Ирина Львова - Стелла искушает судьбу
— Простите… Прости меня за вчерашнее… Я послезавтра улечу… Но мне не хотелось бы, чтобы ты обо мне плохо думал…
— Улетишь? — Влад быстро проглотил то, что жевал. — Слушай, как вкусно! Ты просто мастер!
Рита еще больше смутилась:
— Я… Я…
— А зачем тебе улетать?
— А зачем мне оставаться?
— Ну хотя бы из-за того, что я тебя люблю, — просто сказал Влад.
Рита вскочила, нелепо засуетилась и сделала вид, что доливает себе из огромной медной джезвы кофе… В полную чашку.
— Я не понимаю… — пробормотала она.
— А что тут понимать? — как-то устало и отрешенно отозвался он. — У меня есть жена, которую я давно разлюбил и которая давно разлюбила меня, и сын, которого я никогда не разлюблю и не брошу…
— Тогда я совсем не понимаю….
— Тебе ничего не грозит. Я слишком тебя люблю, чтобы просить стать моей любовницей, да и вообще, ты достойна лучшего. Значит, я буду твоим верным рыцарем, пока в этом не отпадет необходимость.
Ритины зеленые глаза изумленно расширились. Она издала несколько нечленораздельных звуков и притихла, замерев у плиты с медной джезвой в одной руке и с чашкой в другой.
— Ты удивлена? Не стоит. Лучше скажи, ты где-нибудь училась?
Она кивнула, все еще не находя в себе сил издать ни звука.
— Отлично. Окончила?
Рита опять кивнула.
— Еще лучше! — развеселился Влад. — Колись, какую профессию приобрела? Умру на месте, если шеф-повара!
— М-м, н-нет, — жалобно промычала Рита. — У меня диплом специалиста по маркетингу.
Влад открыл рот и вскочил, едва не опрокинув шаткий столик.
— Черт возьми! Что же ты молчала? Ведь мне… Ведь я… Ох, черт, черт, черт! Да как же я без тебя жил-то все это время?
* * *— Так… Эту обязательно… Эту — если захочешь. Ага… Н-ну, для общего развития, пожалуй, стоит. A-а! Вот эту прямо сегодня начнешь! Или лучше эту?
Стелла, сидевшая на раскладном, несобранном диване в комнате Ирины, сжалась в комок под «книгопадом», который обрушила на ее голову гостеприимная, но, вне всякого сомнения, слегка повредившаяся в уме хозяйка. Девушку охватило уныние — да сколько же нужно времени, чтобы все это прочитать?!
Но энтузиазм Ирины не угасал. Таская табуретку из угла в угол, она, постоянно припоминая что-нибудь еще, скакала от одной стойки стеллажа к другой и время от времени издавала грозное рычание, когда ей не удавалось отыскать нужную книгу или та оказывалась во втором ряду за другими книжками.
История искусств и история религии, замшелый учебник хороших манер и учебник английского языка, мифы Древней Греции и «Молот ведьм», Булгаков и Набоков, Стругацкие и Шекли, Орлов и Орлицкий…
— А это-то зачем? — тихонько взвыла Стелла.
— Надо знать фольклор местности, где живешь! Даже если обитаешь там временно, — наставительно буркнула Ирина, осознавая, что несколько перегнула палку.
«Мы маленькие дети, нам хочется гулять!» — вертелась в голове девушки строчка песенки из старого детского фильма. Она сумеречно поглядывала в окно, но на самом деле гулять ей вовсе не хотелось. Она понимала, что новая приятельница решила разом восполнить все пробелы в ее образовании, к чему Стелла, собственно, и стремилась, но ей было немного страшно.
«Конечно, не мудрено, что она столько знает — книг, как в городской библиотеке! — размышляла Стелла. — В обеих комнатах стеллажи, даже в прихожей целая стена занята книжками… Неужели она их все прочитала… и не спятила? Или все-таки чуть-чуть… того?» Девушка устыдилась собственной черной неблагодарности и начала листать первую попавшуюся книгу.
— А! Годится, — обрадовалась Ирина, плюхаясь на диван рядом с гостьей, — правильно, начни с чего попроще. И увлекательно, и познавательно.
Стелла взглянула на обложку — «Таис Афинская» Ефремова. Попроще! В библиотеках их городка фантастику не жаловали, а Ирина просто завалила ее такими книгами, уверяя, что подобные произведения будят живость ума. Стелла не считала, что она права, — зачем читать о том, чего нет? — однако возражать не стала.
— Я тебя спрошу, если не пойму чего?
— Конечно! Хотя что тут понимать? Слушай, как ты думаешь, уже стемнело?
Удивившись странному вопросу, девушка посмотрела в окно:
— Н-ну, по-моему, еще нет. А что?
