Зарубежный детектив - 87 - Лайош Грандпьер

— Я советую положить ее в психиатрический центр в Уэствуде.

— А там не очень дорого? — спросил Себастиан.

— Не дороже, чем в других больницах. Лечение у хорошего психиатра всегда обходится недешево.

Себастиан покачал головой. Висящая складками кожа на лице тоже заколыхалась.

— Не знаю, чем мне расплачиваться. После внесения залога у меня не осталось ни цента.

Сэнди подняла опухшие от слез глаза. Еле двигая губами, она сказала:

— Пусть меня заберут в тюрьму. Это ничего не будет стоить.

— Нет! — воскликнула миссис Себастиан. — Мы продадим дом.

— Сейчас не продашь, — возразил Себастиан. — Нам не выручить даже взятых под залог дома денег.

Сэнди отняла руку.

— Почему вы не дали мне умереть? Тогда все проблемы решились бы сами собой.

— Ценой жизни, — добавил Джеффри. — Я вызываю «Скорую помощь».

Себастиан встал.

— Давайте я сам отвезу ее. «Скорая помощь» тоже стоит немало.

— К сожалению, в этом случае полагается вызвать «Скорую помощь».

Я прошел вслед за Джеффри в кабинет. Он позвонил и попросил прислать «Скорую помощь».

— Да? — Взгляд его был жестким и испытующим.

— Она серьезно больна? — спросил я.

— Не знаю. Что-то с ней явно не то. Но я не психиатр. Вот почему мне и хочется побыстрее показать ее специалисту. Кроме того, следует принять меры предосторожности.

— Думаете, она может решиться на очередную попытку?

— Не исключено. Очень похоже, что она надумает повторить, сказал бы я. Она говорила мне, что уже давно об этом думает, что прошлым летом попробовала ЛСД и ей стало так плохо, что она до сих пор от этого не оправилась.

— Она вам это сказала?

— Да. Вполне возможно, что этим и объясняются те перемены, которые произошли в ней за последние несколько месяцев. Одной дозы иной раз достаточно, чтобы нанести человеку непоправимый ущерб. Она утверждает, что приняла ЛСД всего один раз — одну дозу в сахарной облатке.

— Она сказала, откуда ее взяла?

— Нет. Она явно не хочет кого-то выдать.

Я вынул кусочки сахара, которые нашел у Лупе в кухне, и дал один доктору.

— Я почти уверен, что это из того же источника. Можете вы отдать его на анализ?

— Пожалуйста. А где вы это разыскали?

— В квартире Лупе Риверы. Это ему она позавчера разбила голову. Если я смогу доказать, что он дал ей лсд…

— Я все понял, — вскочил Джеффри. — А почему бы мне не спросить у нее самой?

Мы вернулись в комнату Сэнди, где в ожидании томилась вся семья. Девочка, по обе стороны которой сидели ее родители, посмотрела на нас.

— Вызвали психушку?

— А почему бы и нет? — вдруг как-то странно отозвался Джеффри. — Но теперь моя очередь задать тебе вопрос.

Она застыла в ожидании.

— Кусок сахара, который ты съела в августе прошлого года, тебе его дал Лупе Ривера?

— Предположим. Ну и что?

Доктор ласково взял ее за подбородок.

— Он? Я хочу услышать «да» или «нет», Сэнди.

— Да. Я чуть не спятила. Была сама не своя.

— Он сделал еще что-нибудь с тобой, Сэнди?

Она вырвалась из руки доктора и опустила голову. Лицо ее ничего не выражало, но глаза совсем почернели и смотрели в одну точку.

— Он сказал, что убьет меня, если я кому-нибудь проговорюсь.

— Никто тебя не убьет.

Она недоверчиво посмотрела на доктора.

— К доктору Конверсу тебя возил Лупе? — спросил я.

— Нет. Меня возила Герда… миссис Хэкетт. На шоссе я попыталась выпрыгнуть из машины. Доктор Конверс надел на меня смирительную рубашку. Я пробыла у него в клинике всю ночь.

У Бернис Себастиан вырвался стон. Когда за ее дочерью пришла «Скорая помощь», она поехала вместе с ней.

ГЛАВА 27

И снова шоссе. Я, казалось, превратился в вечного странника. Ехал я, сам не ведая куда, до боли хотелось домой, но очутился я не дома, а в Лонг-Биче, в самом унылом месте на всем белом свете.

Здание, которое занимала «Корпус Кристи оил энд гэс», было солидным четырехэтажным строением; окна его смотрели на порт и портовые трущобы. Я родился и вырос в Лонг-Биче, от нашего дома до порта можно было дойти пешком, а потому хорошо помнил, как через год после землетрясения выстроили это здание.

Я оставил машину на стоянке для посетителей и вошел в вестибюль. Возле входа за барьером сидел одетый в форму охранник. Приглядевшись получше, я узнал его. Это был Ральф Кадди, управляющий из принадлежащего Элме Краг жилого дома в Санта-Монике.

Он меня тоже узнал.

— Нашли миссис Краг?

— Спасибо, нашел.

— Как она? Я так и не сумел выбраться к ней на этой неделе. Работа в двух местах отнимает у меня все силы.

— Для своего возраста она чувствует себя очень неплохо.

— И слава богу. Всю жизнь она была для меня вроде матери. Вам это известно?

— Нет.

— Ей-богу. — Он обеспокоенно вгляделся в меня. — О каких семейных делах вы с ней беседовали?

— Вспоминали ее родственников. Джаспера Блевинса, например.

— Обождите. Откуда вы знаете Джаспера? Вам известно, что с ним случилось?

— Он попал под поезд.

— Так ему и надо, — поучительно произнес Кадди. — Джаспер вечно лез в какие-то передряги. И причинял неприятности и себе и другим. Но Элма всегда была добра к нему. Он ходил у нее в любимцах. — Глаза у него обиженно сузились, словно он до сих пор завидовал Джасперу.

— Какого рода неприятности?

Кадди хотел было что-то ответить, но передумал. С минуту он молчал, соображая, что сказать взамен.

— Ну, например, в отношениях с женщинами. Лорел уже была в положении, когда он женился на ней…

— Сколько лет вы работаете здесь, мистер Кадди? — перебил его я.

— Двадцать.

— В охране?

— Года через три-четыре после прихода сюда я стал охранником.

— Вы помните то лето, когда убили мистера Хэкетта?

— Конечно, помню. — Он бросил на меня тревожный взгляд. — Я к этому никакого отношения не имел. Я хочу сказать, что я даже не знал мистера Хэкетта лично. Я тогда был никто.

— Вас ни в чем и не обвиняют, мистер Кадди. Я пытаюсь разузнать, что можно, про револьвер, из которого застрелили мистера Хэкетта. Этот револьвер, говорят, в свое время выкрали из этого офиса.

— Мне об этом ничего не известно. — На его лице застыло благочестивое выражение. Лжет, понял я.

— Если в ту пору вы служили в охране, то должны помнить, как полиция искала револьвер.

— Не подсказывайте мне, что я должен помнить. — Он сделал вид, что рассердился, и встал, поправляя пистолет, который висел у него на боку. — Чего вы добиваетесь, насильно