Татьяна Полякова - Коллекционер пороков и страстей
– Тебя, как я понимаю, тоже? Не трать на это время, и уж тем более ни к чему тратить время остальных. Сейчас у всех будет много работы.
– Неужто успели донести? – зло усмехнулась я, не очень-то приятно знать, что и Вадим, и Димка сразу после разговора со мной позвонили Джокеру.
– Нет, – покачал он головой. – Не тот тип людей… к тому же оба питают к тебе слабость.
– А-а, – кивнула я. – Яблочко по блюдечку покатал? И сам все увидел?
Улыбка исчезла с его лица, и спросил он исключительно серьезно:
– Ты чувствуешь во мне врага? – Слово «чувствуешь» он выделил и с заметным напряжением ждал ответа. Я молчала, и он, нахмурившись, продолжил: – Будь внимательна, пожалуйста. Это очень важно для всех нас. Не хочу, чтобы ты ошиблась.
Он не сказал «опять», и за это я была ему благодарна.
– Так чувствуешь или нет?
– Ты меня бесишь, – вздохнула я. – А эти двое с их дурацкими рассказами о тебе бесят еще больше. Прибавь к этому любопытство. Я не думаю, что ты враг, то есть я ни в чем не уверена. Я просто хотела бы убедиться, что ты нормальный парень, с несколько своеобразным чувством юмора и забавным хобби морочить людям головы.
– Отсутствие определенности раздражает, – кивнул он. Непонятно было, что сейчас он имел в виду, мои чувства или свои собственные. – Наберемся терпения, дорогая. Я просто прошу быть внимательной к себе.
«Ничего личного, – мрачно подумала я. – Мне плевать, как ты ко мне относишься, лишь бы это шло на пользу делу. Вот только что это за дело такое?»
Бергман поднялся, прошелся по комнате, вроде бы о чем-то размышляя. Остановился за моей спиной. Я не видела его, но ощущала его присутствие почти физически, точно он касался меня руками.
– Будь добр, вернись на прежнее место, – попросила я.
– Предпочитаешь держать собеседника в поле зрения? – спросил он, но в кресло вернулся.
– Боюсь, что шваркнешь по башке чем-нибудь тяжелым.
– Странные фантазии. Расскажи мне о девушке. Какое она производит впечатление?
– Симпатичная. И очень несчастна. Буквально раздавлена происшедшим.
– У тебя не возникло мысли, что она что-то скрывает?
– Нет. Хотя… Она в отчаянии, это совершенно точно. Все остальные чувства меркнут перед ним, извини за цветистый слог. Ей не хочется жить.
– Надеюсь, это пройдет. Юные девушки легко разочаровываются в жизни и так же легко возвращаются к мечтам о счастье. Стоит лишь появиться симпатичному парню…
– Они с Вадимом, по-моему, нашли общий язык…
– Прекрасно, значит, и с душевным состоянием все не так плохо. Что тебя смущает? – вдруг спросил он.
– Сама толком не знаю, – честно ответила я. – Ты не думал о том, что убийц может быть двое?
– Девушка видела лишь одного мужчину, на присутствие другого человека вроде бы ничто не указывает.
– И это странно. В доме четверо взрослых. Он начинает стрелять, когда Надя в туалете. А если бы у нее с собой оказался мобильный? И она успела бы вызвать полицию? Или, пока он занят расстрелом, попросту сбежала?
– В одном ты права, – кивнул Бергман. – Это не профессиональный киллер. Профи дождался бы, когда все соберутся вместе, или, напротив, перебил бы всех в тишине и поодиночке. Выходит, это новичок. Или кто-то из близких?
– Всех, кто имел отношение к семье, наверняка тщательно проверили.
– Не сомневаюсь. Однако это не мешает проверить все еще раз. Я звонил любовнице Лотмана, она готова с нами встретиться. Присмотрись к ней повнимательнее. Совсем забыл, – взглянув на часы, добавил он. – Тебе ведь надо пообедать.
– Перебьюсь, – ответила я, и через несколько минут мы уже садились в машину Бергмана, успев получить нагоняй от Лионеллы. Если в ее стряпне не нуждаются, может, ей стоит забыть дорогу на кухню?
– Она давно у тебя работает? – не преминула я задать вопрос уже в машине.
– Мне кажется, всю жизнь.
Черновцова Галина Андреевна назначила нам встречу в музее, где работала. Музей современного искусства находился в старом здании в самом центре города, бывшей пожарке. С тех времен остались каланча и странное сооружение по соседству, что-то вроде вышки для прыжков с парашютом. Зданию долго не могли найти применение, а снести не рискнули, как-никак памятник городской архитектуры девятнадцатого века, хоть и не единожды перестроенный. В конце концов здесь разместили музей. Гаражные ворота заменили на французские окна, каланча по вечерам теперь сияла огнями и больше напоминала маяк, а странное сооружение украсила не менее странная фигура то ли космонавта, то ли пожарного в спецкостюме, который завис на уровне второго этажа.
