Виктория Платова - В плену Левиафана

Синьор Моретти нахмурился:

— В такие дебри мы не углублялись. Но я, честно говоря, еще не видел метеорологов, разъезжающих на «ламборджини». А ты?

— А я вообще метеорологов живьем не видел. Но мне кажется, он хороший человек.

— Темная лошадка. Значит, вы отправились на вершину…

— Лео нужно было увидеть дом своими глазами. Сфотографировать его. По-моему, он остался доволен.

— Несомненно, — проворчал синьор Моретти. — Он уже попросил у меня помощи в покупке этого сарая.

— А вы?

— Сделал то же, что и ты, если ты не врешь, дружок. Попытался отговорить его.

— Рассказали ему о погибших стрелках?

— И рта не раскрыл. Тем более что ты все сделал за меня… Так что же вы с Лео обнаружили наверху?

— А разве вы никогда там не были? — удивился Алекс.

— Особой нужды не возникало.

Удивительно слышать такое от синьора Моретти, который всю жизнь прожил в К. и знает здесь каждый миллиметр поверхности, каждую горную складку. Но ведь и самому Алексу, пусть он и много моложе своего бывшего шефа, не приходило в голову увидеть проклятое место. И он не знает никого, кто добровольно отправился бы туда или хотя бы проявил к «сараю» простой исследовательский интерес. Даже бесстрашная и отчаянная сестра Кьяра, вечно таскавшаяся по окрестностям с мальчишками, как будто не замечала его. И никто из ее компании и носа туда не показывал. Ладно Алекс — он всегда был тихим, домашним ребенком, но Кьяру домашней не назовешь. Она, скорее, дикая.

Дикая, своенравная кошка.

Кьяра старше Алекса на четыре года, но уже успела побывать в местах, о которых он имеет довольно смутное представление: Африка, Тибет, Непал, пойма Амазонки. Все свои отпуска она тратит на путешествия в экзотические страны, а в свободное от путешествий время работает репортером криминальной хроники. Родители — особенно мама — все время переживали, как бы чего не случилось с их любимой девочкой, оттого и переехали к ней в Верону. Это об Алексе нет смысла беспокоиться, самое страшное, что может произойти в магазине, торгующем мужскими сорочками, — отключение света из-за обильных зимних снегопадов. А это совсем не то же самое, что поездка в Непал или на Тибет. Или ночевка в джунглях в компании с москитами, ягуарами и представителями неизвестных науке индейских племен. А если приплюсовать сюда работу Кьяры, которую никак не назовешь обычной, то получается, что она — склонный к экстриму человек. И авантюризм всегда присутствовал в ее крови, бурлил и пенился — даже в детстве и раннем отрочестве. Так почему же проклятое место прошло мимо нее? Ведь подняться туда намного легче, чем покорить Гималаи. Алексу удалось сделать это с первого раза и без всякого труда, но что помешало Кьяре? Мальчишкам из ее компании, синьору Моретти, синьору Дзампе и герру Людтке? И зятю герра Людтке, и его дочери, и всем остальным семистам девяноста девяти жителям К. за вычетом Алекса. Близнецы Эрик и Аннета слишком малы, чтобы совершить восхождение к дому в скале, но Алекс почему-то уверен: стоит им подрасти, как они пополнят ряды тех, кто никогда не поднимется на бывший форпост.

Как будто его не существует вовсе.

— …Так что же вы обнаружили наверху?

— Ничего особенного. Остатки дома. Выглядят они неважно, но Лео говорит, что фундамент крепкий и простоит еще сотню лет.

— Лео собирается прожить там сотню лет? Поверь мне, на этой вершине, у дьявола в зубах, он и полгода не продержится.

— Вы так ему и сказали?

— И рта не раскрыл, — снова повторил синьор Моретти и ухмыльнулся. — Если какому-нибудь богатенькому дурачку приспичило купить сарай вместо полноценного и уютного дома за вполне демократичную по нынешним временам цену… Пьетро Моретти не будет препятствовать подобному безрассудству. С паршивой овцы — хоть шерсти клок.

— Вы имеете в виду Лео?

— Его. Богатенького дурачка, который свалился как снег на голову неизвестно откуда. И сразу нашел то, чего никто не находил.

— В каком смысле?

— Ни в каком. — Лицо бывшего шефа сморщилось от досады: как будто он сболтнул лишнего и тотчас же пожалел об этом. — Не вижу смысла это обсуждать.

— Почему?

— Не вижу и все. Значит, дом худо-бедно сохранился?

— Да. Лео сделал много фотографий. Думаю, он вам их покажет.

Замечание о фотографиях не вызвало в синьоре Моретти энтузиазма. Он снова нахмурился, а потом спросил:

— И поднялись вы без проблем?

