Джейн Кейси - Пропавшие
— Я иду спать, мама.
— Спокойной ночи, — автоматически отозвалась она, не отдавая себе отчета в том, что за окном еще даже толком не стемнело и я иду в постель на два часа раньше обычного. Я оставила ее, уставившуюся в экран. Если бы мне пришлось держать пари, я бы поставила на то, что в голове у нее был только Чарли.
Лампочка в светильнике над раковиной в ванной комнате перегорела. Верхний свет придавал моему лицу сероватый оттенок, моя кожа казалась мертвенной, губы — голубыми, глаза попали в тень и выглядели тусклыми и темными. Я пристально смотрела на себя в зеркало ванной комнаты, вспоминая о Дженни. На мгновение я увидела ее такой, какой она была при жизни, затем — какой нашла в лесу. Во втором образе что-то отсутствовало — то, что делало ее той, кем она была. Это исчезло. «Задуть огонь, потом задуть огонь».[2]
Шекспир правильно это заметил вместе со своим бедным, сбитым с толку кровожадным мавром. «Срывая розу, как я верну ей животворный рост? Она увянет».[3]
Я выключила свет в ванной комнате, нашла дорогу к кровати в полумраке и со вздохом забралась под одеяло. Дожидаясь сна, я разглядывала потолок. Мне бы испытывать злость, печаль или какую-то решимость, но я чувствовала в основном оцепенение.
Наутро я поехала в школу без особого удовольствия. Я вынуждена была там находиться; Элейн совершенно ясно дала понять: учителя должны явиться, даже если не будет учениц. Я ожидала, что немало моих коллег смотрели новости, и от предчувствия неловкости у меня покалывало кожу. Но первыми, кого я увидела, подъехав к воротам школы, оказались девочки из класса Дженни: Анна Филипс, Коринна Саммерс и Рейчел Бойд. Они были не в школьной форме, а в джинсах и толстовках с капюшонами. Когда я въехала на территорию, они, смущаясь, стояли в обнимку перед бесчисленными камерами и репортерами, по-прежнему осаждавшими школу. Но ощущалось что-то искреннее в их проявлении чувств, что-то настоящее — лица девочек были в пятнах от слез, покрасневшие, а не ухоженные, на потребу камеры. Я припарковалась в первом же подходящем месте и выскочила из машины, возвращаясь к своему долгу телохранителя, советчика или друга — что им понадобится больше.
Они возлагали цветы, поняла я, подойдя ближе. Вдоль школьной ограды протянулся импровизированный мемориал с открытками, плюшевыми медвежатами, даже с воздушными шариками и плакатиками с вырезанными из газет фотографиями. Лицо Дженни раз за разом возникало на расплывчатых, плохой печати снимках. И разумеется, лежали букеты цветов, безвкусные в своей веселой оберточной бумаге. В ярком солнечном свете бледно мерцали свечи. Дожидаясь, пока девочки закончат свое маленькое бдение, я прошлась вдоль ограды, читая некоторые открытки и плакатики: «Маленький ангел, тебя забрали слишком рано. Мы не забудем тебя, Дженнифер. Хотя я тебя не знала, я буду всегда тебя помнить…» Все это говорило об отчаянной потребности людей поучаствовать в трагедии, показать, как она их тронула. Впечатляющая бесполезность.
Мне не пришлось волноваться по поводу того, как склонить эту троицу к разговору, они сами подошли ко мне, как только заметили мое появление. Вот она, разница между детьми и подростками, подумала я. Еще год, и они направились бы в другую сторону, лишь бы уклониться от общения с учительницей. Эти девочки были неискушенными, доверчивыми. Легкая добыча. Такой оказалась и Дженни.
— Как вы? — сочувственно спросила я, ведя их к скамейке, находившейся вне пределов досягаемости средств массовой информации, в глубине школьной территории.
Коринна, высокая, темнокожая и стройная, криво улыбнулась мне.
— Да мы ничего. Просто в это очень трудно поверить.
— Полиция уже разговаривала с вами? — спросила я. Три головы синхронно покачались.
— Когда они будут с вами беседовать, — начала я, тщательно подбирая слова, — если им потребуется поговорить с вами, может статься, что вас спросят о жизни Дженни.
Три головы кивнули.
— О людях, которых знала Дженни… о друзьях.
Снова кивок.
— Может быть, о людях, о которых не было известно родителям, — предположила я.
В ответ на это Коринна и Анна — которая своим маленьким круглым личиком и крепеньким телом ужасно напоминала мне хомяка — широко раскрыли глаза. Рейчел же устремила взор своих голубых глаз в землю. Интересно.
— Понимаете, если у Дженни имелись какие-то тайные друзья, это поможет полиции выяснить, кто ее убил, — сказала я, наблюдая за реакцией Рейчел. Уголки ее рта от природы были изогнуты вниз, и в спокойном состоянии это придавало ей угрюмый вид; обычно это вводило в заблуждение, но только не сегодня. Ничто в ней не дрогнуло, а глаза по-прежнему остались прикованы к траве у нас под ногами.
