Ольга Володарская - Пикник на Млечном пути
Фаина не обманула Айгюль, когда сказала, что живет с ней. И что они не принимали гостей, тоже было правдой. Вот только их квартира была закрыта для посещений задолго до того, как мать заболела.
Всегда, так точнее.
Фаина помнила себя с четырех лет. И первая картинка запечатлелась следующая: она забегает домой, держа за руку соседского мальчика. Они познакомились в песочнице несколько дней назад и встретились на площадке, когда мама уже зашла в квартиру. Фая так хотела поиграть с ним, потому позвала пацана в гости. У нее было совсем мало игрушек, и одной скучно с ними играть, а тут компания…
– Кто это? – ледяным тоном проговорила мать.
– Это Сережа, мой друг.
– Кто тебе разрешил приводить его?
– Мы немножко поиграем… Можно?
– Нет, – громыхнула мать и буквально разорвала «узелок» из ребячьих пальцев. Затем толкнула дочь в комнату, а Сережу выставила за дверь.
Фая разревелась. Ей было обидно и стыдно перед Сережей. Но мать приказала:
– Заткнись! – А когда дочь этого не сделала, схватила за шкирку и отволокла в кладовку. – Посиди тут, подумай о своем поведении, – рявкнула она перед тем, как запереть Фаю в пыльном и темном помещении на несколько часов.
Тогда девочке казалось, что нет наказания страшнее. Но она ошибалась. Чем старше Фая становилась, тем более жестоким становилось наказание. Мать запирала ее не только в кладовке или туалете, но и на балконе. Она не давала ей есть и пить. За слово против хлестала по губам, разбивая их в кровь.
И Фая терпела все это. Потому что ей внушили, что она достойна лишь такого обращения.
Никчемная, ленивая, тупая!
Когда мать узнала, что Фаина поступила на бюджетное отделение педагогического университета, то своего мнения не изменила. Такая никчемная, ленивая и тупая девка может чего-то добиться только через постель. И потащила дочь к гинекологу, чтоб проверить, не залетела ли она от декана.
– Или кому ты дала, тварь, чтоб тебя зачислили? – орала мать на Фаину. – Мне твои выродки не нужны.
Гинеколог женщину успокоил. Дочь оказалась девственницей. Но мать все равно стояла на своем:
– Значит, ртом усердно работала! Сейчас каждая норовит себе шубу или машину насосать. А ты, чтоб умной казаться, решила в институт попасть! И пять лет теперь будешь мужские письки во рту гонять, чтоб отучиться. Мозгов-то у тебя нет. Придется тебе теперь отдельную посуду покупать, я с тобой, сосалкой, из одной тарелки есть не буду.
Так мать «порадовалась» первому серьезному успеху дочери. Вот только другую посуду для нее так и не купила. Пожадничала.
Глава 4
«Си»
Симона открыла дверь своей квартиры и предложила спутникам войти. Хотя они, конечно же, и без приглашения сделали бы это.
– Можете присесть, пока я ищу документы, – сказала она, указав на диванчик в прихожей. Прихожая была не очень большой, но Симона смогла его втиснуть. Все благодаря тому, что в шкафах не было надобности – у нее имелась гардеробная.
– Вы тут одна живете? – спросил майор Бах. Сначала он хотел отправить с Симоной стажера Сеню, но потом тоже решил поехать. И теперь расхаживал по квартире, хотя мог бы и присесть, как ему предлагали.
– С братом. Это наше семейное гнездо – мы выросли в этой квартире. Но я тут не постоянно обитаю. Люблю путешествовать. Отсутствую даже не неделями – месяцами.
– А где ваш брат сейчас?
– Понятия не имею. Он взрослый мужчина. Наверняка у него есть личная жизнь.
Симона нашла наконец паспорт и протянула его Баху.
– Хм… Вы изменились, – проговорил майор, изучив документ и уделив особое внимание фото.
– Постарела. Тут мне двадцать пять, а сейчас сорок три.
– Вы отлично выглядите, Симона. Гораздо моложе своих лет.
Симона поразилась галантности опера. Надо же, молодец какой. Сделал женщине комплимент. Не ожидала она от представителя закона такого. Тем более, товарищ майор до этого момента вел себя больше как мужлан, нежели как джентльмен.
– Мерси, месье, – проговорила Симона с жеманной улыбкой. Ее она изобразила, поскольку посчитала, что от нее ждут именно такой реакции.
– Попрошу вас не покидать город в ближайшее время. – Бах вернул Симоне паспорт.
– Да, конечно, понимаю.
– Мы можем еще раз вызвать вас.
– Я вся в вашем распоряжении, майор. – Тут уже она обошлась без кокетства. Побоялась переиграть.
