Лариса Соболева - Любовь к таинственности, или Плохая память
Крамсу вновь глубоко задумался, опечалившись.
– Скажите, вас что-то тяготит в связи с теми событиями? – спросила Зоя.
– Вы чуткая девушка, – улыбнулся Крамсу. – Да, тяготит. До сих пор мне не верится, что Ирина убила мужа. Но в те времена долго не разбирались, достаточно было одной улики, и человеку была обеспечена смертная казнь, в лучшем и редком случае – долгие годы в лагерях. Впрочем, уголовников щадили.
Зоя опешила: хорошенькое признание! Значит, Крамсу не поверил, что мужа убила Ирина, но ни слова в ее защиту не сказал, не попытался помочь ей. Боялся. А спать с ней не боялся. Потрясающе!
– Кто же тогда убил? – спросила Зоя.
– Хм… – Рассказчик развел руками, очередная, но недолгая пауза повисла в комнате. Вскоре она растворилась в тихих словах Крамсу, будто о чем-то сожалевшего: – Не могу с уверенностью ответить. Тогда я был в состоянии стресса, как сейчас говорят, потом мне было некогда думать об этом. А когда задумался… Мне кажется, Бориса убил брат. Если бы вы знали, как тот поломал ему жизнь! Но Федор был человеком мягким, бесхребетным, многое прощал. Представьте, большую часть идей подавал тогда Федор, а лавры пожинал Борис. Нет, он тоже работал, но славу не любил делить с братом. Ну а когда надо было признаться: ошибка моя, а не кого другого, – насмерть испугался за свою жизнь. Арест, расстрел – тогда этот дамоклов меч висел над каждой головой. Тут еще жена добила, дочь, я… В общем, думаю, Борис осуществил бы свою угрозу, чтобы спастись самому. А Федор не испугался, он добивался справедливости в отношении меня.
– Неужели Федор Михайлович?
– Почему нет? Возможно, чаша терпения переполнилась и… В общем, на мой взгляд, этот детектив без точки.
М-да, тяжелый случай… Зоя задумалась. Но может, домыслы собеседника беспочвенны? В конце концов, действительно, ведь револьвер нашли у Ирины.
– Скажите, вы кому-нибудь рассказывали эту историю? – осведомилась Зоя. – Видите ли, я почему-то уверена, что наш заказчик неплохо ее знает. Откуда? Может, он с вами встречался?
– Вряд ли, – отрицательно мотнул головой Крамсу. – А рассказывать рассказывал. Но очень давно. В Америке у меня был друг, все же прожил я там без малого десять лет. Мы до сих пор с ним переписываемся, изредка видимся. А больше никому. Не желаете ли еще чаю?
На улице морозно и темно. Эльзаман подгонял Зою, а она не особенно торопилась попасть в отель, плелась, улетев куда-то мыслями.
– Эй, старуха, о чем грезишь? – толкнул ее он.
– Мы выслушали рассказ, а о чем делать фильм, я не поняла.
– После, после подумаешь. Быстрей!
– Куда ты так торопишься?
– К финночке своей. Ой, какая она… Кстати, ты бы тоже подыскала себе крутого финского парня, а? Авось замуж возьмет.
– Не хочу замуж, я там два раза была. Да и холодно здесь. Ладно, отрывайся, а завтра в путь.
– Как – завтра? – раскричался оператор. – А красоты Севера? Мы ж ничего толком не видели!
– Хочешь, чтобы меня Жертва Каракурта и впрямь сожрала? Обещаю: если все получится удачно, привезу тебя к твоей финночке за свой счет.
– Идет. Мы пришли. Старуха, забери камеру, а?
Эльзаман сунул ей в руки сумку и штатив, под тяжестью которых Зоя едва не рухнула в сугроб, и заскользил в обратном направлении.
– Совсем обнаглел! – крикнула она вдогонку парню, но тот даже не оглянулся…
– Как Финляндия? – поинтересовалась в курилке средняя (то есть вторая бывшая) жена директора Настя.
Она журналистка, новости соскребает с жалких городских просторов. Какая-то вялая по характеру, что вовсе не значит ленивая. Причем все три жены начальства при деле и между собой не в контрах. Как это им удается?
– Стоит себе, – сказала Зоя. – Кстати, тебе сувенир…
– Ой, спасибо, – расплылась в улыбке Настя, рассматривая варежки с типично северным рисунком. – Мягонькие… Чудо.
Зоя всем привезла по пустяку – чтобы завистники меньше клыки точили. Хотя это мало поможет.
– Ты видела новый фильм Смехова? – поинтересовалась Настя. – Он сегодня показывал, а я посмотрела вчера.
– Нет, еще не успела.
– Такое г…
– Что, и правда? – спросила Зоя.
Настя похлопотала лицом, мол, самое натуральное. Но Зоя слишком хорошо ее знала: ему-то та скажет, что фильм гениальный. Как черт из табакерки, появилась Жертва Каракурта:
– Зоя, что собираешься делать?
– Просмотрю отснятый материал.