Анна откашлялась. Вид у нее сделался еще более расстроенным, чем раньше.
— Дженни была нашей подругой, мисс, но мы ничего не знаем о том, кто ее убил, честное слово…
Я поспешила успокоить ее:
— Никто не думает, что ты имеешь к этому какое-то отношение, Анна. Просто если она упоминала о каком-нибудь незнакомом человеке, кто мог просить ее что-то сделать или встретиться с ним, вы бы об этом вспомнили, не так ли? Кто-то не из школы? Может, мальчик?
Коринна покачала головой.
— У нее точно не было парня. Исключено.
— Вы уверены? — настаивала я. — Совсем никакого? Рейчел?
Тут она нехотя подняла глаза и посмотрела мне прямо в лицо так открыто и бесхитростно, что еще до ее слов я поняла: она собирается солгать.
— Нет. Никакого.
— А вы бы знали, если бы у нее были неприятности дома? Что-то ее беспокоило?
Три «нет». Я легонько вздохнула. Бесполезно.
— Хорошо, — бодро произнесла я. — Что ж, если вы что-нибудь вспомните, не бойтесь рассказать об этом. Никакой беды с вами не случится.
Хором дружное «да», «спасибо» и «до свидания», и три девочки вскочили со скамейки. Я наблюдала, как они уходят прочь и исчезают за углом школьного здания. Я сделала все от меня зависящее, но трудно было не пасть духом. Мне следовало сказать кому-нибудь о Рейчел, сообщить Викерсу, что, по-моему, у нее есть какая-то важная информация. Но кто станет меня слушать? И как я могу быть уверена, что не ошибаюсь?
В раздумьях я посидела на скамейке еще несколько минут. И в конце концов решила, что ничего сделать не могу. Мне просто придется ждать, пока она сама подойдет ко мне. Придя к такому выводу, я подняла глаза и увидела маленькую фигурку, идущую по парковке. Рейчел, но уже без подружек. Она сбросила маску безразличия, и ее по-детски пухлое личико выражало тревогу, когда она приблизилась ко мне.
— Мисс Финч, я не знаю, но… в общем… — Она оглянулась. — Я не хотела рассказывать в присутствии других, так как Дженни попросила меня никому не говорить.
Я подалась вперед, стараясь сохранять спокойный вид.
— А что такое, Рейчел?
Девочка все больше волновалась.
— Понимаете, вы спросили, не было ли у нее каких-то знакомых. Не из школы. Так вот, однажды она мне показала, у нее была фотокарточка, она с… с другом.
— С другом? Ты уверена? — чересчур взволнованно спросила я. Рейчел с сомнением посмотрела на меня, и я поняла, насколько близка она к тому, чтобы убежать, ничего не сказав. Я сделала глубокий вдох и очень мягко спросила: — Кто это был?
— Я не знаю. С ним она встречалась после школы.
— Каждый день?
Рейчел покачала головой.
— Нет. У нее был приятель… знакомый мальчик. Пару раз в неделю она встречалась с ним.
— И это он был на снимке?
— Нет! — Я начала вызывать у Рейчел досаду. — Он был просто приятель. А вот нравился ей его старший брат.
— Хорошо, — спокойно произнесла я. — И как звали этого брата?
Рейчел пожала плечами.
— Она не сказала.
— Ну а как звали приятеля Дженни?
— Она и этого мне не сказала. Я больше ничего о них не знаю, кроме… кроме…
Я ждала.
— Ее друг — человек на фото — был старый, мисс Финч. Взрослый. Я увидела только часть его лица, потому что он ее целовал, но это точно был взрослый человек.
— Взрослый, как родители, или взрослый, как я?
Бессмысленно было просить у нее уточнения: в глазах двенадцатилетней девочки мы все глубокие старики, — но я чувствовала, что вряд ли она перепутает человека двадцати с небольшим лет с мужчиной, которому тридцать пять или даже больше.
— Взрослый, как вы, — ответила она. — Мисс, вы действительно думаете, что он… вы думаете, он может знать, кто убил Дженни?
Взрослый друг двенадцатилетнего ребенка, девочки, которая оказалась убитой и брошенной в укромном лесном уголке? «Полагаю, да», — подумала я, но вслух произнесла:
— Может быть. Но не волнуйся. Ты правильно сделала, что рассказала мне об этом. И я уверена: полиция уже нашла ее друга.
Говорила я на самом деле машинально, сосредоточившись на своих мыслях. Значит, все было так просто — неправильно воспринятая влюбленность, ведущая к неподобающим отношениям, которые имели следствием беременность и закончились грубым, насильственным решением. Все части головоломки вставали на место. Полиция, вероятно, уже арестовала его. Я направлю их к Рейчел, она подтвердит то, что они уже знают, и все закончится примерно так. Правосудие свершится, Дженни окажется отомщена, Шеферды и все остальные будут скорбеть, но, по сути, ничего не изменится. Я принесу какую-то пользу. Повлияю на ход дела, но все слишком поздно: Дженни уже не спасти.
