Татьяна Гармаш-Роффе - Завещание с того света
– Думаешь, причастен?
– Скорее что-то знает… А может, боится как раз быть заподозренным в причастности, тогда как он ни сном ни духом. Бывают такие люди, вот у Александры, к примеру, сестрица Ксюша: только при мысли, что ее могут заподозрить в чем-то неприглядном, она уже заливается краской. При этом она совершенно ангелоподобная девица и не способна ни на какой плохой – даже в самом детском смысле – поступок. По крайней мере, на сегодняшний день. Со временем, конечно, все может изме…
– Кристина тоже такая! – перебил Игорь. – Кис, слушай, а вдруг я все усложняю? Может, она просто поделилась со мной своими заморочками без всякой задней мысли? Ну вот как люди иногда признаются, что едят по ночам…
– Мальчик мой, – патетически воскликнул детектив, воздев руки к небу, – я же тебе сказал: раз Кристина не выдвигает никаких ультиматумов или требований – значит, все в порядке. Никаких задних мыслей у нее нет, она просто не знает, как справиться со своей чрезмерной благодарностью… Так помоги ей! Скажи, к примеру, что ты не один занимался ее спасением, а еще уйма народу, – и что ж теперь у нее возникнет комплекс повышенной благодарности по отношению ко всем ним? Нарисуй ей абсурдную картину: допустим я, Алексей Кисанов, возглавлявший операцию, которому она тоже чрезмерно благодарна, заявлюсь к ней и скажу: бросай-ка, детка, работу над диссертацией и немедленно приступай к деторождению, – она что, со мной тоже не осмелится спорить? Или привалит к ней отряд спецназа, который брал всю эту мразь, и примется советовать, как девушке жить? А там ребята простые, такого насоветуют, тушите свет. И что, Криска немедленно возьмет на вооружение их ЦУ?
Игорь заулыбался.
– Так-то оно лучше, – Кис похлопал ассистента по плечу.
– Извини, Кис. Я просто…
Неожиданно у Алексея зазвонил мобильный.
– Слушаю.
– Алан Бицаев говорит. Хочу спросить, вы из полиции?
Поразительно, на этот раз голос звучал почти без акцента и даже в другом регистре, отчего Кис не узнал его с ходу. Он нажал на кнопку громкоговорителя, чтобы Игорь мог слышать.
– Я вам сказал, Алан, я школьный друг Евгения Дмитриевича.
– Или вы журналист?
– Да нет же!
– Откуда у вас мой номер?
– Маша Донникова дала.
– Она рядом?
– Она пригласила меня остановиться у них в доме… Я только что вернулся из длительной заграничной командировки, хотел навестить школьного друга по дороге к себе во Владивосток и тут вот узнал эту ужасную новость… – вдохновенно сочинял Кис. – Но Маша уже ушла спать в свою комнату – она рано ложится, если вы в курсе. Вы хотите, чтобы она подтвердила мои слова? Разбудить ее?
Бицаев помолчал.
– Ладно. Не надо девочку будить, но если вы действительно в доме, то скажите, что находится в большой комнате внизу. Какая там мебель.
– В гостиной?
– Ну да. Когда я жил в Москве, говорили «большая комната».
– Тогда у людей гостиных не было, Алан. И спален не было. Гостей принимали там, где по их уходу и почивали… Так что большие комнаты выполняли множество функций… Здесь книжные стеллажи до потолка, – Алексей вышел из кухни с мобильным в руке (Игорь последовал за ним, чтобы слышать разговор) и принялся перечислять предметы обстановки, поворачиваясь вокруг своей оси, – низкий столик, четыре кресла, сиденья и подлокотники обтянуты светло-серой кожей… Мебель вся светлая, похоже на березу, не знаю точно… На полу большой серо-голубой ковер… Музыкальный центр…
– Достаточно. Раз вы действительно друг Жени… Маша вам наверняка сказала, что он был моим преподавателем, а потом научным руководителем на двух защитах, и мы давно с ним подружились, несмотря на разницу в возрасте, и перешли на «ты». Так что не удивляйтесь, для меня он давно «Женя»… Я очень любил его, и раз вы тоже его друг… Я понимаю, у вас возникли вопросы. Они у всех, кто знал Женю. Он был отличным водителем, и теперь все недоумевают, как он мог сорваться в пропасть.
– Именно!
– Я специально проверял вас, потому что если вы журналист… Сейчас пресса такая стала, сами знаете. Раньше бы никто не написал – а теперь журналисты, как гиены, сидят и ждут, что добыча в их вонючую пасть свалится…
– Простите, Алан, я не уловил мысль.
– Мысль такая, что мне репутация друга дорога, не хочу, чтобы ее растащили на клочки гиены эти. Вам скажу – а ни полиции, ни журналистам не сказал. И вы никому не говорите. Обещаете?
– Обещаю. Но о чем вы? – начал терять терпение детектив.
