Чингиз Абдуллаев - Жребий Рубикона
Еще через полчаса, разочарованные и уставшие, они ехали по направлению к даче Долгоносова, на которой теперь проживали его вдова с сыном. Когда они подъехали к нужному дому и сигналом дали знать о своем приезде, ворота начали медленно открываться.
– Теперь сыграешь роль нотариуса, – сказал Вейдеманис, въезжая во двор, – а я буду твоим водителем.
– У тебя слишком интеллектуальный вид для водителя. Очень умные глаза, – пошутил Дронго.
– А у тебя слишком честные глаза для нотариуса, – также в тон ему ответил Эдгар.
Оба улыбнулись друг другу.
Глава 8
У дома его встретил мужчина лет пятидесяти пяти, очевидно, сторож, который проводил Дронго в дом. В просторной гостиной на первом этаже было несколько больших диванов, выставленных полукругом у висевшего на стене телевизора. На комодах, стоявших за диванами, виднелись статуэтки из натуральной кости и мрамора, привезенные, очевидно, из юго-восточных стран. На стенах висели картины авангардистов.
– Добрый вечер, – услышал Дронго за своей спиной голос и, обернувшись, увидел входившую женщину. Она была высокого роста, копна светлых волос, несколько прямой нос, острые углы лица, холодные беспристрастные голубые глаза, тонкие губы. Такая женщина могла понравиться любому мужчине, отметил Дронго. Она была в темно-фиолетовом платье до пола. Войдя в комнату, протянула гостю руку. Рукопожатие было довольно сильным.
– Садитесь, – предложила она, указывая на диван, и сама села первой. Дронго расположился рядом.
– Вы тот самый нотариус, который звонил мне час назад? – уточнила Далвида. По-русски она говорила без акцента в отличие от своего мужа, у которого чувствовался явный литовский акцент. Было заметно, как внимательно она оглядела его с ног до головы. И несколько удивилась. Очевидно, нотариусы в ее понимании были как стряпчие девятнадцатого века, в покрытых перхотью и пылью костюмах.
– Да. Я привез документы, и мне нужно было с вами переговорить, – решил блефовать до конца Дронго.
– Очень хорошо. Как вас зовут?
Он заколебался. Называться своим обычным прозвищем он не захотел. Она могла раньше где-то услышать, как его неофициально называют. Или удивиться, почему нотариуса зовут таким странным именем. Поэтому он представился своим настоящим именем и фамилией.
– Вы работаете нотариусом? – недоверчиво спросила она. Было заметно, что ее удивляет его итальянский костюм, галстук от «Бриони», его обувь и ремни известной швейцарской фирмы, которой он не изменял уже много лет. Далвида была два года замужем за обеспеченным человеком и отлично понимала, какая одежда на этом нотариусе. Поэтому она смотрела на него с некоторым недоверием.
– Я могу показать вам свой паспорт и документы, – полез в карман Дронго, намереваясь достать только паспорт.
– Вы сказали, что приехали по делу, – так же недоверчиво произнесла хозяйка дома.
Дронго достал паспорт и показал в нем страницу со своей фотографией.
– У вас есть и удостоверение? – неожиданно спросила Далвида.
– Конечно, – не колеблясь ни секунды, ответил Дронго, снова подняв руку, словно намереваясь достать удостоверение. – У вас по соседству живет мой родственник, – вспомнил он в нужный момент, – как раз здесь, на Николиной Горе, находится его дача. И он раньше возглавлял союз российских нотариусов.
– Я знаю всех соседей, – сказала молодая женщина, глядя ему в глаза. – Как его зовут?
– Натиг Агамиров. – Дронго действительно знал такого человека, с которым учился на юридическом факультете. Нужно было блефовать до конца, иначе их разговор мог сорваться.
Далвида улыбнулась.
– Да, я их, конечно, хорошо знаю, – кивнула она, – и его, и его супругу. Не беспокойтесь. Мне не нужны ваши документы. В конце концов, вы приехали предложить мне деньги, а не забирать их.
– Разумеется, – Дронго опустил руку, – именно за этим я и приехал. Для того, чтобы с вами переговорить.
– Вы должны меня правильно понять, – продолжала Далвида, – и не обижаться на меня за мою подозрительность. После смерти мужа мне сложно жить одной. Все эти наследственные дела, его счета, перевод собственности на свое имя. Сестра все время предупреждает меня, что вокруг слишком много мошенников и аферистов, которые могут меня обмануть. Приходится быть начеку.
– Я вас прекрасно понимаю. Сейчас действительно непростые времена. Тем более, если вы оформляете наследство.
– А вы явились ко мне в таком антураже, – усмехнулась хозяйка дома, – что вас вполне можно принять за дипломата или бизнесмена, но никак не за обычного нотариуса.