– Если вдруг что-то вспомните о минувшем вечере… Вдруг какую-то мелочь, которая на первый взгляд и не важна…
– Я вам позвоню.
Майор кивнул и положил свою визитку на угловую полочку. Там стояла старая семейная фотография и ваза с живыми цветами. Сейчас это были ромашки и «часики». Их очень мама любила. И когда появлялась возможность собрать букет из них, дети это делали. И ставили в ее любимую вазу перед семейным портретом.
– Это ведь вы? – спросил Бах, ткнув пальцем в девочку на групповом снимке. Она была очень похожа на брата, но ее макушку венчал бант. Это отличало близнецов и указывало на пол одного из них.
– Я, – просто ответила Симона.
– Вы похожи на отца. Вы оба…
– Да. Хотя оба, конечно, мечтали взять мамины черты.
– Она потрясающая красавица.
– О, вы бы видели ее в жизни. Фото не передает подлинного очарования и блеска. Мама была похожа на кинозвезду. Но не голливудскую, а нашу, советскую. В ней шик со скромностью и простотой уживался.
– Ее нет в живых?
– Ни ее, ни отца.
– Я про него не спросил, потому что он значительно старше супруги…
– На двадцать пять лет. Это был мезальянс чистой воды. Она молодая красотка, он – невзрачный мужчина в возрасте. Но и это не все. Ее предки все профессора и академики, а он первый в семье, кто получил высшее образование. Она русская, он еврей, отец которого вырос в гетто.
– Это была любовь?
– Это была любовь, – эхом повторила Симона. – Самая что ни на есть настоящая.
– Если так, то ваши родители должны были умереть в один день?
– Так и случилось.
– Несчастный случай?
– Да. Но не автомобильная авария или авиакатастрофа. Не обвал и не потоп. Не пожар и не взрыв газа. Отравление.
– Как так?
– Папа был ботаником. Постоянно возился с растениями. Выращивал, прививал, выводил какие-то гибриды, адаптировал экзотические виды к нашим широтам. Он был энтузиастом, работу обожал. Поэтому дома у нас чего только не было! Начиная от семян, заканчивая баобабом, что пытался выжить в обычном эмалированном ведре… – Симона не стала упоминать о том, что он зачах сразу, как скончался его опекун. – Но папа был крайне рассеян. Поэтому как-то оставил семена какого-то ядовитого растения на столе. Мама решила, что это гвоздика – они очень походили на эту пряность – и добавила семена в блюдо…
– Какой кошмар!
– Да, это был кошмар. Родители мучились несколько часов. И никто им не мог помочь, потому что противоядие имелось только у африканских шаманов – растение было родом из Занзибара.
– Как вам удалось избежать их участи?
– То был романтический ужин на двоих. Родители отмечали день знакомства. Они делали это из года в год. Когда мы были маленькими, присоединялись к ним. Но на момент смерти родителей нам уже было по девятнадцать, мы жили своей жизнью… – Симона судорожно вздохнула. – Я обнаружила их, корчащихся в судорогах, когда вернулась со студенческой вечеринки. Вызвала «Скорую», и она быстро приехала, только спасти маму с папой медики не могли.
– Примите мои соболезнования, Симона. – Бах легонько похлопал ее по руке. – Извините, что заставил вас вспомнить это.
– Я помню ЭТО всегда.
– Советую вам принять успокоительное и поспать.
– Я так и сделаю.
Обменявшись прощальными репликами, они расстались.
Закрыв за полицейскими дверь, Симона буквально рухнула на диван. Майор прав, для нее сейчас ничего лучше не придумаешь, чем какой-нибудь новопассит (никотиновая жвачка закончилась) и мягкая кроватка, но где взять силы, чтобы дойти сначала до кухни, где хранятся все лекарства, а затем до спальни?
Симона сбросила туфли и вытянулась на диване. Голову положила на один подлокотник, ноги на другой. Она была невысокой, поэтому легко уместилась. Закрыла глаза, глубоко вздохнула.
Ей не верилось, что все кончилось…
А все кончилось!
Завтра начнется совсем другая жизнь.
И Симона исчезнет.
Глава 5
«Ми»
Светало…
Михась стоял на мосту, что в этот ранний час был пуст. За те десять минут, что он здесь находился, мимо не проехало ни одной машины, ни прошло ни единого человека. Даже птицы, голуби да галки не пролетали, хотя, судя по засохшему помету на перилах, мост пользовался у них популярностью.
Аверченко полез в карман и достал небрежно скомканный лист. Развернул его, расправил.
Это была расписка.
Михась дал ее госпоже Эленберг три года назад, когда занимал у нее сумму в миллион рублей. А сегодня выкрал из стола покойной, раздобыв ключ от секретного ящика с документами до приезда полиции. Ключи и сейчас при нем!
