Марина Серова - Ночной стрелок
— Из чего же вы, тетя Груша, такой вывод сделали? — спросила я.
— А по лицу! — простодушно ответила санитарка. — По лицу-то все видать! Она, как уходила, все губы себе кусала… А потом, знаешь, если у тебя любви к человеку сильной не было, ты его подарки отшвыривать не будешь, потому что никаких таких чувств у тебя на них не будет!
— Да, наверное, так, — сказала я. — Ну, спасибо вам! Это очень важно, что вы нам рассказали. И, говорите, больше эта женщина не появлялась?
— Ни разочка! — подтвердила тетя Груша. — Я это точно знаю! Я всегда тут, и в отпуск-то, почитай, уже годов десять не хожу! — гордо закончила она.
— Ну, а тогда последний вопрос, тетя Груша, — сказала я. — А в городе вы эту женщину никогда не встречали?.. Ну, знаете, как бывает — сама не ожидаешь, а встретишь?
— Не-ет! — покачала она головой. — Точно не встречала. Да и не хожу я никуда! Не те мои годы — ходить!
Собственно, я и не ожидала услышать ничего другого — это было бы слишком большим везением, если бы тетя Груша выложила мне координаты этой женщины.
Но, главное, она существовала, и, возможно, Беднов ее знал. Ведь, судя по всему, любовь, о которой говорила тетя Груша, могла состояться у Ростовцева в те времена, когда он еще был доктором технических наук, а не «тюремщиком». Не по переписке же он нашел эту женщину!
Но выяснить все это окончательно я могла только в Тарасове. Нужно было возвращаться.
Я записала телефоны тубдиспансера, чтобы можно было в любое время связаться с врачами и узнать о состоянии Ростовцева, распрощалась с главным врачом, который, узнав о моем отъезде, сделался необыкновенно доброжелательным и любезным, и отбыла в аэропорт.
Вечером я вылетела в Тарасов.
ГЛАВА 10
Эта поездка почему-то здорово вымотала меня. Но в самолете мне так и не удалось уснуть, потому что меня вдруг начали мучить недобрые предчувствия. Мне начинало казаться, что без меня непременно произошло очередное убийство в окружении Беднова.
В принципе, мне до сих пор не удалось разобраться в том клубке, который закрутился вокруг этого сумрачного, волевого и, видимо, не слишком щепетильного человека. Я никак не могла ухватить истинную суть происходящих событий, никак не могла отделить правых от виноватых.
Я вспоминала искаженное отчаяньем лицо Беднова, размозженную голову спецназовца Саши, перемазанного кровью, неподвижного Володю на цементном полу гаража, обтянутый серой кожей череп Ростовцева и никак не могла понять, ради чего все это. Но, видимо, было ради чего, раз так упорно держался Беднов и Макаров терпеливо высиживал в нашем городе, закрывая глаза на кровавую цепочку, которая тянулась совсем рядом, но словно бы совсем не волновала его, а главное, никак не хотел угомониться тот ночной палач, который закрутил всю эту карусель. У меня голова шла кругом от бессилия и неотвратимой беды.
Разумеется, ничего не стоило бы поймать этого стрелка, задействовав всего с десяток оперативников. Но ни Беднов, ни Макаров, ни Гром не пытались сделать даже шага в этом направлении. Беднов боялся, как бы наружу не выплыла его тайна — готов был даже расплачиваться чужими жизнями; Макарова попросту не интересовал убийца — тот ничего не знал, а только пытался узнать и был даже полезен Макарову в качес — тве своеобразного катализатора процесса; а Гром… Гром только подчинялся приказу — это была операция контрразведки, и последнее слово оставалось за ней.
Я начинала думать, что при такой постановке дела вполне может статься, что все действующие лица этой драмы погибнут, а тайна так и останется тайной, погребенной под бездыханными телами. Может быть, суть операции в этом как раз и заключается?
Едва дождавшись конца полета, я прямо из аэропорта позвонила Беднову. Призрак опасности над его головой не давал мне покоя. Он откликнулся сразу, хотя шел уже двенадцатый час ночи.
— Юлия Николаевна! — воскликнул он неожиданно благодушным тоном. — Рад вас слышать! А почему вы так печальны? Устали или плохие новости?
— Устала, да, — сказала я. — А новости? Не знаю, надо это обсудить…
— Тогда приезжайте прямо сейчас! — предложил Беднов. — Может быть, отправить за вами машину?
— Не нужно, моя здесь на платной стоянке… Но вы до сих пор не сказали, как у вас дела! Сегодня ничего… ничего не случилось?
Беднов негромко засмеялся в трубку.