– Вам будет спокойнее, если я скажу, что обычно работаю с иностранцами и фиксирую сделки в Европе, – продолжал вдохновенно лгать Дронго.
– Это сразу чувствуется, – кивнула Далвида. – Будете что-нибудь пить? Кофе, коньяк, чай?
– Ничего. Спасибо большое. Я приехал переговорить с вами.
– Тогда я вас слушаю.
– Как я вам сказал по телефону, у нас есть два счета вашего супруга, зарегистрированных на Кипре. Вы наверняка слышали о проблемах с вкладами в банках этой страны. Однако мы намерены потребовать вклады, относящиеся к наследству Долгоносова, в полном объеме.
– О какой сумме идет речь? – деловито спросила Далвида, поправляя волосы.
– На первом счету около ста, на втором около пятидесяти тысяч евро, – солгал Дронго, решив, что именно такие суммы должны привлечь ее внимание.
– Что я должна делать?
– Пока ничего. Делать будем мы – оформлять ваше наследство.
– Очевидно, за определенный процент от этой суммы? – уточнила Далвида. Эта женщина обладала хваткой настоящей бизнес-леди.
– Только пять процентов, – успокоил ее Дронго, – но сначала мы должны будем выяснить все обстоятельства дела.
– Что именно вас интересует?
– Его неожиданная смерть. Вы должны понимать, что когда умирает еще не старый человек, обладающий отменным здоровьем, это всегда вызывает определенные вопросы.
– Я вас понимаю, – нахмурилась Далвида, – это действительно произошло так стремительно, что в произошедшее сложно поверить. И он действительно обладал прекрасным здоровьем. И вот такая неожиданная смерть.
– Как это произошло?
– Я поехала к нему на работу и увиделась с ним в его кабинете, – вспомнила Далвида. Рассказывала она довольно спокойно, словно говорила не о смерти мужа, а о своем визите в институт. – Мы с ним немного поговорили, и он вышел из кабинета проводить меня до лифта. Он всегда так делал, – добавила женщина.
– Что было потом?
– Потом он вернулся к себе в кабинет и почувствовал себя плохо. Остальное я знаю со слов его секретаря. Он позвонил ей и попросил принести валидол. Она тут же кому-то перезвонила. Пока ей принесли валидол, прошло несколько минут. Она взяла лекарство, вошла в кабинет и обнаружила его лежащим на полу. Бросилась звать на помощь, вызвала врачей, коллег. Но все было безрезультатно. Он уже потерял сознание и умер еще до приезда врачей. Как они сказали – от обширного инфаркта. Я потом получила официальную справку. Вот такая грустная история, – глядя гостю в глаза, закончила свой рассказ Далвида.
– И вы не заподозрили, что такая смерть может быть неестественной?
– Нет. Там были профессиональные врачи. Они сразу определили обширный инфаркт и сказали, что ничего нельзя было сделать. Похороны я назначила на третий день. Я вспомнила, что его всегда передергивало от мысли, что он закончит свое существование, разлагаясь в деревянном гробу, в грязной земле, и станет добычей червей и земляных жуков. И я приняла решение предать тело кремации, чтобы выполнить его последнюю волю.
– Он ее как-то оформил?
– Нет. Мы однажды говорили на эту тему, и я запомнила его слова. Хотя его дочь от первого брака и сестра были категорически против. Они не поверили мне, что это была воля самого Николая Тихоновича. На этой почве у нас были определенные разногласия. И особенно решительно возражал Вилен Захарович. Такой чудесный человек. Он чуть не плакал, умоляя меня этого не делать.
– Может, следовало немного подождать?
– Чего подождать? – спросила Далвида. – Пока они дадут свое согласие? Я консультировалась с адвокатами. И мне сказали, что в любом случае решение принимает супруга покойного, как его самый близкий человек и законный наследник. А я решила, что будет правильно выполнить волю мужа – кремировать его.
– Понятно, – кивнул Дронго, – но если теперь возникнут вопросы относительно его неожиданной смерти, мы не сможем ничего проверить и доказать.
– А я и не собираюсь никому и ничего доказывать, – холодно сказала хозяйка дома, – в конце концов, это было мое решение и его желание. И если это не понравилось его сестре или взрослой дочери, то это их право не принимать подобного решения.
– Довольно жестко, – заметил Дронго.
– Они меня просто достали, – призналась Далвида. – Сразу начались разговоры и пересуды. Грязные сплетни. Дошли до того, что сестра моего умершего мужа отправилась на работу и начала опрашивать всех, с кем мог увидеться Николай Тихонович. Мир не без добрых людей, и мне все рассказали. Она не постеснялась допросить даже секретаря Долгоносова, желая узнать, как долго я была в его кабинете. Еще мне сказали, что она решила нанять частных сыщиков, чтобы проверить, каким образом так неожиданно мог умереть ее брат. Представляете, какая грязь?