– Кажется, я только тебя не предупредила. У нас нововведение: теперь все должны расписываться, когда приходят на работу и когда уходят. Учет времени.
– Стой! – задержала ее Зоя, ибо Жертва намылилась бежать дальше с явной целью симулировать кипучую деятельность. – А как будут учитывать время, когда я иду, например, в библиотеку работать, или в музей, или сценарий писать? Обычно я пишу его дома.
– Не знаю, эти вопросы не ко мне.
Жертва Каракурта поскакала по коридору, и вскоре ее ор-разговор со встречными сотряс стены, пол, потолок в той стороне. Зоя терпеть не могла истерик. Сейчас она завелась, конечно, но… Пытаться оборвать хамку не только не имеет смысла – действие чревато и неприятными последствиями. Вспомнился вдруг Крамсу. Тот наверняка именно в сорок первом пришел к мнению, что не Ирина убила мужа, но не вступился за нее, хотя был близок с женщиной. Собственный поступок тяготит его до сих пор. Вот! Мы такие благородные, такие правильные и порядочные, когда дело касается других, а сами поступаем… Лучше об этом не думать.
Для Зои переписали на кассету монолог Крамсу, и теперь она лежала дома и просматривала, вернее, прослушивала материал, в уме выстраивая возможный визуальный ряд. Звонок. Зоя сняла трубку:
– Слушаю.
– Здравствуйте, Зоя Артемовна. Как съездили?
Она узнала бархатный голос. И заворочалась, приподнимаясь, – отчего-то показалось неудобным лежать, словно телефонный собеседник вошел в комнату.
– Нормально съездила, – сказала было она, но не удержалась от дополнения (а то чего доброго заказчик подумает, будто заставить господина Крамсу исповедаться перед камерой было пустячным делом): – Мне пришлось три дня мерзнуть под окнами Крамсу, чтобы он рассказал о мачехе. В первый раз, когда познакомились и я сказала, с какой целью мы прибыли, он попросту выставил нас с оператором за дверь.
– Я не ошибся в вас. Приступайте к первому фильму.
– Эй, погодите! – закричала она в трубку, боясь, что собеседник отключится от связи. – Вы знаете, что такое фильм?
– Да, вы меня просветили.
– Кажется, мои объяснения были недостаточно четкими. Понимаете, я не знаю, в каком жанре делать фильм.
– В каком жанре? – Повисла пауза. Наверное, мужчина понятия не имеет, что такое жанр.
– Жанр – это вид произведения… – И сама Зоя потерялась, не находя понятных слов. Вдруг заказчик из тех новых русских, которые ни бельмеса не понимают в искусстве. И вообще, изъясняются в основном жестами, с них же считывают информацию. – Ну, одним словом, способ изложения… Нет, на живописи легче объяснить: например, батальный жанр, когда изображают сцены войны; натюрморт – ягоды, фрукты, вазы; портрет…
– Понятно. Определите жанр как… документальный детектив. Можно так назвать?
– Сейчас все можно. Еще минуточку! Я не знаю конечной цели, проще говоря, сверхзадачи. К чему стремиться? О чем будет фильм в конечном счете?
– Это вам необязательно знать.
– Хорошо, – внутренне психуя, сказала Зоя. – Мы сняли все, что рассказывал Крамсу, но это же сплошной монолог. Чем его закрывать? Как сделать зрелище?
– Как – уже ваши проблемы. Но я немного помогу вам. До свидания.
– Ммм… – простонала Зоя, оставшись наедине с собой. – Ну, кадры того времени я найду… Черное море тоже. Дальше что? Как слепить фильм из монолога? Не выдирать же из какого-нибудь порно куски с сексом, чтобы проиллюстрировать страстные сцены! А название? Название должно быть интригующим и объемным. Черт возьми! И зачем он это все затеял?
Вопрос, конечно, очень интересный.
– Готова? – спросил Эльзаман.
– Типа, – хмуро проскрипела Зоя.
– Поехали. Когда махну…
Он держал ладонь над своей головой, махнул. Каждая женщина немножко актриса, преобразилась и Зоя. Она смотрела в камеру, как на любимого мужчину во время проводов его в дальнее плавание. Говорила таинственно:
– Любите ли вы загадки? О, вы не можете любить загадки так, как люблю их я. (Украла у классика, но он все равно не выставит счет в суде за плагиат.) А если загадки в прошлом до сих пор влекут…
– Старуха, – перебил вдруг Эльзаман, – чего ты тут сироп развела?
– В смысле? – не поняла она.
– Ну, все эти голосовые рулады, загадки, то да се. Пока никаких загадок нет, кроме предположения дедушки из Финляндии, мол, не Ирина грохнула мужа. Лично мне его сомнения непонятны. Мы-то сейчас знаем, что киллеры бросают оружие рядом с убитым, чтобы оно нигде больше не засветилось. А тогда все было проще: спрятал револьвер в матраце, чтобы еще кого-то грохнуть при случае, и успокоился. Авось не найдут. А может, Ирина хотела положить пистолет на место, но не выдалось момента?