— В общем, это было несложно. В некоторых местах остались ступеньки и был еще страховочный трос… Стальная проволока, прикрепленная к скале. Даже не очень подготовленный человек справился бы с таким восхождением.

— А со всем остальным?

— Я не понимаю вас, синьор Моретти, — озадачился Алекс.

— Там не случилось ничего… необычного?

Юноша на секунду задумался: можно ли считать необычным звук шагов на втором этаже бывшей казармы? Шаги послышались в тот момент, когда наверху никого не было, — Алекс знает это точно. Находясь в поле притяжения дома, Алекс предпочел поверить объяснениям Лео, но так ли они верны? Сильный порыв ветра способен подхватить и ударить об пол какой-нибудь маленький предмет, хотя в этом случае звук был бы качественно иным.

А Алекс слышал именно шаги.

Конечно, все можно списать на душевное состояние. Подсознательный страх перед местом, где произошла массовая резня. В эту версию легко вписываются и несуразности с мягкими, как пластилин, ступеньками, ведущими на наблюдательный пункт: Алексу померещилось то, чего не было в действительности. Но и эти видения не назовешь особо пугающими, места кровавым призракам прошлого в них не нашлось.

— …Вроде бы нет. Могу лишь сказать, что виды там необыкновенно красивые. Надеюсь, Лео удалось сделать качественные снимки… А что вы имеете в виду под «необычным», синьор Моретти?

— Необычно уже то, что вы нашли путь на вершину с первой попытки, дружок. Когда я был таким, как ты… Таким молодым, а не таким простофилей…

— Я понял, да, — вздохнул Алекс.

— …меня чрезвычайно занимало это место. Но попасть туда так и не удалось.

— А вы пытались?

— Предпринимал определенные телодвижения. Но всякий раз что-то мешало. Проливной дождь, густой туман, а однажды меня едва не завалило обрушившейся с горы лавиной. Я уже не говорю о дороге…

— Что не так с дорогой? Мы добрались без всяких проблем. Уперлись в площадку с канатами и уже оттуда поднялись по тропе.

— Значит, вам повезло.

— Погода была хорошей. Но даже если бы она была плохой, сбиться с пути невозможно. Это ведь единственная дорога, не так ли?

— Может, и так, — синьор Моретти с сомнением покачал головой. — Только она приводила меня совсем к другим местам.

— И вы оставили попытки?

— Когда Пьетро Моретти намекают, что его присутствие нежелательно, и закрывают перед ним дверь, в окно он не лезет. Так-то, дружок. Мне пора.

Через минуту Алекс остался один — переваривать все сказанное его бывшим начальником. Что имел в виду синьор Моретти, когда сообщил, что его присутствие нежелательно? И что стоит за фразой о дороге, которая приводила «совсем к другим местам»? Только одно — добраться до дома на вершине дано не всякому. Не всякому он рад, не всякого хочет видеть. Тем, кого не хочет, устраивает испытания вроде дождя, тумана и оползней из спрессованного снега. Вряд ли синьор Моретти был единственным, перед кем опустился невидимый шлагбаум «Въезд запрещен». Надо поговорить о последнем пристанище альпийских стрелков с Кьярой, вдруг и ее постигла та же участь, что и синьора Моретти. Кьяра слишком самолюбива и не стала бы распространяться о неудаче, но на прямой вопрос есть немаленькая вероятность получить такой же прямой ответ. Решено: Алекс сегодня же напишет сестре письмо, расскажет о встрече с Лео и о встрече с домом заодно. А потом спросит — была ли такая встреча в жизни самой Кьяры.

Но сначала он дождется своего нового друга.

…Ожидания оказались напрасными: Лео не пришел ни в семь, ни в восемь. Он не появился и в девять, когда кухня «Carano» благополучно закрылась и надежды Алекса даже на самый скромный ужин потеряли всякий смысл. Но он честно просидел до самого закрытия (вдруг Лео все же вспомнит о нем?), выпил две кружки пива, уничтожил три блюдца с фисташками и успел переговорить о радиоприемнике «Saba» с завсегдатаем бара синьором Леврини. Информация, полученная от нотариуса, обнадеживала: Алекс может рассчитывать на получение вещи из дома сторожа, если не объявятся родственники покойного, к которым должно перейти все его движимое и недвижимое имущество. Да-да, синьору Леврини, как и любому жителю К., известно, что никаких родственников у синьора Тавиани нет. Синьору Леврини известно даже больше, чем остальным: старик не оставил завещания. Следовательно, предмет вожделений Алекса (наравне с другими предметами, вплоть до последней ложки) поступит в распоряжение муниципалитета, и уж тогда синьор Леврини замолвит словечко за скромного продавца мужских сорочек.