Марина Серова - Загнанная в угол

Теперь мы сидели за столом, с которого так и не были убраны остатки ужина. Муж налил мне водки и велел выпить. Я отказалась, сославшись на то, что только что приняла большую дозу снотворного. Тогда он выпил сам и заговорил со мной уже совершенно заплетающимся языком:

— Короче, так, дорогая, — сказал он. — После того, что случилось, мы оказались друг у друга в руках. Ты знаешь обо мне, что я предпочитаю мужчин женщинам, я же знаю о тебе, что ты убийца. Мои небольшие шалости в случае огласки грозят мне лишь потерей репутации и, возможно, увольнением с работы, твой поступок грозит тебе расстрелом. Надеюсь, что ты все поняла? Поняла?

Я кивнула, чувствуя, что вот-вот засну прямо на стуле, а он продолжал:

— Так вот, поскольку твоя вина гораздо больше моей, хозяин положения — я! И я буду диктовать условия. Во-первых, ни о каком разводе не может быть и речи, во-вторых, теперь я буду жить так, как хочу, а ты будешь помалкивать в тряпочку и никогда ничего не поставишь мне в упрек.

— Но, кажется, я всегда так и поступала, — попыталась я возразить.

— Заткнись! — рявкнул он на меня. — Считай, что эта тряпочка у тебя уже во рту! И учти, если ты все-таки посмеешь что-то вякнуть обо мне, то я всегда могу сказать, что у тебя слишком богатое воображение. Зато твоя вина имеет доказательства. Они находятся в нашем погребе. Помни это.

— Все? — спросила я, почти не слыша собственного голоса.

— Теперь все, — ответил он.

Я даже не помню, как дошла до своей комнаты. А когда проснулась, его уже не было дома.

Пару недель ничего особенного не происходило. Я только постоянно думала о том, что в нашем погребе лежит труп человека, которого я убила, и находилась в состоянии какого-то оцепенения. Вениамин же каждый день приходил домой вовремя, ужинал и отправлялся в свою комнату. С ним мы больше ни о чем не разговаривали. А по прошествии этих двух недель начался самый что ни на есть кошмар. Трудно передать словами, Танечка, что мне пришлось пережить, — снова вздохнула Елизавета Андреевна и прижала ладони к щекам. — Он стал приводить в дом своих любовников! Вы представляете? Прямо при мне. Помню, как это случилось первый раз. Около девяти вечера Вениамин заявился с каким-то молодым человеком. На вид ему было лет двадцать, не больше, маленький худенький мальчик. Он заметно нервничал и очень смущался. Муж пригласил его в гостиную и велел мне накрыть стол. Сначала я не подозревала, что этот мальчик его любовник. Но когда подала им кофе, заметила, что Вениамин гладит его по ноге, не обращая на меня никакого внимания. Я пришла в ужас и поспешила уйти из комнаты, сделав вид, что ничего не заметила.

Вскоре муж зашел на кухню и приказал мне сидеть там и не высовываться. Я попросила разрешения уйти на это время из квартиры, но он запретил.

— Ты никуда не уйдешь, пока я тебе этого не разрешу, — сказал он. — Помни, что ты у меня в руках.

Около часа я просидела на кухне, обливаясь слезами и трясясь от страха. Да, Танечка, мне было страшно думать о том, что творится сейчас в квартире, в которой я живу. Потом Вениамин зашел ко мне и попросил выйти в коридор, чтобы вместе с ним проводить дорогого гостя. Да, он так и сказал: «Дорогого гостя»!

— Зачем он это сделал? — спросила я.

— А на случай, если в это время в коридор войдут соседи. «Пусть они видят, что ты дома и в нашей семье все пристойно», — объяснил он.

— И вы сделали это? — не удержалась я от вопроса.

— Да, — тихо прошептала Елизавета Андреевна и заплакала. — Да, я проводила его до лифта. Я и мой муж. В этот момент мне придавало сил лишь понимание того, что Тимофеевский совершенно больной человек.

Потом мы вернулись в квартиру, и он велел мне все убрать и помыть за ними посуду. Сам же он преспокойно отправился спать, напомнив мне, что мы с ним договорились о том, что я не буду ему мешать жить так, как он хочет. Я попыталась что-то возразить, но он грубо оборвал меня:

— Заткнись, стерва! — крикнул он. — Скажи спасибо, что я не сообщил о тебе куда следует, да еще и кормлю тебя. И учти, если ты вздумаешь разболтать обо мне, я найду способ выкрутиться, а вот ты — никогда!

Надо ли вам рассказывать, какую я провела ночь? У меня даже были мысли о самоубийстве. Но человек — существо выносливое.

