, на ней было платье такого же насыщенного цвета с глубоким вырезом, подчеркивающее высокую точеную фигуру. Он взглянул в ее черные глаза, и в них блеснул вызов. Может быть, какому-нибудь мужчине и удастся ее приручить, но это будет очень редкий экземпляр, такой же редкий, как и она сама. Ему было трудно поверить, что они с Валентиной являются сестрами, пусть даже только по отцу.
- Вам удалось отдохнуть? - В комнату вошла Валентина, и он подошел к ней и взял ее руку. Целуя ее пальцы, он почувствовал, что они слегка дрожат. На ней было платье из бледно-желтого шелка с газовым, шитым золотом шарфом. Единственным украшением было жемчужное ожерелье, которое мерцало на ней в тот вечер, когда она пришла в дом Мюрата. Она была так восхитительна, что он не мог оторвать от нее глаз, она покраснела под его взглядом.
- Я превосходно себя чувствую, мадам, - сказал он. - Просто поражаюсь, как вы выдержали это путешествие. - Он повернулся к Александре. - Дорога была ужасно утомительной, княжна. Никогда в жизни не знал ничего более прекрасного и сладостного, чем кровать в вашем доме!
- Будем надеяться, что ужин вам понравится не меньше, полковник, улыбнулась она. - Мы здесь ведем довольно простую жизнь, однако мой покойный отец всегда держал неплохой погреб и кое-чему обучил меня в отношении вин. Прошу вас, садитесь.
Ужин прошел очень оживленно, им подали оленину, приготовленную с различными приправами, и Де Шавель признался, что никогда в жизни не ел ничего вкуснее, даже в лучших домах Парижа. Был большой выбор русских и польских сладостей и превосходных вин. Он обратил внимание, что княжна пила наравне с ним, но это никак на ней не сказывалось. Она была прекрасной собеседницей, остроумной и увлеченной, с тонким чувством юмора, но тем не менее он чувствовал, что она наблюдает за ним и своей сестрой, как львица, имеющая единственного детеныша. Де Шавель хорошо понимал ее- она хотела доставить ему приятное, потому что это было бы приятно и Валентине, и таким образом она выражала ему свою благодарность за то, что он сделал для сестры. Но если бы она только заподозрила его в каком-либо бесчестном поступке по отношению к Валентине, то приказала бы своим людям перерезать ему горло. Окончив еду, они еще немного посидели, потягивая коньяк из тончайших хрустальных рюмок, имеющих форму тюльпана, что прекрасно сохраняло букет напитка, Валентина же пила шампанское.
- Можете курить, если хотите, полковник, - сказала Александра. - Могу предложить вам манильские сигары, оставшиеся после отца. Они не очень хорошего качества, но в отношении всего другого у него был превосходный вкус. Полагаю, что его развитию способствовало состояние моей умершей матушки. - Она откинулась назад и засмеялась, сверкнув белыми зубами.
- Сандра, ты шокируешь полковника, - сказала Валентина. - Он не привык, чтобы о родителях говорили в подобном тоне. Но уверяю вас, так оно и есть. Я помню тот день, когда отец договорился с Теодором о нашем браке, до этого момента мне всегда казалось, что он любит меня. Он был в восторге, просто в восторге.
"Это великолепная партия для тебя, - все время повторял он. - А я получу место в Совете". Он не желал слушать меня, когда я пыталась объяснить ему, что не хочу за него замуж.
- И он всегда пытался найти мне выгодную подходящую партию, - заметила ее сестра. - Но, видит Бог, никто из этих господ не засиживался здесь долго и не рискнул сделать мне предложение - я уж об этом позаботилась!
- Ты бы стала лучшей в мире женой для того, кто был бы в состоянии с тобой справиться, - засмеялась Валентина. - Но вот как-то никто из знакомых в голову не приходит. А вам, полковник?
- Нет. - Де Шавель покачал головой и улыбнулся. - Не знаю, кого и предложить, но не сомневаюсь, что этот принц еще ждет вас, но если это вас не обидит, княжна, то уверяю вас, это должен быть не обычный человек!
- Замужество, - сказала Александра, - что такое замужество? Пожизненный контракт с мужчиной, где все преимущества отданы ему! Каждый раз, когда я вижу кого-нибудь из этих богачей, расфуфыренных для того, чтобы завлечь богатую невесту, мне просто хочется плюнуть ему в физиономию! "Ты останешься несчастной старой девой", - обычно говаривал мой отец, - вот увидишь, - но учтите, - сказала она, поднимая свою рюмку, - он меня все же немного побаивался. Он бы никогда не посмел поступить со мной так, как поступил с Валентиной. Я бы прирезала Теодора в первую же брачную ночь, и отец прекрасно знал это. В конце концов он оставил меня в покое, позволив мне жить так, как я хочу. И мне такая жизнь чрезвычайно нравится. Так что мне замужество ни к чему.
