Фредерик Тристан - Загадка Ватикана
— Если Его Высокопреосвященство не имеет возражений, то, возможно, ученому профессору Мореше будет дозволено принять участие в нашем слушании? — предложил нунций.
— Nihil obstat[36], — согласился кардинал, и на его тонких губах гурмана промелькнула чуть заметная улыбка.
В этом месте читатель имеет полный резон удивиться. Почему все-таки почтеннейший префект Святой Конгрегации изъясняется только на латыни и при этом пользуется лишь фразами, пригодными разве что красоваться на розовых страницах популярного словаря, — по причине суетного тщеславия или из-за какого-то снобизма, присущего священнослужителям его ранга? Во всяком случае создалось впечатление, что кардинал делает это не из чувства юмора, просто он смертельно устал от всего, и в первую очередь от проблем, связанных со сложностью человеческих отношений. Какой цели служила его латынь — была она для него своеобразным убежищем или он маскировал ею свое желание как можно раньше уйти на вечный покой? Или за этим заслоном из простейших цитат прятались какие-то иные мысли, более сложные.
Отец Мореше уселся напротив сиятельного лунатика, справа от Сальва. И поскольку никто больше не изъявлял желания высказаться по поводу «Жития», профессора попросили продолжить перевод, что он и сделал, похожий на мумию, которую во исполнение какого-то непонятного ритуала усадили на стул.
Ангелы-воины заключили Базофона в клетку из ивовых прутьев, чтобы с удобством доставить его на Землю. Юноша был весьма раздражен такой бесцеремонностью и крепко прижимал к себе палицу, словно пытаясь унять свой гнев. Таким образом они удачно пересекли три неба. Но когда достигли кристаллической сферы, которая окружает подлунный мир, им пришлось остановиться, чтобы получше сориентироваться.
Черные тучи, предвещая грозу, покрывали все пространство над Империей, от Рима до Иерусалима. Поэтому, ничего не видя внизу, ангелы решили спускаться наугад, не ведая, где они приземлятся. Увидев крохотный просвет между тучами, они туда и направились. Поставив клетку в пустынной и скалистой местности, они, поскольку начался проливной дождь, торопливо открыли ивовую дверцу и, взмахнув крыльями, не задерживаясь, отправились обратно на Небо.
— Ничего себе! — воскликнул Базофон. — Вот это, я понимаю, вежливость! Улетели, даже не попрощавшись! Да вы курицы ощипанные, а не ангелы Господни!
И он вышел из клетки, немного прихрамывая, так как у него затекли ноги. Проливной дождь показался ему таким приятным, что он широко раскинул руки и выпятил грудь, чтобы лучше его принять. Поскольку в Раю никогда не выпадает ни капли дождя, юноша открыл это земное явление с огромным удовольствием.
«О, как чудесна эта прохладная вода, что омывает все мое тело! — подумал он. — И какое счастье, что у меня есть тело, которому так приятно подставлять себя под эти прохладные струи!» И он засмеялся, почувствовав, что он жив, как самый обыкновенный человек.
«К черту этот Рай!» — подумал он. И, пнув ногой ивовую клетку, забросил палицу на плечо, выбрал наугад направление и весело зашагал сквозь дождь, который лил все сильнее и сильнее, мало заботясь о своей промокшей одежде.
Приближаясь к повороту дороги, он услышал странный шепот, доносившийся из-за обломка скалы. Он был похож на прерывистое мурлыканье старого кота. Стараясь ступать неслышно, он подошел ближе и увидел в скальном углублении старика с длинной седой бородой, одетого лишь в набедренную повязку. С закрытыми глазами, с сомкнутыми перед собой руками, он стоял на коленях и молился. Однако ни одного слова из его молитвы нельзя было расслышать — его бледные губы глотали их, как только они вылетали у него изо рта.
Базофон опустился на камень под скальной аркой и стал ждать, когда старик окончит молитву. Но так как время шло, а конца бормотанию незнакомца не было видно, он кашлянул, громко фыркнул, но не достиг заметного результата. Тогда он воскликнул:
— Разве так встречают смертного, который живым обитал на Небе?
Никакого ответа. Одинокий старик продолжал бубнить себе в бороду. Тогда Базофон разгневался:
— Замшелый скелет, если ты мне не ответишь — и сейчас же! — я тебе пощекочу ребра вот этой палкой!
И чтобы показать, что не шутит, он поднял палку и с угрожающим видом подступил к старику. Видя, что тот даже не шевельнулся, он со всего размаху хотел огреть его палицей, но к его величайшему изумлению, она выскользнула у него из руки и, обкрутившись в воздухе, опустилась на него. Таким образом, удар, которым он хотел угостить отшельника, пришелся ему по спине.