— Вот и я так думаю, — мрачно согласилась Ирина, но не объяснила, почему ее столь занимает данный вопрос. — Ладно, пойду гречки наварю.
— Ир, а почему ты диван не складываешь?
Женщина даже приостановилась возле двери, видимо удивившись еще больше, чем ее гостья несколько секунд назад.
— Как — почему? Я же его потом вспотею раскладывать! Да и книги убирать… Он у меня на Ленине стоит. — Она поколебалась мгновение и добавила: — На четвертом издании.
Решив, что этим все сказано, хозяйка удалилась на кухню, а Стелла с опаской отвернула край мягкого, шелковистого, очень красивого покрывала с тиграми в джунглях и заглянула под диван: вместо ножек его край поддерживали ровные стопки книг в шоколадно-коричневых переплетах.
Покачав головой, девушка огляделась. Честно говоря, квартира Ирины ее поразила с первого взгляда: обилие книг и вековая пыль повсюду, набитый удивительными фарфоровыми и бронзовыми фигурками — такие Стелла видела только в комиссионках — и хотя и очень красивой, но битой и разрозненной посудой буфет с мраморной доской, повсюду разные старинные вазы и подсвечники, дорогая хрустальная люстра, которую не мыли, как минимум, лет десять, и колченогие стулья, шикарные напольные вазоны и торчавшие из них веники из неведомых засохших растений, картины в резных багетах и… и паутина над красивым старинным карнизом! Письменный стол, загнанный в угол между шкафом с резьбой и величественным буфетом так, что сидеть за ним просто не представлялось возможным, заваленный миниатюрами, написанными, как пояснила Ира, на фарфоре, на слоновой кости и еще на чем-то, бисерными ридикюльчиками и разнообразными финтифлюшками неизвестного Стелле назначения… О Боже! Теперь еще и Ленин, навеки выселенный под диван! Нет, не укладывался в голове у Стеллы Ирин способ ведения домашнего хозяйства. А уж паутина на потолке — тем более. Пауки и результаты их жизнедеятельности явно не входили в сферу интересов этой странной женщины.
Девушка отправилась на кухню, запущенный вид которой ее и вовсе не радовал. Она усердно размышляла над тем, как бы навести здесь порядок, не обидев горе-хозяюшку.
Они съели по тарелке гречневой каши. Заметив, что Ирину не покидает необъяснимо-мрачное настроение, Стелла попыталась ее разговорить.
— Расскажи мне о своих родственниках, — попросила она и прикусила язык, вспомнив, что сказала Ира о бабушке.
Но та, казалось, восприняла просьбу гостьи как должное.
— Хочешь фотографии покажу?
— Ага. Только давай свет включим?
— Ты считаешь, что стемнело?
— Ну.
— Прошу заметить, это сказала не я! — торжественно провозгласила Ирина и потянулась к холодильнику.
Стелла наблюдала за ней с нескрываемым удивлением и затаенным опасением, ожидая чего угодно, и, лишь когда хозяйка извлекла бутылку «Аиста», в которой оставалась примерно треть коньяку, девушка перевела дух.
— Понимаешь, не пью, пока не стемнеет! — весело пояснила женщина и скомандовала: — Ну, пошли в комнату, альбомы там.
* * *К девяти вечера, когда все альбомы были уже просмотрены и отложены в сторону, несмотря на усердное поглощение коньяка, Ирина изъяснялась еще вполне внятно. Она дважды убегала на кухню и приносила таких же, как первый, «аистов», наполненных на треть.
Это еще более поразило Стеллу (почему не слить все в одну бутылку?), которая, чтобы не обижать новую приятельницу, стоически пригубливала свою рюмку, полную едкой жгучей дряни. Хозяйка, казалось, не обращала внимания на то, что гостья весь вечер сидит с одной рюмкой, что вполне устраивало Стеллу. Или же Ирина просто предоставляла девушке полную свободу действий.
На первых порах Стелла несколько нервничала: она прекрасно помнила, что отец, выпивая, становился сначала очень весел и говорлив, затем к чему-нибудь цеплялся, начинал ругаться и злиться и, наконец, просто зверел. Чего-то подобного она ждала и от Ирины, однако по мере того, как становилось ясно, что та застряла на первой стадии и только делалась все более и более болтливой (если такое вообще можно себе представить), девушка успокоилась.
Умудрившись уловить просвет в словесном потоке (Ирина как раз выпивала очередную рюмку), Стелла спросила:
— Ир, а почему у тебя столько бутылок? И все неполные?
— А-а, — махнула рукой та, едва не уронив опустошенную рюмку, — это я для соседа.
— Для какого соседа? — удивилась Стелла.
— Пал Андреича. У него рак. С полгода жить осталось. А жена ему нич-чего не разрешает — ни выпить, ни покурить. Вот он ко мне иногда и заходит.