— Я тут по дереву постучал, — не слишком весело сообщил он. — Пока бог хранит. Но вы, пожалуйста, будьте осторожны!
Я пообещала быть осторожной и отправилась на автомобильную стоянку. Мне выдали «Жигули» в целости и сохранности — и даже бензин в баке был на том же уровне, на каком я его оставила.
Я поехала через ночной город, полный огней и теней, запутанных закоулков, таинственных зарослей, опасных подворотен, через город, в котором бродил убийца, удачливый и умелый, привыкший добиваться поставленной цели любой ценой. У него не было лица, никто не видел его фигуры, он имел только голос — грубый, повелительный и насмешливый. Этим голосом он обещал неприятности и никогда не обманывал. Слово его было крепким как алмаз.
Подъехав к воротам бедновского особняка, я коротко посигналила. Ощущение того, что из темноты вот-вот сорвется бесшумная смертоносная стрела, пробуравит боковое стекло и вонзится в височную кость с хрустом, невольно заставляло меня ежиться.
Но фантазии так и остались фантазиями, и, хотя меня долго рассматривали в окошечко, во двор все-таки впустили. Охранник у ворот сегодня был не только в бронежилете, но и в шлеме со специальным воротником, закрывающим шею. Под мышкой он держал «калашников» и болезненно горбился — видимо, как и я, он постоянно находился в ожидании выстрела.
Затормозив у самого крыльца, я пулей взлетела по ступенькам и едва не сбила с ног Беднова, который как раз вышел мне навстречу.
Придержав меня за плечи, он внимательно посмотрел мне в глаза и грустно произнес:
— Теперь вы тоже боитесь? Наверное, это мучительно — ждать, что в твое тело вопьется смертоносное жало… Мне это пока не грозит, поэтому я не могу в полной мере разделить с вами это чувство…
В последних словах прозвучала ирония, но довольно горькая.
В холле опять торчал парень с пистолетом, а на балюстраде второго этажа стояла молодая золотоволосая женщина в дорогом атласном халате и молча курила длинную сигару, поглядывая вниз с напряженным вниманием. Видимо, это была жена Беднова. До сих пор я ее не видела и теперь поразилась ее красоте. У этого дельца был хороший вкус.
— Почему ты не спишь, Наташа? — недовольно обронил Беднов, когда мы с ним поднялись наверх.
— Жду, может быть, ты снизойдешь до того, чтобы объяснить мне, что здесь вообще происходит, — сказала она.
— Сейчас не время, — поморщился Беднов. — Я объясню тебе все… Но потом.
— Учти, у меня тоже есть нервы, — предупредила Наташа. — И моему терпению есть предел.
— Повторяю, сейчас не время выяснять отношения! — возвысил голос Беднов. — Я очень занят!
— Интересные у тебя занятия! — саркастически произнесла она, меряя меня холодным взглядом. Я в ответ мило улыбнулась.
— Это просто глупо! — устало сказал Беднов и пошел к дверям кабинета.
Теперь он не стал запирать дверь на ключ. Просто усадил меня в кресло и сам сел напротив. На лице его было написано внимание и неподдельный интерес.
— Я слушаю вас, — произнес он. — Кажется, вы вернулись не с пустыми руками?
— Не совсем с пустыми, — ответила я. — Все будет зависеть от вас. Сможете ли вы вспомнить одного человека и захотите ли его вспомнить. В противном случае моя поездка окажется напрасной.
— И что же это за человек? — осторожно спросил Беднов.
— Прежде ответьте мне, Ростовцев — ваш старый знакомый? Вы вместе работали в НИИ радиоэлектроники, ведь так?
Немного помедлив, Беднов кивнул головой:
— Да, вы совершенно правы… Это было так давно!
— Те самые золотые деньки, не так ли? — спросила я.
Беднов натянуто усмехнулся и сказал:
— Возможно, кому-то они именно такими и представляются… Вы разговаривали с Ростовцевым?
— Нет. Он ни с кем не разговаривает, — сказала я. — По-моему, земные заботы его уже не волнуют. Я разговаривала с сотрудниками…
— Мой адвокат тоже с ними разговаривал, — задумчиво произнес Беднов. — Грош цена всем этим адвокатам!.. Они думают только о своих гонорарах… Ну, бог с ним! И что же вам удалось узнать?
— Немного, — сказала я. — Ростовцева часто навещали люди из органов и один раз — женщина. Она приносила ему фрукты и очень нервничала при встрече. Вы знаете, кто это может быть?
— Женщина? — задумчиво протянул Беднов. — Это очень интересно… Женщина… Вы знаете, как она выглядела?
— По словам санитарки, неплохо выглядела, — ответила я. — Лет тридцати пяти.