— Вот что происходит, когда человек напрасно и чересчур злится, — сказал старик, наконец подняв на него взор.
Хотя Базофон и был раздражен до крайности, но еще более он удивился. Он не мог понять, каким это чудом палица выскользнула из его руки.
«А не колдовство ли это?» — подумал он.
— Меня предупредил о твоем прибытии Артаксеркс, мой ворон. Он даже сообщил, что ты спустился из-за туч в ивовой клетке, но я ему, конечно же, не поверил, ведь он великий охотник врать.
— И все же, — отвечал Базофон, — я сюда спустился прямо с Неба. Вот сейчас я с тобой разговариваю, а еще вчера я встречался с Духом Святым.
Старика разобрал такой смех, что ему пришлось приложить немало усилий, чтобы успокоиться.
— А ты, я вижу, еще больший мастер врать, чем мой Артаксеркс! Но если уж ты похвалился, что видел Святого Духа, то ответь мне на такой вопрос: кто он — мужчина или женщина? Бог или богиня? Философы расходятся во мнениях по этому вопросу.
— Это бог, — отвечал Базофон. — Он даже является одной из персон Святой Троицы.
— Ну вот, ты и сам теперь видишь, что ты лжешь! — воскликнул старик. — Ты назвал его богом, и ты мне говоришь о персонах. Бог — не персона.
Базофон пожал плечами. Стоило ли ввязываться в дискуссию, похожую на те, которыми его пичкали патриархи? Отшельник продолжал:
— К тому же, если ты сошел с Неба, ты должен быть ангелом, а я хорошо вижу, что ты лишь мальчишка и сумасброд. Встречался ли ты с драконом на втором небе? Из чего у него тело — изо льда или из огня?
— Заткнись, калека беззубый! — взорвался Базофон. — А ты, ворон, прекрати болтать, как твой хозяин!
Птица увернулась от удара палицей и, взлетев, уселась на верхушке скалы. А старик снова зашелся смехом. И в самом деле, этот ветрогон здорово его потешал. Ведь отшельнику в его уединении редко представлялась возможность так позабавиться. И не стоит удивляться, что вид хохочущего деда привел Базофона в такое неистовство, что он не смог подавить свою ярость. Он замахнулся палкой и уже хотел опустить ее на пустынника, однако, как и в первый раз, она выскользнула у него из руки. Полетав в воздухе, она ударила его в лицо, разбив нос, из которого сразу же потекла кровь.
Базофон и не догадывался, что Святой Дух заколдовал палицу святого Иосифа таким образом, что ее можно было использовать только ради праведной цели. Поэтому, побитый, растерянный, юноша решил, что обязан своим злоключением старику. И сразу же сбавил тон.
— Извини меня, — сказал он ему, — но я не знал, что ты колдун. Как тебе удалось обратить палку против меня?
— Ничего я тебе не расскажу, и не надейся, — отвечал отшельник. — Ты слишком груб.
Базофон встревожился.
— Ты разве не видишь, что у меня разбит нос? Неужели ты позволишь, чтобы я истек кровью, как цыпленок, которому отрезали язык?
— Не будь я Эленк, если я когда-нибудь так много смеялся! Да тебе следует выступать в цирке! Но поскольку ты просто глуп, я помогу тебе исцелить твою рану. Но сначала извинись за непотребные слова, которые вылетели из твоего грязного рта.
— Я сделаю все, что ты хочешь, — жалобным голосом отвечал Базофон, — только останови мне кровь!
И он попросил извинения за свою грубость. Тогда Эленк промыл рану водой из источника, который пробивался из скальной расщелины, приложил к его распухшему носу целебные травы и сделал перевязку, употребив для этого лоскут ткани, оторванный от своей набедренной повязки. Никогда еще молодой человек не чувствовал себя таким униженным.
— Послушай, — сказал старик, — я не знаю, откуда ты взялся, да мне и все равно. Может быть, тебя прислал сюда тот, которого называют Мессией. Говорят, он жил где-то поблизости от Иерусалима, еврейского города, и будто бы он вознесся на небо на ослепительно сияющем облаке. Ты о нем что-то слышал?
Базофон, чувствуя себя совсем искалеченным, улегся в тени скалы, дав себе слово никогда больше не упоминать о своем пребывании на Небе. Поэтому он осторожно ответил:
— Рассказывают столько всяких историй…
— Еще бы, — ответил Эленк, — я и сам очень много слышал, однако одни мне нравятся, а другие — нет. Скоро будет конец света, не так ли?