Современным искусством я не особо интересовалась и в музей до этого дня не заглядывала. В холле, пустом и гулком, из мебели лишь конторка, за ней дверь, из которой незамедлительно появилась девушка лет двадцати. Посмотрела на нас так, точно не могла взять в толк, за каким лешим нас принесло, и спросила:
– Вы на экскурсию?
– Мы к Галине Андреевне, – ответил Бергман.
– А-а, – протянула девушка с заметным облегчением. – Тогда вам на второй этаж, там направо.
Театр, как известно, начинается с вешалки, а этот музей – с лестницы. Вместо балясин существа с острыми ушами в самых немыслимых позах. Рожи у всех были злобные, и от перил я старалась держаться подальше. Бергман это заметил и улыбнулся. Хорошо хоть ума хватило промолчать.
Кабинет Галины оказался за ближайшей дверью. Бергман постучал и, получив разрешение, распахнул дверь, пропуская меня вперед. Галина Андреевна стояла посреди кабинета, скрестив на груди руки, и разглядывала что-то на холсте, прислоненном к стене. Говорю «что-то», потому что, по моему мнению, любоваться там было нечем: беспорядочные мазки и полосы, которые мог намалевать любой, и не обязательно даже человек. Я вспомнила шутку одного из противников импрессионизма, который выставил картину, написанную, по его утверждению, ослом. Тот якобы окунал хвост в ведерки с краской, а потом ее разбрызгивал, весело помахивая хвостом. История всегда мне казалась сомнительной, но теперь, еще раз взглянув на холст, я готова была в нее поверить.
– Что скажете? – кивнув на картину, спросила Галина, не поздоровавшись и даже не поинтересовавшись, кто мы такие.
– Энергично, – ответил Бергман, с минуту пялясь на полотно. – Похоже на глубокое отчаяние.
– Да? – вроде бы заинтересовалась Галина. – Автор назвал картину «Коитус».
– После полового акта люди часто испытывают вселенскую печаль, – продолжил Максимильян. – Так что я был недалек от истины.
Галина засмеялась коротко и резко, разглядывая его с большим интересом. Однако и мне внимание уделила.
– А вы что скажете?
– Лучше не спрашивайте, я даже толком не знаю, что такое коитус.
– Серьезно? Попросите вашего спутника вам объяснить. Вы – Бергман? – протягивая ему руку, спросила Галина. – Признаться, я иначе представляла частного сыщика.
– Жаль, что я обманул ваши ожидания, – усмехнулся Максимильян.
– Шутите? Это самый приятный сюрприз за последние несколько дней. Присаживайтесь.
Галина прошла к столу и села в кресло так, что мы хорошо видели ее ноги, закинутые одна на другую. На ней была узкая юбка с разрезами по бокам и белая блузка с низким вырезом. Наряд вроде бы консервативный и вместе с тем откровенно сексуальный. Галина оказалась старше, чем я думала, лет сорока, с красивым лицом, изнуренным диетами и бесконечными косметическими процедурами.
– Курите? – Она взяла сигарету, закурила и придвинула пепельницу ближе к Бергману. Но, поняв, что предложением он не воспользуется, вернула ее на прежнее место. – Значит, Аллилуев нанял частного сыщика, – произнесла она с насмешкой. – Я всегда считала его идиотом. Деньги на ветер. Я вовсе не хочу вас обидеть, но вряд ли вам удастся то, что не смогла полиция.
– У нас отличные рекомендации, – насмешливо заметил Бергман. – Надеюсь, вы не откажетесь нам помочь?
– Не откажусь. Копайте на здоровье, мне скрывать нечего. Уверена, вы успели внести меня в список подозреваемых. О криминальном прошлом моего брата вам уже сообщили? – Она вновь резко хохотнула. – Кстати, моего дурака-брата поймали на взятке. Он был помощником мэра, недолго. Таких, как он, к деньгам подпускать нельзя. Теперь я навещаю его раз в два месяца. Ума у него не прибавилось, строит грандиозные планы, но с ними придется подождать еще пару лет. Если вы решите, что он способен найти киллера, я вас разочарую: мой брат бездарно завалит любое дело. Мне бы в голову не пришло к нему обратиться, это во-первых. Во-вторых, мне бы не пришло в голову нанимать киллера. Даже если бы я здорово разозлилась. Близкое знакомство с нашей пенитенциарной системой не способствует желанию рисковать. И самое главное, инициатором разрыва с Лотманом была я, и у меня нет ни малейшей причины на него злиться.
