Таинственная четверка - Татьяна Викторовна Полякова
– Я бы мог согласиться с вами, но, по словам ее матери, Нелли Зорина – человек с характером. Такие не полезут в петлю из-за того, что муж завел подружку. Зачем же устранять препятствие с их пути? Голубки жили бы долго и счастливо и о ней даже не вспоминали. Думаю, она скорее решила бы усложнить им жизнь.
– Не знаю. Если вы правы, значит, Зорину пришлось рискнуть.
– И нанять киллера?
Оксана пожала плечами, однако было ясно: Максима Александровича она считает мерзавцем, способным буквально на все.
Бергман поднялся и, кивнув мне, шагнул к двери. Оксана вскочила, явно не ожидая, что мы уйдем вот так сразу.
Пока мы одевались, она нервно сжимала пальцы и наконец спросила:
– Вы обещали компенсацию…
– Ничего полезного вы не сообщили, а потраченное время я оплатил.
– Ты мог бы дать ей денег, – сказала я уже в подъезде. – Видно, что она нуждается.
– Мы не благотворительная организация, – усмехнулся Бергман.
– Она тебе просто не понравилась.
– Удивительно, да? – вновь усмехнулся он.
– Она малоприятная особа, но, согласись, в ее жизни мало радости.
В машине он некоторое время сидел, не заводя мотор.
– О чем ты думаешь? – не выдержала я.
– Зорин считает, его жена жива. Мы тоже так считаем, – повернулся он ко мне. В последней фразе слышался вопрос, и я кивнула. – Но ее нет уже месяц. Приличный срок. Я имею в виду, слишком много времени она находится у похитителей, если ее действительно похитили, а Зорин молчит, боясь навредить жене.
– Он сам и устроил это похищение?
– Или похищение организовала жена, чтобы отомстить мужу.
– На бабки развести?
– Почему нет? Или отправить за решетку. Женщины в гневе на многое способны. – Бергман улыбнулся, давая понять, что данное утверждение мне не стоит принимать близко к сердцу.
– Непохоже, что ей это удалось. Он на свободе, и в ближайшее время его, как я поняла, арестовывать не собираются. Хотя ситуация неприятная, согласна. Но сама Нелли что будет делать дальше? Внезапно появится безо всяких объяснений? Ее как минимум ждет крайне неприятный разговор с матерью, а есть еще полиция.
– Некоторые женщины не думают о подобных вещах.
– Некоторые, это какие?
– Избалованные, себялюбивые, взбалмошные.
– Зорина как раз такая?
– Это нам и предстоит выяснить, а заодно узнать, не было ли у нее сердечного друга.
Я согласно кивнула. Учитывая, что случилось с его первой женой, записать Зорина в Синие Бороды легче легкого. Может, этим и решила воспользоваться вторая супруга. Однако вопрос, как она собиралась «воскреснуть», остается в силе. Впрочем, она могла найти решение этой проблемы. Но пока предпочитает числиться без вести пропавшей. А что Зорин? Он о чем-то догадывается? Или совершенно точно знает о ее планах и пытается им противостоять?
– У нас получается: либо Зорин где-то удерживает жену силой, либо она всем головы дурит, – нарушила я молчание. – Почему бы не быть третьему варианту?
– Они в сговоре? – повернулся ко мне Бергман. – А причина?
– Пока я ее не вижу.
– Что ж, мы еще в самом начале пути. Наберемся терпения и будем следовать привычной процедуре. Позвони клиентке, поговори с ней о возможных увлечениях дочери. Вдруг ей что-то известно? Матерям, бывает, доверяют все секреты.
– Я бы поставила на подруг.
– Значит, поинтересуйся подругами. Ну, и домработница. Она-то о своей хозяйке знает очень много.
– А ты чем займешься?
– Встречусь с приятелем, поинтересуюсь, как далеко полиция продвинулась в поисках. К Боровской могу тебя отвезти.
– Не надо. Я на такси. Удачи.
Я покинула машину и направилась к троллейбусной остановке. «Ягуар» Бергмана плавно тронулся с места и вскоре исчез в потоке машин.
Евдокия Семеновна на звонки не отвечала.
Я топталась на остановке, толком не зная, что делать, ехать к ней, продолжая звонить по дороге, или, обратившись к Димке за помощью, для начала поговорить с домработницей. Тут и перезвонила Боровская.
– Слушаю, – голос звучал недовольно.
Я представилась, сказала, что у нас появились вопросы, и попросила о встрече.
– Приезжайте ко мне. Адрес запомните? – Она продиктовала адрес.
Закончив разговор, я вызвала такси и вскоре уже подъезжала к дому, который иначе как «театральным» не называли.
Монументальная «сталинка» в семь этажей, с лепниной на фасаде и сейчас выглядела исключительно респектабельно. Построили ее для работников искусства, я насчитала шесть мемориальных досок, сообщавших о годах жизни известных личностей, о которых я по большей части не слышала.
Дом стоял на площади, напротив администрации, рядом сквер. В общем, место «козырное», как любит выражаться моя подруга. Наверное, поэтому деятелей искусства незаметно вытеснили бизнесмены. Мемориальные доски им вряд ли светили, зато парковку перед домом украшали «Гелендвагены» и даже один «Роллс-Ройс», правда, старенький.
Вспомнив подругу, я вдруг загрустила. Сколько мы не виделись? Я даже не удосужилась сообщить, что вернулась.
Почему бы не позвонить прямо сейчас? Однако звонить я не стала, решив, что это подождет. И почему-то была уверена: подождет не только сегодня, но и завтра тоже. Прежние друзья в мою теперешнюю жизнь не вписывались. Я сама толком не знала почему. Муки совести имели место, но я, похоже, ничего менять не собиралась. Вот так между делом узнаешь о себе не очень-то приятные вещи.
Я набрала номер квартиры, и мужской голос произнес:
– Слушаю.
– Это Елена. Я звонила Евдокии Семеновне полчаса назад.
Дверь открыли, я вошла в подъезд, и под бдительным оком консьержа начала подниматься по лестнице. Боровская жила на третьем этаже, на пороге ее квартиры стоял молодой человек в белом халате с короткими рукавами, джинсах с рваными коленями и домашних тапочках на босу ногу.
– Проходите, – сказал он очень серьезно, точно охранник в каком-нибудь сверхсекретном учреждении. – Евдокия Семеновна в будуаре.
Комната, в которой я оказалась через несколько минут (за это время я повесила в шкаф куртку и обрела тапочки, точно такие же, как у парня в халате), так вот, комнату, где на софе возлежала Боровская, назвать просто комнатой язык не поворачивался.
Будуар – совсем другое дело. На антикварном резном столике стояла чайная пара неземной красоты. Судя по запаху, в чашке отвар трав, мяту и корицу я отметила сразу, с остальными незадача. Бархатные шторы были задернуты, на полу ковер с экзотическим рисунком. Антикварное кресло, зеркало в пол, туалетный столик, живые цветы в вазах, а на стенах многочисленные портреты хозяйки, большинство в сценических костюмах. Дорогие безделушки вперемешку с салфеточками, шкатулочками, веерами. В простенке между окнами лакированный шкаф с росписью: павлины под цветущими деревьями. Рядом ширма с точно таким же рисунком. Сделано в Китае, но годков эдак сто назад. Хотя,