Потом Тимофеевский приводил и других. Почти каждый раз были новые. Кто помоложе, кто постарше. Происходило это регулярно, раз или два в неделю. И всем я накрывала на стол, всех провожала и за всеми потом убирала. Наверное, он представлял им меня как свою домработницу, хотя, в сущности, так оно и было. Как-то раз он пригласил одного отвратительного типа. Рыжий прыщавый юнец. Не хочу описывать подробности этой грязи, а скажу только, что этот вел себя по отношению ко мне просто вызывающе. Вот тут-то мое терпение лопнуло, и я решила обратиться за помощью к брату.

— Простите, Елизавета Андреевна, — прервала я ее, — но неужели вы не понимали, что можете диктовать мужу и свои условия? Ведь труп прятали вы вместе, а значит, он стал соучастником преступления и у него было не меньше шансов, чем у вас, попасть за решетку.

— О, Танечка, вы не знаете, какой он обладает властью, — грустно отозвалась она. — У него ведь не только торговля в подчинении. Он и с милицией связан. Мне ли вам объяснять, что за люди работники городской администрации. Это же сплошная мафия. Им ничего не стоит просто сфабриковать дело, не говоря уже о том, если оно действительно имеется. А кто я? Бывшая бухгалтерша города N. Да. У меня возникала мысль пойти в милицию и разом покончить со всем этим ужасом. Но что было бы в итоге? Меня бы посадили, может быть, и расстреляли, а эта мразь осталась бы жить в свое удовольствие? Нет, я считала, что это было бы несправедливо. Разве я не права?

Вот тут я кое в чем была с ней согласна.

— Возможно, — уклончиво ответила я.

— Да не возможно, а точно. Вот поэтому я и позвонила брату в Астахов, умоляя срочно приехать. Он согласился, и в назначенный срок мы встретились с ним в определенном месте.

Я рассказала ему все. Все без утайки. Он меня внимательно выслушал и посоветовал пригрозить Тимофеевскому милицией. Просто пригрозить. Сказать, что у меня больше нет сил все это терпеть и что я собираюсь во всем признаться. А потом посмотреть, как отреагирует он на это. Дима, моего брата зовут Димой, полагал, что Тимофеевский непременно испугается и присмиреет. Дима сказал мне именно то, что сейчас сказали вы, только он понимал: если я на самом деле обращусь в милицию, все закончится плачевно лишь для меня. Мне ничего не оставалось делать, как последовать его совету.

Вечером того же дня, трясясь от страха, я выложила все это Вениамину. Его реакция была ужасна. Он ударил меня, обозвал идиоткой, потом немного утихомирился и сказал, что сам уйдет из дома, будет жить в квартире своих родителей и избавит меня от неудобств.

Теперь я поняла, что брат оказался прав и я имею над мужем определенную силу. Видя, как он напуган, я осмелела и потребовала у него денег.

Дело в том, что, когда я уезжала из Астахова, он посоветовал мне продать квартиру. Я так и поступила, а деньги отдала ему. Вы улыбаетесь? — спросила Елизавета Андреевна, видя мою реакцию. — Да, вы правы, Танечка. Я совершенно не приспособленный к жизни человек. Так вот. Тимофеевский снова впал в ярость, долго кричал, но потом все-таки пошел в свой кабинет, открыл сейф и швырнул деньги мне в лицо.

— Ты когда-нибудь поплатишься за все, это я тебе обещаю, дай только срок! — бросил он на прощание.

Тогда мне было наплевать на его угрозы. Я уложила его вещи в чемодан, и утром он уехал.

Я была на седьмом небе от счастья. Позвонила Диме, который остановился в гостинице, ожидая результата моего разговора, и пригласила в гости. В этот момент я считала себя самой счастливой женщиной на свете, — горько усмехнулась она, вытирая слезы.

Что же касается меня, то я в этот момент уже искренне жалела эту женщину. Не дай бог кому такую судьбу, а тем более тем, кто, как Елизавета Андреевна, не очень-то приспособлен к нашей суровой действительности.

— Брат сразу приехал, — вставая из кресла, сказала она и снова стала прохаживаться по комнате. — Я передала ему наш разговор.

— Вот видишь, — обрадовался он. — Я правильно тебе посоветовал. Но не думай, что на этом все кончится. Теперь все только начинается. Твой муж, а я в этом уверен, в конце концов попытается избавиться от тебя как от ненужного свидетеля. Не знаю, каким образом он это сделает, может, упечет тебя за решетку, а может, и что похуже, но он выполнит свое обещание расплатиться с тобой. Поэтому ты должна, не теряя времени, заиметь против него компрометирующий материал.

Я сначала вообще ничего не поняла и попросила объяснить все поподробнее. Брат объяснил. Сказал, что я должна обратиться к какому-нибудь частному детективу, чтобы тот снял на пленку Тимофеевского во время… Ну, вы понимаете. И потом показать ему эти пленки, предупредив, что если он попытается мне навредить, то они будут обнародованы. Я сказала, что не знаю никаких частных детективов и даже не знаю, есть ли они в этом городе. А Дима мне ответил, что это мои проблемы, у него совершенно нет времени этим заниматься, и уехал.