– Накануне мы праздновали день рождения моей дочери. Ей шестнадцать исполнилось, собралась семья, друзья пришли, мы пили вино… Потом домашнего коньяку добавили… А под конец кто-то из гостей попросил молодого вина – оно только-только перебродило, я даже не отфильтровал еще, но у нас, знаете, так принято, чтоб дорогим гостям во всем угодить, любую прихоть исполнить… И с утра голова болела у всех.
– То есть… – Алексей настолько не ожидал подобного поворота в разговоре, что с трудом верил услышанному, – вы хотите сказать, что Женя был с… с бодуна?! И поэтому он не справился с управлением?!
– А как еще объяснить? Молодое вино, да после всего выпитого… Женя утром собрался в город за покупками, хотел устроить для меня и некоторых наших друзей пикник. Вернее, пикник собирался устроить я, у меня все уже было – и мясо, и овощи, и вино, но Женя очень щепетильный, он обязательно хотел что-то сам купить… Я ему сказал: «Женя, вернись в кровать, проспись, не искушай судьбу». И как в воду глядел… Но он разве послушает! Хоть мы и друзьями стали, но Женя – авторитет для меня непререкаемый, по возрасту и по положению. Учитель ведь. Я не смог настоять…
Алексей опешил. Он поверил голубиному письму, поверил в то, что ДТП подстроено, а тут ему предлагают банальную пьянку в качестве объяснения?!
– То есть вы, Алан, не предполагаете никакого другого объяснения происшествию?
– А что же еще? – Голос Бицаева напрягся.
– Вы сами не видели, что случилось? Вас не было на месте ДТП, я верно понял? Вы в это время где находились?
– Не верите мне, – усмехнулся Алан Бицаев. – Ну да ладно. На вашем месте я бы и сам никому не поверил. С момента Жениного отъезда я находился дома, мясо мариновал для шашлыка, который мы вечером собирались жарить на пикнике у озера. Мне помогали жена и дети. Взрыва я не слышал, он произошел довольно далеко от нашего поселка, а в доме у нас людно и шумно. Свидетелей пожара не оказалось, машины здесь у нас редко проезжают, дорога ведет лишь в поселок. Да и то с шоссе дно пропасти не увидеть. Но взрыв привлек к себе внимание моего соседа, он как раз возвращался к себе домой. Это случилось около одиннадцати утра. А Женя выехал от меня в десять. Он не любил рано вставать, у него будто комплекс был по отношению к студенческим годам, когда не удавалось выспаться, и он всегда устраивал свои дела так, чтобы раньше девяти не просыпаться… В полиции сказали, что, судя по тому, до какой степени все выгорело, ДТП случилось не меньше чем за тридцать – сорок минут до взрыва.
– Машина у вас была с газовыми баллонами, Маша сказала… А какой модели, если не секрет?
– «Ауди А6», трехлетка. – Алексея позабавило слово «трехлетка»: так о лошадях говорят. – Газово-баллонное оборудование я устанавливал сам. То есть не сам – в мастерской, конечно.
– Алан, а вам не приходила мысль, что кто-то мог намеренно повредить вашу «Ауди»? Испортить тормоза или что-то еще? Ночью, к примеру, когда вы все крепко спали после празднования дня рождения дочери… Машина у вас в гараже обычно стояла?
– Если я правильно вас понимаю, вы намекаете, что кто-то хотел Жениной смерти?
– Не намекаю. У меня нет оснований так думать. Просто проверяю на всякий случай, могло ли подобное случиться. Я не из полиции, клянусь, но мое логическое мышление требует ответов.
– Ладно, я не против, у меня тоже вопросы… В гараж я «Ауди» редко загоняю… загонял. Только если дождь. Обычно она стояла во дворе перед домом. Двор окружен забором, хотя перебраться через него можно. Но никто бы не подумал ко мне лезть, и знаете почему? Потому что у меня две кавказские овчарки, у соседей тоже собаки – шум бы подняли. Да и покусали бы чужака.
– Что ж, спасибо, Алан. Извините, что задавал неприятные вопросы.
– Да какие дэла, дарагой, – запустил снова кавказский акцент в свою речь Алан Бицаев, – всэгда рад памочь харошему человэку!
Алексей отключился и посмотрел на ассистента.
– Как там твоя шалава поживает? – поинтересовался тот.
– Шала… А, интуиция! Обалдела, потеряла дар речи, пребывает в полной прострации. А ты что скажешь?
– Не знаю, – покачал Игорь головой. – Насчет бодуна вышло убедительно. И полиция небось свидетелей – участников попойки – опросила. Представить, что все они в сговоре, не то чтоб совсем невозможно, но сложно.
– Может, мы ошиблись в выводах насчет письма? Я счел, что на такие сложности с его доставкой Маше мог пойти только человек, который действительно имеет основания считать, будто Донникова погубили.
